— Полтора года.
— Так что прекрасно разбираетесь в местной ситуации. Итак, Джин, Гарни появился здесь кое с кем из своих дружков в четверг вечером. Я хотел бы знать, как они выглядели, с кем разговаривали и что говорили.
— Вам не так уж и много от меня надо. — Виски пролилось ей на подбородок. Она вытерла его ладонью и подалась вперед — пурпурное платье туго обтянуло ей грудь. — Если верить вам, то мальчики зарезали в Фар Уэзер какого-то типа. Что им помешает проделать то же самое со мной?
— Мы помешаем, — сказал Норман без всякой на то уверенности. — Мы дадим вам стража.
— Благодарю вас. — Девушка фыркнула. — А когда вы его заберете, мне придется отсюда драпать.
— А почему бы и нет?
Она приоткрыла от удивления рот и вцепилась в него взглядом.
— Ваше место в Лондоне. Позвольте цыганке Норману предсказать ваше будущее по хрустальному шарику? Вижу, вы едете в Лондон, поступаете в кабаре стриптиза, находите своего сутенера и работаете на него в поте лица, а если вам повезет, то выходите замуж. Такой конец не так уж и далек. О да, мисс Уиллард, ваше место в Лондоне… А что вас держит здесь? Не понимаю.
— Раньше мне не хотелось уезжать отсюда из-за Короля.
— Расскажите о нем подробней.
— Мы с ним по л го да дружили. Он чудо. Понимаете, с ним здорово. Все ребята смотрят на него снизу вверх, так что с ним здорово было дружить.
— Здесь-то он кажется крупной рыбой, а вот там, где плавают настоящие рыбы, покажется головастиком.
— Вы рассуждаете не как полицейский.
— Нам ведь тоже присуще человеческое, может, даже больше, чем всем остальным. И мы всему знаем цену. Я мог бы помочь вам выбраться отсюда. — Норман смело встретился со взглядом ее темных глаз-бусинок. — Вы привыкли рассчитывать только на себя, но в данном случае можете рассчитывать на меня.
— Мне нравится виски.
Своей костлявой рукой с кроваво-красными ногтями она подвинула к нему свой стакан. Норман наполнил его до половины и столько же налил себе.
Она выпила, и Норман налил ей еще. Она снова потянулась к стакану. Норман сидел в глубоком кресле Николаса, обитом дорогой материей блекло-синего цвета, такой же, как и крышка стола. Она говорила толчками — так поступает вода из шланга, на который все время наступают.
— Только они появились в зале, я сразу усекла, что-то не так. Король вел себя вроде бы как всегда, подошел и заговорил с этой дегенераткой Сюзи, но по лицам Эрни и Тэффи я поняла: что-то не так. Эти оба еще молокососы, им бы за мамину юбку держаться. Другой парень, Лес Гарднер, тот с Королем на равных. Конечно, он ему и в подметки не годится, но Король обходится с ним как с младшим братом. Его сестрица, Леса, я хочу сказать, сука первостатейная, но сам он парень хоть куда.
Так вот, с тех пор как мы с Королем рассорились — я ведь говорила вам, что мы рассорились, да? — Норм ан кивнул, не желая ее прерывать. — Это случилось взаимно, ясно вам? Так вот, с тех пор за мной стал ухлестывать Эрни Боган. Думает, я стану после Короля возиться с каким-то сопляком. Так вот, подходит он ко мне и говорит: «Мы в Фар Уэзер такое отмочили», а что именно, не говорит. Тут Король подходит, а он, как вошел, еще и слова со мной не сказал, а теперь подходит и спрашивает: «Что тебе сказал Эрни?» — «Он сказал, что вы были в Фар Уэзер на празднике Гая Фокса», — отвечаю я. Тут Король как рассвирепеет. Я таким его сроду не видела. Вы знакомы с Королем?
— Знаком, — кивнул Норман.
— Так вот, он обычно холодный, как огурец. А теперь он и говорит Эрни: «Я ведь велел тебе держать пасть закрытой». А Эрни и спрашивает у него, как быть с Роуки и Поляком, ведь их здесь нет, а Король и отвечает: «Если какой-нибудь скот хоть пикнет, его песенка спета. Я, — говорит, — сам об этом позабочусь. Усек, Эрни?» — Девушка замолчала и посмотрела на свой почти пустой стакан. Облизнула накрашенные губы. — Обо мне он тоже может позаботиться, — сказала она уже без малейшего намека на американский акцент.
— С тобой, девушка, он этого не сделает. Вот что я тебе скажу: когда кончится расследование, мы упечем твоего Короля Гарни туда, где он долго не сможет никому причинить вреда. Ну а что еще он сказал?
— Вроде больше ничего. Эрни и без того намочил со страху штаны. А тут подходит Тэффи Эдвардз, и оба начинают пудрить мне мозги, что Эрни, дескать, меня разыграл. Тэффи и говорит: «Спроси у Короля с Лесом. Мы с Эрни тоже там были, но у нас нету ножей». — «А что они сделали? — спрашиваю я. — Банк, что ли, ограбили?» Тогда Тэффи и отвечает, что они будто бы поехали позабавиться с одним типом, тем, что вышвырнул их с каких-то танцев, что ли, набрали с собой кучу фейерверков, чтобы в него бросать, а вышло так, что порезали его. «Ножи были у Короля и у Леса», — снова говорит Тэффи.
Тогда Эрни и спрашивает: «А как быть с Роуки? Может, Роуки тоже в этом участвовал?» А Эрни ему: «Ты, Тэффи, перед тем, как ехать, доставал свой ножик». А Тэффи и говорит: «Это вранье». А когда я спросила, здорово они порезали того типа, Тэффи лишь хихикнул, а Эрни сказал: «Здорово».
«Очень здорово?» — снова спрашиваю я, а Эрни и отвечает: «Король думает, тот тип в ящик сыграл».
Ее стакан был пуст. Она посмотрела на Нормана.
— Еще хочу.
— Хватит. — Перед ней сидел уже не мужчина, а полицейский. — Ты поедешь со мной.
Она взяла его за руку.
— И ты обо мне позаботишься?
— Позабочусь.
Они поехали в участок, где Джин дала показания.
— Мне придется сходить в полицейский участок, — сказал в понедельник утром Лейну Хью. — Там сегодня, проводят опознание. Вы, наверно, помните, что я тоже был в четверг в Фар Уэзер.
— Неужели ты думаешь, я мог об этом забыть? — пропел Лейн. — Ведь если ты не читаешь под столом «Бэннер» или не пишешь статейки для других центральных газет, которые все равно никто не напечатает, ты бежишь попить кофейку с этим твоим дружком мистером Фэрфилдом. Вот тебе совет, мой мальчик: либо ты бросаешь все это к чертовой матери и занимаешься текущими делами для своей газеты, либо ты можешь не вернуться с одного из своих кофепитий. Усек своими возвышенными мозгами?
— Разве я что-то провалил?
— Провалил? — Лейн стал набивать одну из своих трубок. — Сегодня уже понедельник, мой мальчик. Уже произведены аресты, о коих мы сообщили читателям. Полицейский суд, сам процесс — вот те материалы, которые мы в свое время поместим на наших страницах. Но я не хочу, чтобы репортер «Гэзетт» ползал по всем углам и заглядывал под каждый камень. Усек мою мысль?
Майкл поднял голову от пишущей машинки.
— Кстати, сегодня состоится Сэвингтонский турнир по кеглям. Одним словом, делу время, потехе час.
— Очень забавно, — оценил Лейн. — И чрезвычайно остроумно. Но самое забавное состоит в том, что наш внештатный юморист прав. «Гэзетт» — издание местное, и наши читатели в первую очередь ищут в ней сообщения о местных событиях, о которых им больше негде прочитать. Ладно, валяй на свое опознание, но чтобы к двум часам был в редакции.
Хью шагал по Хай-стрит под реденьким и каким-то больно уж теплым для этого времени года дождем. В приемной уже ожидали кривобокий Джо Пикетт, мрачный и насупленный доктор Макинтош и девчушка, чьи фейерверки он зажигал в тот злополучный вечер. Рядом с ней сидел незнакомый мужчина, наверное, ее отец. Вошли Твикер, Лэнгтон и сержант Норман.
— Сегодня мы проводим опознание, — обратился к присутствующим краснолицый флегматичный Лэнгтон. — Вы выйдете по одному во двор, где мы выстроили несколько человек, приглядитесь к ним спокойно, без спешки, а потом скажете нам, не видели ли вы кого-нибудь из этих людей на лужайке в Фар Уэзер вечером пятого ноября. Именно пятого, а не раньше или позже. Нас интересуют только те, кто был на лужайке в тот вечер. Ясно?
Первым вызвали доктора Макинтоша, за ним Морин Дайер с отцом.
— А я видел вас раньше, — сказал Хью Джо Пикетт. — Вы тот самый репортер, который был у нас в тот вечер. Верно?
— Прошу вас не разговаривать, — казенным тоном приказал стоявший у дверей Боб Пикеринг.
Наконец вызвали Пикетта, а вслед за ним Норман крикнул:
— Мистер Беннет.
Они шли рядом по коридору, и Норман развязно спросил:
— Так это вы работаете в «Гэзетт»?
— Да.
— Ваш нюх в этот раз здорово сработал. Интересно, скольких из них вы опознаете.
Они вышли на маленький дворик. Там выстроилось двенадцать подростков, все в плащах либо макинтошах, нахохлившиеся, понурые. Хью медленно шел вдоль шеренги. Да, все это здорово смахивало на фарс, но фарс трагический, ибо он должен был указать пальцем на Гарднера. Но странно, сейчас он уже не чувствовал той уверенности в своей правоте, какая была у него в субботу утром. А ведь он надеялся именно на нее — что можно было разглядеть за тот короткий миг, когда в его душе не было и намека на предчувствие беды. Мимолетное впечатление… Оно могло оказаться ошибочным. На короткое мгновение лицо Лесли Гарднера полностью заслонило лицо Джилл: такой же курносый нос, короткая, как у ребенка, верхняя губа, которая почему-то не вызывала жалости, а лишь говорила о решимости характера. Но взгляд у парнишки еще совсем детский и какой-то испуганный. К Хью подошел Твикер и спросил:
— Узнали кого-нибудь? Может, еще пройдете разок вдоль шеренги?
— Нет. Я уже узнал его.
Хью. уверенно указал пальцем на Гарднера. Тот пошатнулся под его пристальным взглядом.
Норман сделал в своем блокноте пометку.
— Я вас слушаю, — теребил Твикер Хью.
— Это тот самый, с которым мы боролись в тот вечер. Он вырвался от меня и побежал в сторону Корби.
— Ясно. Ну-ка, скажи что-нибудь, — велел он Гарднеру.
— Меня зовут Лесли Гарднер, — выдавил тот.
— Теперь скажи: «Всыпь ему, Король!»
Во взгляде Гарднера что-то дрогнуло.
— Всыпь ему, Король! — таким же бесцветным голосом сказал он.
Твикер вопросительно глянул на Хью. Тот пожал плечами:
— Трудно сказать. Ведь всего три слова. К тому же тогда я не обратил на них особого внимания.