Испытывая сильнейшее влечение к этому мужчине, Велвет молча поднялась с кресла и подошла к Грейстилу, стоявшему у постели. Медленно протянув руку, она сняла кожаный шнурок, перетягивавший на лбу его черные волосы. А он, в свою очередь, расстегнул ее шелковую ночную рубашку и, не прикасаясь к ней, стал любоваться ее прекрасным телом. Потом вдруг сбросил с себя бриджи и крепко прижат жену к груди. А она обвила руками его шею, прикоснулась губами к его губам и постаралась как можно крепче прижаться к нему бедрами.
И тут Грейстил наконец не выдержал. Громко застонав, он прижал ладони к ее ягодицам и тотчас же вошел в ее горячее влажное лоно. С каждым мгновением он двигался все энергичнее, а пальцы его все крепче сжимали ее ягодицы. Велвет же то и дело стонала, а потом до боли закусила губу, чтобы не закричать. Но в какой-то момент из горла ее все же вырвался хриплый крик, и в тот же миг она услышала крик Грейстила. В следующее мгновение оба содрогнулись, и Велвет почувствовала изливавшееся в нее горячее семя мужа.
А потом он подхватил ее на руки и тотчас уложил на постель. После чего лег рядом с ней и заключил в объятия.
— Мне так не хватало тебя, Грейстил, — прошептала Велвет.
«В тысячу раз меньше, чем мне тебя», — подумал граф. Он нежно поцеловал жену, потом спросил:
— Так ты поедешь завтра со мной? Я хочу купить несколько лошадей для конюшни Болсовера. У меня возникла идея завести свой собственный небольшой табун. Полагаю, тамошние угодья подходят для этой цели как нельзя лучше. А ты, дорогая, что об этом думаешь?
«А ведь прежде он никогда не обсуждал со мной такие вопросы», — промелькнуло у Велвет.
— Я думаю, что это вполне здравая мысль, — ответила она. — Между прочим, мой отец когда-то тоже разводил там лошадей, и я неплохо разбираюсь в этом деле. Скажи, а мистер Берк потребовался тебе в связи с твоей новой затеей?
— Да, верно. Я хочу сделать его главным управляющим Болсовера и всех прилегающих к нему угодий. После коронации я вообще собираюсь проводить большую часть времени в тех местах, и мне очень хотелось бы, чтобы ты ко мне присоединилась.
На этот раз Монтгомери не приказывал ей, но просил, и это настолько поразило и обрадовало ее, что она прижалась к нему всем телом, поцеловала его со страстью и благодарностью. Само собой разумеется, что этот ее поцелуй положил конец всем разговорам, и они, пока не заснули в объятиях друг друга, предавались любви.
На следующий день король, его брат Генри и несколько человек придворных посетили ферму для разведения лошадей, находившуюся в Честерфорде. Велвет была единственной женщиной в этой компании. Она ехала рядом то с мужем, то с Чарлзом, и это напомнило всем троим тот день, когда они скакали наперегонки в замке Ноттингем.
Было совершенно очевидно, что между Велвет и королем установились близкие, задушевные отношения, и Грейстил задавался вопросом, не обречен ли он на вечное соперничество с Карлом. Возможно, он мог бы примириться и с этим, но только при одном условии — чтобы именно он, муж, всегда занимал в ее сердце первое место.
Короля очень интересовали лошади, которые могли бы участвовать в скачках в Ньюмаркете, поэтому он и Генри отправились на небольшой ипподром, чтобы провести скаковые испытания нескольких облюбованных ими жеребцов. Монтгомери же больше интересовали чистокровные кобылицы, жеребцы-производители и жеребята, и они с Велвет приобрели нескольких кобыл и жеребцов для разведения. Время в Оглиленде пролетало быстро; дни они проводили на скачках в Ньюмаркете или посещали фермы по разведению лошадей. Вечером же и ночью укрывались в своих апартаментах, ибо неожиданно сделались приверженцами уединенного образа жизни и в шумных развлечениях придворных не участвовали.
Изначально Карл планировал провести в своем новом загородном поместье две недели, но через десять дней все вдруг заметили, что ему просто не терпится вернуться в Лондон, поэтому король, принц Генри и сопровождавший их Монтгомери со своими гвардейцами отправились в столицу чуть раньше, чем все остальные.
В Уайтхолле Карла и Генри приветствовал их брат Джеймс, которого король назначил главным адмиралом Британии.
— Надеюсь, здесь все хорошо, — проговорил Карл. — Ведь в мое отсутствие никто на побережье не высадился?
Джеймс весело рассмеялся:
— Слава Богу, нет. Хотя в устье Темзы во множестве стоят на якорях иностранные торговые суда.
Король хлопнул брата Генри по плечу:
— А ведь Джеймсу-то повезло! Он выиграл здесь куда больше, нежели я в Ньюмаркете. Между прочим, сегодня по случаю нашего возвращения устраивается грандиозная попойка. Ты, Генри, придешь?
— Боюсь, что нет. Хочу съездить на корабли, чтобы купить седло испанской кожи и, возможно, кое-какую французскую одежду по последней моде.
— Так ты скоро станешь у нас настоящим денди! — рассмеялся Чарлз; он очень любил своего младшего брата, до недавнего времени совершенно не знавшего роскоши.
Оставив братьев, король направился к себе в кабинет. Там он взял карту и. разложил ее на письменном столе, после чего велел пажу Уиллу Чиффинчу привести дворцового секретаря лорда Арлингтона.
Секретарь прибыл почти тотчас же, и ему не составило труда понять, что король призвал его отнюдь не для того, чтобы поделиться новостями о скачках в Ньюмаркете.
— Поправь меня, Генри, если я ошибаюсь, но у меня складывается впечатление, что длинная рука нашего лорда-канцлера до Ирландии все-таки недотягивается.
— Вы совершенно правы, ваше величество.
— Отлично. Я хочу, чтобы вы составили документ о присвоении Роджеру Пал меру титула барона Л имерика и графа Каслмейна…
Арлингтон сразу же поделился этой новостью со своей супругой, а леди Арлингтон не замедлила отправить посыльного с депешей на Кинг-стрит, где жила ее подруга Барбара Палмер.
Часом позже Проджерс приветствован даму в маске и в широченном платье и проводил ее по задней лестнице к двери королевских апартаментов. Он постучал, и дверь открылась почти мгновенно, дабы впустить любовницу его величества.
Сорвав с лица маску, Барбара бросилась в широкие объятия короля.
— Сир, не представляю, как мне удалось выдержать разлуку с вами. Мне казалось, что вас не было здесь целый год. Я ужасно сглупила, когда отказалась от вашего предложения поехать в Оглиленд, и в оправдание могу сослаться лишь на свой живот. Простите ли вы меня за проявленную к вам жестокость?
— Разве я не прощаю тебя всякий раз, когда ты позволяешь себе сглупить, любовь моя? — Карл поцеловал ее в чувственные губы. — Ты знаешь, всякий раз, когда я вижу тебя, ты кажешься мне все прекраснее.
— В любом случае я становлюсь все толще, — пробормотала Барбара.
Король улыбнулся и сказал:
— Я уже приказал принести сюда ужин. Присаживайся и отужинай со мной.
Чарлз подвел Барбару к небольшому дивану, и она, усевшись, тотчас же сбросила туфли и проворковала:
— Так гораздо удобнее.
Король приподнял ее ноги и положил на диван, чтобы она могла расположиться на нем с большими удобствами.
Вскоре принесли легкий ужин, и они поели. Причем Барбара во время ужина даже не намекала на то, что уже знает о титуле — не хотела портить Карлу удовольствие от рассказа об этом. После ужина он быстро разделся сам, но раздеванию Барбары уделил довольно много времени и внимания. Она носила голубое французское белье, скроенное и сшитое по образцу, рассчитанному на то, чтобы будить чувственность у мужчин, и Карлу очень нравилось ее раздевать. Что же касается титула, то он не торопился о нем говорить, так как прекрасно знал, что леди Арлингтон уже сообщила своей приятельнице эту приятную новость.
Глава 23
Был уже поздний вечер, когда экипаж Велвет подкатил к воротам Уайтхолла. Ужасно уставшая, она поднялась по лестнице; когда же открыла двери своих апартаментов, была приятно удивлена, увидев там мужа.
— Знаешь, а Эмма осталась в Роухемптоне, — сказала Велвет.
— Вот и хорошо, — ответил Грейстил с улыбкой. — Значит, мне не придется среди ночи заставлять ее переселяться в комнату в конце коридора. Скажи, дорогая, ты не голодна?
— Ах, если честно, то мне сейчас хочется только одного — побыстрее забраться в постель.
Заметив сиреневые тени у нее под глазами, Грейстил сказал:
— Похоже, у тебя был очень трудный день. — Он налил два бокала вина и один из них отдал жене. — Вот, выпей немного и сразу заснешь.
Грейстил помог Велвет раздеться и отнес ее на постель. Затем разделся сам, затушил лампы и лег рядом с женой. Заключив ее в объятия, он прошептал:
— Я всегда забываю о том, какая ты маленькая, и вспоминаю об этом лишь тогда, когда оказываюсь с тобой в постели.
— От тебя так приятно пахнет вином… — пробормотала она с улыбкой.
— А от тебя, дорогая, пахнет вином и красивой женщиной.
Снова улыбнувшись, Велвет покрепче прижалась к мужу и вскоре провалилась в сон.
Грейстил же вдруг подумал о том, что в последний раз, когда они спали в этой постели, Велвет грезила о Чарлзе и произносила во сне его имя. Но он тотчас отогнал от себя эту мысль; он был совершенно уверен, что сегодня этого не произойдет. Прошло еще какое-то время, и граф тоже стал погружаться в сон. Уже засыпая, он подумал: «Возможно, ты все-таки начинаешь любить меня, милая Велвет…»
Утром, когда она проснулась, мужа рядом с ней не было. Однако он кое-что оставил для нее на подушке. Взяв в руки лист бумаги, Велвет просмотрела его, и ее глаза увлажнились от слез. Документ гласил, что граф Эглинтон переписал Роухемптон на имя жены.
— Это лучший подарок из всех, что я когда-либо получала в жизни, — прошептала Велвег.
Барбара Палмер станет графиней Каслмейн — эта новость распространилась по Уайтхоллу со скоростью лесного пожара. Любовница короля буквально расцвела, принимая поздравления. И конечно, она уже думала о том, что ей нужны собственные апартаменты в Уайтхолле, о чем она и собиралась поговорить с Чарлзом в самое ближайшее время.