«Меня же все любят!»
Они обязаны.
«Но она сама хочет любить меня!»
Но не любит.
С ворчливым вздохом Эрбрехен сложил пухлые руки на своем желеобразном пузе и начал искать глазами оставшуюся из белокурых сестренок.» Где эта чертова девчонка?» Не могла же она далеко уйти без его разрешения.
– Мы что, вчера вечером потушили ту девушку в котле? – спросил он повернувшуюся к нему спиной Гехирн в надежде, что его шутка выведет ее из мрачного расположения духа.
Хассебранд пожала плечами, не повернувшись к нему лицом. Это его задело. «Почему она меня игнорирует?» Он отвел ей место в центре своего грандиозного замысла, не дал ей сжечь саму себя заживо, а она отплатила ему грубостью. И ложью, напомнил он сам себе.
«Но я не привык отчаиваться. Я по-настоящему добрый и готов прощать. Вот уже и не так больно думать о ее предательстве».
Почему она не повернется посмотреть на него? Она что, разозлилась? А что ее вообще могло разозлить?
Как он ошибся, когда позволил себе что-то чувствовать к этой женщине.
«Ей повезло, что она полезна, – сказал он себе, – а то бы я отослал ее прочь».
Он захихикал, а затем раздраженно замолк. Где эта проклятая девчонка? Ему требовалось внимание.
– Как получается, что они у нас все время пропадают? – произнес Эрбрехен, направив свой вопрос куда-то к богам на небесах. Пусть он не получил ответа, он знал, что наступит день, и довольно скоро, когда он начнет получать ответы богов.
Через несколько часов, когда стало ясно, что в числе тех, кого стянул к себе силой влияния Эрбрехен, Моргена не было, поработитель отправил отряды своих людей обыскать окрестные деревни. Получив приказ невредимым привести всякого мальчика, которого им удастся обнаружить, эти отчаянные мужчины и женщины двинулись опустошать города и поселения вблизи Найдриха. Они убивали спящие семьи и тащили мальчиков и девочек помладше в шатер Эрбрехена. Некоторые группы ушедших не возвращались – возможно, оказавшись вдали от прямого воздействия Эрбрехена, они вновь обрели какую-то степень здравого смысла, – но большинство приходили назад.
Через несколько часов рать Эрбрехена насчитывала уже больше детей, чем взрослых. Его это более чем устраивало. Молодые столь податливы, их так легко всему учить и переделывать, как пожелаешь. А те немногие, чей путь завершался в котле с вечерним кушаньем, были такие нежные и вкусные.
Ранним утром на следующий день пошли слухи, что в западном направлении скрылись двое мужчин и женщина, а с ними был мальчик, который воскресил из мертвых какого-то кота и какого-то фехтовальщика. Эрбрехен, уверенный, что эти люди наверняка и есть те, на кого он охотится, приказал окружавшей его наспех сделанный шатер многотысячной толпе убрать лагерь и двинуться в путь.
Пока его новые друзья укладывали те немногие вещички, которые они брали с собой, – в основном еду и одеяла, – другие поспешно трудились над совершенствованием его паланкина. В нем, под балдахином, поехали Эрбрехен и Гехирн, а десятки мужчин, что несли их, с трудом пробирались по узким, извилистым улочкам города, который все вот-вот собирались покинуть.
Когда солнце снова зашло, свита Эрбрехена едва успела выехать за пределы трущоб на окраине Найдриха. Они разобрали несколько домов на дрова, а потом устроили оргию, которая продолжалась всю ночь.
Хассебранд в мрачном молчании сидела возле Эрбрехена, не настроенная общаться. Как с ней неинтересно. «Возможно, мне стоит позволить ей изжарить нескольких из моих друзей, тех, кто меня больше всех раздражает. Кажется, огонь всегда поднимает ей настроение. Да, отличная мысль!» Может быть, тогда она увидит, что ему для нее ничего не жалко.
Эрбрехен наклонился к Гехирн и внезапно понял, какой сильный жар исходит от этой женщины. До того он думал, что выдался славный теплый вечер, но, заметив, как его почитатели жмутся друг к дружке, сгрудившись вокруг костров, он понял, что ему тепло, потому что рядом Гехирн.
«Не стоит играть с огнем», – решил Эрбрехен. Состояние хассебранд стало слишком неустойчивым.
Он услышал жалобное подвывание какой-то кошки. Спустя несколько мгновений по пустым улицам эхом пронесся ответный вой, подхваченный целой толпой.
– Да что тут творится, черт возьми? – спросил Эрбрехен у одной женщины из числа своих друзей, находившихся поближе к нему.
– Это Культ мертвого кота, – ответила женщина, вся сияя оттого, что ей выпал случай поговорить с самим Эрбрехеном. – Они ползут туда, куда ползет кот, повторяют за ним все звуки, которые он издает.
– Их много?
– Сотни, – ответила она.
– Почему они не следуют за мной? То, что говорю я, будет поинтереснее, чем «мяу».
Женщина, на которой была лишь грязная желтая рубаха, непонимающе замигала, глядя на него.
Крякнув, Эрбрехен снова сел. Почему они не следуют за ним? Что такого было в этом кошаке, чего нет у него, Эрбрехена?
Мерцающие оранжевые тени плясали на сохранившихся еще стенах, мерзким образом передразнивая движения совокуплявшихся и извивавшихся тел тех, кто был поближе к бушующему костру.
– Тут есть один культ, последователи которого почитают дохлого кота, – сказал Эрбрехен, обращаясь к Гехирн в надежде прервать ее молчание, от которого ему было не по себе. – Представь себе, – задумчиво произнес он, – если за ним будет следовать достаточное количество народу, кот может Вознестись.
– Я уже в Послесмертии? Это мое наказание? – спросила Гехирн, будто не услышав его слов.
Что это все значит, черт побери? Что там творится в голове этой чокнутой женщины?
– Разве здесь так плохо? – спросил он. – Разве быть со мной – такое бремя?
По-собачьи оскалив зубы, она развернулась к нему.
– Да! Я… – Ручеек ее слов иссяк, когда она взглянула ему в глаза. – Нет. Нет, конечно. – Она сглотнула и отвернулась. – Прости.
«Да разве может она быть несчастной, сидя здесь, совсем рядом со мной? Да это невозможно!»
– Ты же любишь меня, правда?
– Да. Конечно.
– И ты счастлива, ведь так?
Она молча кивнула.
– Произнеси это вслух, – скомандовал он.
– Я счастлива.
По виду ее было не сказать, что это так.
– Ты выглядишь не особенно счастливой.
Гехирн сладко улыбнулась и посмотрела на него полными любви глазами.
– Так лучше.
Глава 35
Он сказал, что мне никогда не узнать, какие нежные эмоции скрываются за его хрупкой вменяемостью. И тогда я содрал с него кожу, как с виноградины. Он был прав. Я так и не узнал.
Они скакали на запад, и Вихтих все это время говорил с Моргеном, с непревзойденной легкостью вещая без остановки, не прерывая поток абсурдного, бессмысленного разглагольствования. Пусть он и пытался казаться расслабленным и непринужденным, глаза его непрестанно обшаривали темный лес с северной стороны от дороги. В небе над головой повисли настолько густые облака, что он не мог определить, который час.
«Как же, черт побери, называется этот лес?» Об этом он не имел ни малейшего представления, но уже сам вид леса вызывал у него, выросшего в городе, инстинктивное недоверие. Природа все скрывает. Пролей здесь кровь, и за секунды земля впитает ее, навеки скрыв вершившееся на ней насилие. На улицах города кровь можно разглядеть еще несколько дней, она напоминает о выполненной работе. А лес, похоже, пробуждает в душе человеческой самые темные стороны. По ночам тут творятся дурные вещи. Вихтих вздрогнул, вспомнив ту ночь, когда Бедект спас им жизнь, вместо того чтобы сбежать.
Конечно, эти воспоминания несколько поблекли из-за присутствия более свежих – о том, как Бедект бросил его на улице.
Небо потемнело, мир из цветного стал черно-белым. Вихтих взглянул на Бедекта, который ехал в нескольких ярдах впереди, но ничего не сказал. Когда небо еще больше потемнело и он едва мог различить фигуру Бедекта впереди, он наконец раздраженно вздохнул.
– Бедект, это глупо. Скоро стемнеет. Пора разбить лагерь.
– Немного дальше, – пробурчал Бедект.
Вихтих не хотел говорить о том, что его действительно беспокоило. Альбтраум. Если слишком затянуть с разбивкой лагеря, то из-за них развести хороший костер будет сложнее. «Да будь я проклят, я не стану в полной темноте, крадучись собирать ветки для костра в этом сыром лесу».
От всякой мысли о том, что он все равно в какой-то степени в долгу перед Бедектом, Вихтиху становилось не по себе. Ну что ж, пойдем обходными путями.
– Мальчик устал, – сказал он, утешительным жестом опустив руку на плечо ребенку. – Я и сам, черт возьми, устал.
Не сработало. Если Бедект и услышал, то совершенно не подал вида.
Вихтих бросил на Штелен встревоженный взгляд, она посмотрела на него с тем же выражением на лице. Она, как и Вихтих, выросла в городе, поэтому сразу же все поняла. У нее тоже были основания опасаться этого мрачного леса.
Клептик прочистила горло и густо сплюнула под ноги лошади Вихтиха, которая прижала уши и коротко и жалобно заржала.
– Я бы тоже не прочь где-то остановиться, – сказала она.
– Немного дальше, – повторил Бедект.
– Не будь идиотом, – рявкнула Штелен. – Вчера мы чуть было не погибли. А один из нас действительно умер. Это не та ночь, которую можно провести без хорошего костра. – Она затрепетала ноздрями, глядя в спину Бедекту. – Как, по-твоему, пребывание в Послесмертии отразилось на душевном здоровье Вихтиха?
– На моем? – возмутился Вихтих. – Я в порядке! Я просто беспокоюсь о мальчике!
– Сегодня вечером мы неплохо обошлись бы без визитов, – сказала Штелен.
Бедект сгорбил плечи, но промолчал.
– С моим душевным здоровьем все в порядке, – сказал Вихтих оскорбленным тоном, несмотря на то что именно этот вопрос его и тревожил. – Штелен просто ищет возможность переиграть то, что у вас там было вче…
– Хорошо, – перебил Бедект. – Мы остановимся здесь. Вы вдвоем устроите лагерь. – Он указал половинкой ладони. – Так, чтобы с дороги не было видно. А я что-нибудь найду и убью. – Не сказав больше ни слова, он поскакал в чащу леса.