Бедект отлично знал, что не следует верить ни одному слову. Нужно будет внимательно присмотреть за Вихтихом. С каких это пор его обязанности свелись к тому, чтобы нянчить опасных детишек? Он посмотрел на Штелен. Придет ли она в этом деле к нему на помощь?
– Если он полезет драться, я перережу ему горло, – пообещала она.
На лице Вихтиха снова изобразилось щенячье выражение, глаза подернулись дымкой; казалось, он расчувствовался.
– Ребята, я вас люблю. Лучших друзей, чем вы у меня, и не пожелаешь.
Они приблизились к Зельбстхасу настолько, что уже можно было хорошо разглядеть и город, и замок, даже некоторые шпили, вонзившиеся в небо. Бедект подумал, что эти чудеса архитектуры скорее возникли благодаря вере, чем были тщательно спланированы и созданы людьми. С этого расстояния цитадель казалась не только готовой к обороне крепостью, но и храмом. Древний замок выглядел внушительно и тогда, когда Бедект видел его в последний раз, но с тех пор многое изменилось. Казалось, что стены и башни стали выше. Все вокруг говорило о стабильности.
Хорошо одетые, спокойные люди проходили мимо них, стараясь держаться подальше. Бросалось в глаза, что прибывшая троица чужаки здесь. С этим было ничего не поделать. Сменив одежду, они все равно не смогут скрыть свой нездешний выговор, шрамы на лице Бедекта, злобный характер Штелен и смертоносную ловкость Вихтиха.
Вихтих всегда замечал выгодные возможности, и никогда прежде судьба не давала ему настолько удачного, великолепного шанса, как в этот раз. Огромный город, богатый, процветающий, который жрецы приучили подчиняться манипуляциям. Ни у одного из проходивших и проезжавших мимо них людей не было даже меча! Если Вихтих сможет овладеть вниманием жителей этого города, это навсегда склонит чашу весов в его пользу. Хорошо, конечно, когда в тебя верят нищие, угнетенные, запуганные крестьяне, пусть их век и недолог. Но если жители Зельбстхаса признают, что он лучший в мире фехтовальщик, его возвысит вера тех, кто не сомневается в своих убеждениях и точно знает, какое место ему уготовано в мире. Он не помнил, чтобы кто-либо говорил не о количестве тех, кто верит в тебя, а о качестве этой веры, но нутром ощущал, что и качество важно. Вера счастливых и богатых ценнее, чем вера попрошаек, одной ногой уже оказавшихся в Послесмертии.
Бедект так много раз грозился убить Вихтиха, что молодой фехтовальщик давно сбился со счета. Черт возьми, в последнее время он говорил это почти каждый день. Он еще помнил, что когда-то воспринимал ругань старого ублюдка всерьез; еще до того, как они по-настоящему стали друзьями. Друзья. Это слово вызывало у Вихтиха странные чувства. Никогда в жизни у него не было друзей. А теперь есть двое. Они, конечно, бранились, но ведь все, кого связывают хоть какие-то отношения, иногда бранятся. Его родители все время ругались друг с другом. Да что там, со своей женой Вихтих ругался намного больше, чем с Бедектом или Штелен, а ведь жену он любил. Пусть Бедект и грозится, и встает в позу сколько ему угодно, но однажды он спас Штелен и Вихтиха, когда вполне мог бы их бросить. На Вихтиха эта мысль действовала отрезвляюще.
«Однажды я докажу сварливому старому козлу, какой я хороший друг».
– Старик, да ты совсем хреново выглядишь, – сказал Вихтих Бедекту. Тот открыл рот, чтобы ответить, но ему помешал приступ кашля.
И все же Вихтих терпеть не мог, когда ему говорили, что можно делать, а что нельзя. Такие моменты напоминали ему о детстве и о тех временах, когда он еще не понимал, что власть – такая штука, которую он может просто взять, когда пожелает. Речь и меч – вот его оружие. И этим оружием он владел более чем великолепно.
«Не берись за меч, если не можешь сказать речь, – подумал Вихтих. – Ого! Какая красивая фраза. А что, кто-нибудь уже это раньше говорил? Похоже, нет».
Вихтих тайно разглядывал двигавшуюся впереди него Штелен. Она была ловкой наездницей, и бедра ее плавно покачивались с каждым шагом ее лошади.
Ни унции жира, одни мускулы. «А что, если трахнуть ее сзади, чтобы не видеть ее лица? Да я бы просто порезался о ее костлявую задницу». От этой мысли он хихикнул, а когда она обернулась посмотреть, что его развеселило, он бросил на нее лукавый взгляд и подмигнул.
Ноздри Штелен растопырились от возмущения, и она плюнула на его коня, который шарахнулся в сторону.
– Полудурок, – прорычала она.
Похоже, она покраснела? От этой мысли Вихтих засмеялся еще громче. Когда они где-нибудь остановятся в Зельбстхасе, он найдет возможность сразиться с местными фехтовальщиками и прикончить парочку из лучших. «Да кто Бедект такой, черт возьми, чтобы говорить мне, что я имею право делать, а что – нет?»
Вихтиху пришла в голову мысль. Он подъехал так, чтобы оказаться бок о бок со Штелен, наклонился к ней и зашептал ей на ухо:
– А хочешь, поможешь мне убить нескольких фехтовальщиков? Возможно, тебе придется кое-что украсть, – добавил он, чтобы сделать свое предложение более привлекательным.
Штелен взглянула на Бедекта, ехавшего на несколько корпусов впереди них. Старик плохо слышал – то ли из-за того, что на голову его обрушилось так много ударов, то ли уши ему повредили в давних битвах. А болезнь, похоже, делала его еще более тугим на ухо. Она посмотрела на Вихтиха.
– Бедект тебя прикончит.
– Не прикончит, если ты хорошо умеешь делать свое дело, – подзадорил он ее.
– Я достаточно хорошо умею дурачить таких полудурков, как ты.
– Отлично. Я дам тебе знать, когда наступит подходящий момент.
Бедект слышал их приглушенные голоса, но не мог разобрать слов. У него невыносимо зудели отсутствующие пальцы левой руки, а то благополучие и безупречность, которыми веяло от окружающих земель, сильно его тревожили, но он не желал в этом сознаваться. Если он скажет им, то они решат, что он уже не тот, что прежде. А как все обстоит на самом деле? Когда Вихтих предложил найти постоялый двор – была ли это скрытая насмешка или искренняя забота? Насколько Бедект знал фехтовальщика, скорее всего первое. Но ему было все равно. Он никогда не признался бы, насколько ему сейчас хочется лечь в кровать.
«Боги, я слишком стар, чтобы играть в эти чертовы прятки».
В таверне «Ляйхтес Хаус» было до ужаса чисто. Бедект ощутил бы чувство вины за то, что нарушает своим присутствием эту чистоту, но ему помешало то, что любые угрызения совести он считал совершенно напрасными. Стены, отделанные красным дубом, украшали полки с искусной резьбой, на которых стояли бутылки с самой различной выпивкой. Тяжелое дубовое кресло с толстой бархатной обивкой ахнуло, когда он в него опустился. Штелен выглядела так, как будто готова убить первого, кто подвернется, лишь бы показать, что это место не для нее, а Вихтих самым естественным образом развалился в своем кресле и начал нежно улыбаться симпатичным девицам за стойкой и любезничать с ними.
Бедект не переставал поражаться этому хамелеоньему умению фехтовальщика с легкостью приспосабливаться к любым условиям. Ему случалось наблюдать, как Вихтих заговаривает зубы кому угодно, от посудомоек до королевских дочек, и все с одинаковым апломбом. Казалось, и мужчин притягивает его компанейская разговорчивость. Мало кто понимал, что Вихтих просто использует их для достижения каких-нибудь своих кратковременных целей. Фехтовальщик – эгоистичная задница, а внимание у него рассеивается так же быстро, как у перевозбужденного ребенка. Совершенно непонятно, почему люди этого не замечали.
У измученного и ослабевшего Бедекта уже слипались глаза, и он оставил товарищей рано, перед этим сурово предупредив Вихтиха не попадать ни в какие переделки. Штелен пообещала, что присмотрит за фехтовальщиком. Бедект не сомневался, что, когда проснется, полгорода будет перебито, а вторая половина будет жаждать расправиться с Вихтихом. Стоило ли вообще заморачиваться и его увещевать?
Он отправился в кровать и заснул некрепким стариковским сном. Его будила то ломота в коленях, то приступы кашля, то тяжесть в голове, опухшей от соплей, то приходилось встать по малой нужде. Может, ему что-то и снилось, только он ничего не помнил.
В тот вечер Вихтих узнал, как зовут того, кого в этих краях считали величайшим фехтовальщиком: Гроссе Клинге. Теперь оставалось только сделать так, чтобы Гроссе случайно вызвал Вихтиха на бой.
Через несколько часов, когда было выпито уже в три раза больше кружек эля, у Вихтиха случилось приключение с юной служанкой, подававшей выпивку в «Ляйхтес Хаус». Девица совершенно не ведала усталости. Когда он проснулся, ее уже не было, как и значительной части тех денег, которые у него до того оставались. Вихтих оглушительно захохотал, но голова трещала с похмелья, и ему пришлось замолчать. Девица более чем заслужила то, что прихватила с собой.
Была глубокая ночь. Тихие улочки богатого квартала освещались стоявшими довольно далеко друг от друга фонарями. Если подумать, то все кварталы, которые уже видела в этом городе Штелен, выглядели как минимум зажиточными. Все эти чистые улицы вызывали у нее беспокойство.
Почти час она спрашивала дорогу у прохожих, пока не вышла к нужному дому – приземистой одноэтажной постройке, отделанной выцветшей розовой штукатуркой. Штелен наняла нескольких уличных ребятишек – удивительно, как сложно было отыскать здесь болтающихся на улице детей, – чтобы они постояли начеку, когда она вой-дет в дом; оказалось очень кстати, что платила она им монетами Вихтиха. Она прихватила их, пока он кувыркался с девкой из пивной. Она просто вошла в его комнату, мгновение постояла, наблюдая за ними, а потом взяла денежки. Штелен сама не знала, задействовала ли она на этот раз свой дар клептика, – эти двое были слишком заняты друг другом, чтобы ее заметить. Кто угодно мог бы зайти и прибрать все, что под руку попалось. Штелен заинтересовали только деньги Вихтиха и хорошенький шарфик – теперь он красовался у нее на шее, – который валялся на полу, пока его хозяйка кувыркалась в постели.