Мы действительно прошли через многое вместе.
Слишком многое, чтобы оставаться просто «напарниками».
Но готов ли я был признаться в этом? Ей? Самому себе?
Дно меняло нас.
Медленно, но неотвратимо.
И, возможно, не только в худшую сторону.
***
Ночь на Верфи была обманчиво тихой.
Сквозь толстые стены нашей каюты доносился лишь приглушенный, монотонный гул работающих механизмов – сердце «Горла Машины» не останавливалось ни на секунду. Сарра спала, отвернувшись к стене, ее дыхание было ровным и спокойным. Кажется, разговор с Лирой и неожиданная похвала от сестры немного разрядили ее внутреннее напряжение.
А я не мог уснуть.
Слова Лиры о «паре» все еще звучали в ушах, вызывая смешанные чувства – смущение, удивление и что-то еще, теплое и тревожное одновременно. Но сейчас было не до этого. В голове роились мысли о «Рассвете», о путях его поиска, о тех немногих ниточках, что оставил мне отец в своем дневнике.
Я снова достал потертую тетрадь.
Словарь Атлантов, полученный от Кайроса, значительно облегчал чтение – отец часто использовал древние символы для обозначения технических терминов или для шифровки особо важной информации. Но даже без этого, сам почерк отца, его манера изложения, его мысли – все это оживало перед глазами, погружая меня в прошлое, в мир, который я почти не помнил, но который был так неразрывно связан с моей судьбой.
Я перечитывал уже знакомые страницы, пытаясь уловить новые детали, скрытые смыслы, которые могли ускользнуть от меня раньше. Особенно меня интересовали записи о тех, кого отец считал своими соратниками, тех, кому он, возможно, доверял какие-то части своего грандиозного плана.
Сайлас.
Это имя вызывало у меня теперь двойственные чувства.
С одной стороны – его почти отеческая забота на «Вздохе», помощь с запчастями, списанный долг. С другой – та грязная история с бандитами и подставой патруля, его фальшивая улыбка и предупреждение Кайроса.
В дневнике отец упоминал Сайласа несколько раз, и всегда с какой-то странной смесью восхищения и опаски.
«…Сайлас снова провернул какую-то невероятную сделку. Достал партию редких кристаллов для системы навигации «Рассвета», буквально вытащил из кармана шайки каких-то анархистов. Прохиндей, конечно, каких свет не видывал. Методы у него всегда на грани фола, а иногда и за гранью. Ходит по лезвию ножа, рискует всем – и своим, и чужим. Но, черт возьми, он добивается результата! Не знаю, можно ли ему доверять полностью, интуиция подсказывает, что его лояльность измеряется в кредитах. Но пока наши интересы совпадают… пока он видит выгоду в сотрудничестве… он на моей стороне. И его умение доставать невозможное – бесценно. Главное – держать его на коротком поводке и всегда иметь план Б на случай, если он решит сменить «фильтр в рабочей системе»».
Прохиндей. Рисковый. Всегда на стороне выгоды.
Описание Сайласа отцом совпадало с моими собственными впечатлениями. Похоже, этот механик-торговец не изменился за два десятка лет.
Он помог нам, потому что это было ему выгодно – списанный долг в четыре тысячи был платой за молчание о той мутной истории с контрабандой и ареной или способом усыпить нашу бдительность перед какой-то новой, еще более крупной игрой. Доверять ему нельзя. Но и сбрасывать со счетов – тоже. Он был мастером выживания на Дне, и его связи могли оказаться полезными. Если, конечно, удастся снова его найти. И если он сам не найдет нас первым, с очередным «выгодным» предложением.
Капитан Харп.
Его имя отец упоминал реже, но всегда с уважением.
Судя по записям, Харп был опытным капитаном, которого отец нанял для каких-то особых, опасных миссий. Он ценил в нем прямоту, решительность и умение выходить из самых безнадежных ситуаций.
«…Харп снова доказал, что его не зря называют «Морским Волком». Ситуация с патрулем Бароната Кербера казалась патовой. Нас окружили, требовали сдать груз – компоненты для силового поля «Рассвета». Любой другой на его месте попытался бы договориться, откупиться. Но Харп… он просто пошел на таран. Прорвал оцепление, повредив их флагман, и увел наш корабль в узкий каньон, где их тяжелые баржи не смогли нас достать. Да, мы потеряли часть обшивки и один маневровый двигатель. Да, теперь Баронат Кербера будет искать нас по всему сектору. Но груз спасен. И мы живы. Харп всегда выбирает силовой метод. Рискованно, брутально, но, черт возьми, это работает! Он не любит компромиссов. Сказал – сделал. Таких людей мало на Дне. Его суровость и прямолинейность – это его сила. Но иногда мне кажется, что он готов разнести пол базы, чтобы просто вкрутить один неподдающийся болт. С ним нужно быть осторожнее в формулировках, иначе он может понять все слишком буквально».
Суровый и решительный. Любит решать все силовыми методами.
Этот Харп… он мог бы стать сильным союзником. Если, конечно, его методы не привели его на дно раньше времени. Где его искать? Дневник не давал прямых указаний. Возможно, старые связи отца на «Последнем Вздохе» могли что-то подсказать. Или… слухи в портовых барах? Капитаны, подобные Харпу, часто становились легендами, о них слагали байки.
Элиас.
Этот персонаж был для меня загадкой. Отец упоминал его в контексте разработки каких-то уникальных энергосистем для «Рассвета». Судя по всему, Элиас был гениальным инженером, специалистом по нестандартным источникам энергии, возможно, даже по технологиям Атлантов. Но его образ в дневнике был каким-то… отстраненным, погруженным в себя.
«…Элиас снова принес какие-то невероятные расчеты. Предлагает использовать для «Рассвета» систему, основанную на резонансе арконитовых кристаллов с остаточным полем Ядра базы. Звучит как безумие. Но его схемы… они логичны, изящны. Он видит то, чего не видят другие. Кажется, он живет в своем мире, мире формул, энергии и вибраций. Иногда я часами пытаюсь понять ход его мыслей. Он редко говорит, больше чертит, показывает на схемах. Но когда он объясняет… это как откровение. У меня есть подозрения, что его знания выходят далеко за рамки стандартных инженерных протоколов Дна. Откуда он их берет? Однажды я видел у него кристалл данных, очень похожий на те, что используют Ученые с их Базы. Он сказал, что это «старая семейная реликвия». Но его взгляд… он был слишком отстраненным. Не удивлюсь, если он напрямую контактирует с этими затворниками в белых халатах. Если это так, он играет с огнем. Ученые не любят делиться своими секретами. И не прощают тех, кто пытается их использовать. Но без его гения «Рассвет» останется просто красивой мечтой».
Элиас. Вечно погружен в свои схемы.
Контакты с Базой Ученых? Это было интересно.
И опасно.
База Ученых была такой же легендой, как и Ковчеги – закрытая, окутанное клубами ила база, куда не было доступа простым смертным.
Если Элиас действительно был с ними связан, он мог обладать уникальными знаниями.
Но как его найти? И захочет ли он говорить с сыном своего старого партнера?
Калус.
Имя этого человека было последним в коротком списке доверенных лиц отца.
И оно вызвало у меня странный отклик. Что-то знакомое, почти забытое.
Отец писал о нем с большим уважением и… какой-то грустью.
«…Калус… Наверное, самый честный человек, которого я встречал на Дне. Неподкупный, принципиальный, с обостренным чувством справедливости. Идеальный начальник службы безопасности. Но… такие люди здесь долго не живут. Или ломаются, или их ломают. Он видит мир в черно-белых тонах, не признает компромиссов, презирает ложь и предательство. В нашем змеином гнезде, где каждый второй готов продать тебя за горсть кредитов или обещание власти, он – как белая рыба. Я доверяю ему как себе. Именно ему я поручил самое ценное – информацию о местонахождении ангара «Рассвета». Он сохранит ее, чего бы это ему ни стоило. Но я боюсь за него. Его непримиримость, его борьба за правду… это может его погубить. Горас его ненавидит, видит в нем угрозу. Я пытался убедить Калуса быть гибче, осторожнее. Но он только усмехается. Говорит, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Боюсь, однажды ему придется доказать это на деле».
Калус…
Слишком честный, непримиримый борец за правду. Отец беспокоился, что он не выживет. И, скорее всего, так и случилось. После переворота Горас наверняка избавился от такого опасного и преданного Кресту человека в первую очередь. Но, может, он успел что то передать своему сыну? В памяти всплыл смутный образ – мальчишка, чуть младше меня, с серьезным, не по годам взрослым взглядом. Мы несколько раз играли вместе во внутренних садах баронского уровня на «Последнем Вздохе», когда наши отцы обсуждали какие-то дела. Эта мысль заставила мое сердце биться быстрее. Как всегда, когда я вспоминал о прошлом семьи.
Рейд. Да, его звали Рейд.
Я закрыл дневник.
Картина начала проясняться.
Сайлас – опасный, но потенциально полезный контакт на «Последнем Вздохе», если его удастся найти и правильно мотивировать.
Харп – суровый капитан, возможно, скитающийся где-то по внешним секторам или осевший на какой-нибудь пиратской базе.
Элиас – гениальный, но отстраненный инженер, чьи следы могли вести к Базе Ученых.
И Калус, – ключ к местонахождению «Рассвета», если он жив и помнит что-то из того, что мог ему передать отец.
Все дороги, так или иначе, снова вели на «Последний Вздох».
Это было неизбежно.
Чтобы найти будущее, мне нужно было вернуться в прошлое.
И встретиться с его тенями лицом к лицу.
Оставалось только решить – когда. И как.
На Верфи мы были в относительной безопасности. Но сидеть здесь вечно мы не могли.
А мечта о «Рассвете»… она требовала действий.
Пора было снова погружаться в мутные воды Дна.
И на этот раз – играть по-крупному.
Глава 2: Анархия
Искусственные светильники под высоким, теряющимся во тьме сводом «Горла Машины» меняли интенсивность, имитируя суточный цикл.
Сейчас они горели вполсилы, знаменуя условное «утро». Но для меня это было уже не важно. Последние пару дней я почти не спал, снова и снова перечитывая дневник отца, пытаясь выстроить из обрывков информации, имен и предположений хоть какой-то внятный план.