Она указала на кресло, где еще несколько часов назад сидел Лоцман. На навигационном столе, среди его потертых карт и старых инструментов, лежал небольшой, сложенный в несколько раз лист пергамента.
Я подошел, взял его. Это была одна из карт Лоцмана — подробная, испещренная пометками, сделанными его рукой. И на ней… на ней красной линией был прочерчен маршрут. От места нашей встречи с ним на «Голосе Стали» — через все силовые штормы, гравитационные аномалии, зоны обитания тварей — и до этой самой точки, где мы сейчас находились. А дальше… дальше линия вела к маленькому, обведенному кружком значку с подписью: «Ангар. Вход здесь. Будьте осторожны. Тени не любят чужаков».
Он оставил нам карту. Он заранее позаботился о том, чтобы мы смогли дойти до конца, даже без него.
Старый пират… он оказался не таким уж и циничным, каким хотел казаться.
Я активировал навигационную систему, вывел на главный экран карту сектора, насколько ее вообще можно было назвать картой — белое пятно с редкими, неточными отметками аномалий и предполагаемых разломов. И маленькая, едва заметная точка — координаты ангара «Рассвета». Она была…
— Сарра, смотри! — я ткнул пальцем в экран. — Мы… мы почти на месте!
Координаты ангара были совсем рядом, буквально в нескольких десятках километрах от нашего текущего положения.
Лоцман успел довести нас почти до самой цели, прежде чем…
— Он знал, что мы близко, — прошептала Сарра, её глаза расширились от удивления. — Он знал, и… и он оставил нам…
— Он… он все рассчитал, — я сглотнул ком в горле. — Он привел нас сюда. И показал дорогу.
На душе стало немного легче. Появилась какая-то злая, отчаянная решимость.
Теперь, мы не могли его подвести. Должны были дойти до финиша любой ценой.
Мы потратили еще несколько часов на то, чтобы привести «Странника» хотя бы в относительный порядок. Я переключил питание на резервные ячейки — их должно было хватить на короткий перелет до ангара и, возможно, на активацию каких-то систем «Рассвета», если он еще способен их активировать. Сарра, используя остатки ремкомплектов, кое-как залатал самые большие пробоины в корпусе. Двигатели удалось запустить, хоть они и работали с перебоями, издавая тревожный, дребезжащий звук.
Медленно, очень медленно, двинулись по курсу, указанному на карте Лоцмана.
Координаты привели нас не просто в точку посреди океана.
Они вывели нас к гигантским, почти полностью разрушенным конструкциям, которые смутно угадывались в мутной воде впереди.
Это были руины.
Руины чего-то огромного, древнего, созданного явно не руками людей.
Массивные, почерневшие от времени и давления плиты из неизвестного, темного сплава, искореженные балки, обрушившиеся своды, остатки каких-то шлюзов и стыковочных узлов… Все это громоздилось друг на друга, создавая картину полного запустения и забвения.
Конструкции были полуобрушены, многие из них висели под неестественными углами, готовые в любой момент рухнуть окончательно. Повсюду виднелись следы времени, коррозии, давления и, возможно, каких-то древних сражений или катастроф — оплавленные края пробоин, глубокие борозды на металле, словно от когтей гигантского чудовища.
— Что это? — прошептала Сарра, её лицо выражало смесь страха и благоговейного ужаса. — Похоже на… останки какой-то древней базы. Или… или крепости?
— Скорее, перевалочной станции, — сказал я, сверяясь с данными кристалла, полученного от Рейда, и картой Лоцмана. — Или… гигантского шлюза. Вход на «Тропу Призраков». Именно здесь, где-то внутри этих руин, согласно информации отца и Калуса, должен быть спрятан ангар с «Рассветом».
Мы медленно маневрировали между обломками, луч нашего прожектора выхватывал из мрака все новые и новые детали этого грандиозного, но мертвого сооружения.
Атмосфера здесь была гнетущей. Тишина — абсолютная, звенящая. Казалось, само время застыло в этих руинах, сохранив память о тех, кто когда-то их построил, и о тех, кто здесь погиб.
«Тени не любят чужаков» …
Слова Лоцмана эхом отдавались у меня в голове. Внезапно я вспомнил старого Мэла.
Все старики на дне были такими, странными?
Ангар с «Рассветом» был где-то здесь. Совсем рядом.
Оставалось только его найти.
И надеяться, что тени этого места позволят нам это сделать.
***
Оставить «Тихого Странника» снаружи, среди этих циклопических, готовых в любой момент обрушиться руин, было рискованно. Но и маневрировать на нашем поврежденном, едва слушающемся управления корабле в узких, заваленных обломками проходах древней станции было бы чистым самоубийством.
— Оставим его здесь, — решил я, найдя небольшую, относительно защищенную нишу между двумя массивными, накренившимися плитами, где «Странник» был бы хоть немного прикрыт от возможных обрушений. — Дальше — пешком. В скафандрах.
Сарра кивнула, её лицо было серьезным и сосредоточенным. Мы оба понимали — это будет не просто вылазка, а опасное погружение в самое сердце древней, умирающей конструкции.
Мы снова облачились в наши видавшие виды скафандры.
Кислородные баллоны были почти полными — запасы, сделанные еще на «Голосе Стали», оказались как нельзя кстати. Я проверил свой плазменный резак, Сарра — свой, а так же монтировку и портативный сканер. Взяли с собой дополнительный комплект аварийных маячков, трос, несколько запасных энергоячеек для фонарей и скафандров. Все, что могло пригодиться в этом лабиринте разрушений.
Вышли из шлюза «Странника» и оказались в другом мире.
Мире тишины, холода и забвения.
Луч наших налобных фонарей едва пробивал густой мрак, выхватывая из него причудливые, искореженные формы древних конструкций.
Стены коридоров, по которым мы двинулись, были покрыты толстым слоем ила и какой-то слизистой, фосфоресцирующей плесени, которая отбрасывала на металл слабые, призрачные блики. Воздух, если его можно было так назвать в безвоздушном пространстве скафандра, ощущался тяжелым, спертым, с металлическим привкусом древней пыли.
Под ногами хрустели обломки — куски бетона, ржавый металл, осколки какого-то неизвестного, похожего на стекло материала.
Коридоры были завалены, переходы обрушены. Нам то и дело приходилось протискиваться через узкие лазы, карабкаться по шатким, нагроможденным друг на друга плитам, рискуя в любой момент сорваться в зияющие внизу провалы, откуда тянуло ледяным холодом и абсолютной, всепоглощающей тьмой.
Навигация в этом хаосе была бы невозможна без карты Лоцмана и данных с кристалла Рейда. Я вывел их на голографический дисплей своего шлема, и мы медленно, шаг за шагом, сверяясь с ними, продвигались вглубь руин.
Словарь Атлантов, загруженный в мой имплант, тоже оказался бесценным. Древние надписи на стенах, на полуобрушенных панелях управления, на искореженных дверях — они оживали, обретая смысл, указывая нам путь или предупреждая об опасности.
«Сектор Гамма-7. Шлюзовая камера номер три. Внимание: Нарушение герметичности. Опасность декомпрессии».
«Технический туннель Дельта-12. Доступ ограничен. Аварийная блокировка активна».
«Внимание! Нестабильная структура! Риск обрушения!»
Последнее предупреждение повторялось особенно часто. И оно не было пустым звуком.
Мы несколько раз слышали, как где-то рядом, в глубине руин, с оглушительным грохотом обрушиваются целые секции, поднимая облака ила и пыли, от которых содрогались даже те конструкции, по которым мы шли. Каждый такой обвал заставлял нас замирать, прислушиваясь, готовым в любой момент броситься в укрытие.
Время поджимало. Мы чувствовали это буквально кожей, сквозь толстую броню скафандров. Эта древняя станция умирала, рассыпалась на части, и она могла в любой момент утащить нас за собой в бездну.
— Здесь! — Сарра указала на узкий, почти полностью заваленный проход в одной из боковых стен. На карте Лоцмана он был отмечен как «старый грузовой лифт, ведущий к нижним докам». А в данных с кристалла Рейда именно этот сектор — нижние доки — упоминался как возможное местоположение ангара «Рассвета».
Завал был серьезным — огромные, многотонные плиты перекрывали почти весь проход.
— Придется резать, — сказал я, активируя свой плазменный резак.
Мы работали по очереди, сменяя друг друга каждые пятнадцать-двадцать минут. Раскаленный луч резака с шипением вгрызался в древний металл, отсекая кусок за куском. Работа была медленной, изматывающей, опасной. Мы рисковали не только вызвать новый обвал, но и просто… задохнуться. Кислорода в баллонах оставалось все меньше.
Наконец, после почти двух часов непрерывной, напряженной работы, нам удалось проделать достаточно широкий лаз, чтобы протиснуться внутрь.
За завалом оказалась вертикальная шахта грузового лифта. Сама кабина лифта давно рухнула вниз, оставив после себя лишь рваные, искореженные тросы, свисающие из темноты наверху. Но по стенам шахты шли аварийные лестницы — ржавые, покрытые слизью, но, на первый взгляд, еще достаточно прочные.
— Вниз? — Сарра посмотрела на меня, в её глазах читался вопрос и… страх. Спуск в эту темную, бездонную шахту по шатким лестницам не сулил ничего хорошего.
— Только вниз, — кивнул я, проверяя крепления своего троса. — Ангар должен быть там. На самом дне.
Мы начали спуск.
Это было похоже на погружение в преисподнюю.
Темнота, холод, давящая тишина, нарушаемая лишь скрипом ржавого металла под нашими ногами и нашим собственным тяжелым дыханием. Каждый шаг, каждая перекладина лестницы казались ненадежными, готовыми в любой момент оборваться и увлечь нас в бездну.
Мы спускались долго. Очень долго. Минуты растягивались в вечность. Луч наших фонарей выхватывал из мрака лишь небольшой участок ржавой стены и уходящие вниз, теряющиеся в темноте ступени.
Иногда мы останавливались, чтобы перевести дух и прислушаться. Но шахта молчала. Только где-то далеко внизу слышался слабый, едва уловимый гул — то ли работа каких-то древних, еще не совсем умерших механизмов, то ли просто шум океанских течений, проникающих в разрушенную станцию.