Сарра удивленно посмотрела на меня. — Ну… не знаю. Наверное, это всегда так было? Общий язык… как общий воздух.
— Нет, не всегда, — я покачал головой. — В дневнике отца есть записи о том, как он изучал древние диалекты Атлантов, чтобы понять их технологии. Он потратил на это годы. А мы… мы просто понимаем. И даже не задумываемся, как. — Я постучал пальцем по своему запястью, там, где под кожей был скрыт имплант. — Думаю, все дело в них. В имплантах. В них встроена какая-то базовая лингвистическая матрица. Универсальный переводчик. Мы получаем ее при рождении, вместе с идентификационным кодом. И она работает постоянно, незаметно для нас. Фильтрует, адаптирует речь, текст… Мы даже не осознаем, что кто-то говорит на другом диалекте или что надпись на панели сделана на древнем техническом жаргоне Атлантов. Для нас это просто… язык.
Сарра нахмурилась, пытаясь осмыслить сказанное.
— Универсальный переводчик? В имплантах? Но зачем?
— Чтобы мы могли выполнять работу, — я пожал плечами. — Чинить оборудование, созданное разными цивилизациями. Понимать приказы Администраторов, которые тоже, возможно, «думают» на каком-то своем, машинном языке. Чтобы мы были… универсальными рабами. Способными адаптироваться к любой системе, к любой технологии, которую нам подсунут Атланты. Они же создали эту систему. И они же позаботились о том, чтобы мы могли в ней функционировать.
— Но… это же значит… — Сарра запиналась, — что вся наша речь, все, что мы читаем… это не совсем настоящее? Это… перевод?
— Возможно, — кивнул я. — Отфильтрованная, упрощенная версия реальности. Как та синтетическая паста, которую мы едим. Вроде бы пища, но без вкуса, без запаха, без души. Просто калории для поддержания жизни. Так и язык… просто информация для выполнения функций.
Эта мысль была неприятной, тревожащей. Словно мир вокруг нас снова стал немного… фальшивым. Искаженным невидимым фильтром.
— Но ведь… мы же чувствуем, когда кто-то говорит странно, — возразила Сарра. — Ну, как те бандиты на «Страннике». Их жаргон… он был почти непонятен. Или старики на «Гавани»… они иногда использовали такие слова, что и Грета не всегда понимала.
— Да, — согласился я. — Наверное, имплант не всесилен. Или есть какие-то очень локальные, специфические диалекты, которые выходят за рамки его базовой программы. Или… может, это как раз и есть настоящий, нефильтрованный язык? Тот, который рождается из самой жизни Дна, а не из программных кодов Атлантов? Я не знаю. Но теперь я буду внимательнее прислушиваться. И к словам, и к тому, что за ними стоит.
Размышления об имплантах и языке прервал резкий сигнал на панели управления.
— Гром! Справа по курсу, на самом дне! — Сарра указала на экран сонара. — Сигнал бедствия! Очень слабый, но… это точно он!
Я увеличил изображение. Действительно, в одной из глубоких расщелин, почти на пределе видимости нашего сканера, мерцала маленькая точка — стандартный аварийный маяк.
— Кто это может быть? — Сарра встревоженно посмотрела на меня. — Здесь же… никого не должно быть. Этот сектор считается необитаемым.
— Похоже, кто-то заблудился. Или попал в аварию, — я начал осторожно снижаться, направляя «Странника» к источнику сигнала. — Нужно посмотреть.
Мы медленно вошли в узкий, извилистый каньон. Стены его были почти отвесными, изрезаны острыми выступами. Видимость — отвратительная. Корабль шел на минимальной скорости, я едва успевал уворачиваться от внезапно возникающих из мутной воды скал.
Наконец, на дне каньона, заваленный обломками породы и почти полностью скрытый илом, мы увидели его. Маленький, потрепанный разведывательный катер, из тех, что использовали одиночки-старатели или мелкие контрабандисты. Он лежал на боку, один из двигателей был разворочен, а корпус покрыт глубокими вмятинами. Аварийный маяк на его рубке слабо мигал, из последних сил посылая в эфир сигнал о помощи.
Я попытался связаться с ними по стандартному каналу.
— Неопознанный катер, это «Тихий Странник». Вы нас слышите? Вам нужна помощь?
В ответ — тишина, только треск помех.
Потом — слабый, едва различимый голос:
— Слышу… вас… «Тихий Странник»… Помощь… нужна… Системы… почти на нуле… Кислород… на исходе…
— Что у вас случилось? — спросил я.
— Авария… Наткнулись… на аномалию… или… на тварь… Не поняли… Отказали двигатели… Удар… потом… завал… Мы здесь… уже двое… суток…
Двое суток. В разбитом катере. В этой глуши. Удивительно, что они еще живы.
— Сколько вас на борту? Есть раненые?
— Трое… Раненых… нет… но… мы замерзаем… И… топливо… Топлива нет совсем… Не могли бы… поделиться? Контейнер… хотя бы один… Мы… мы заплатим… как только выберемся…
Топливо. Самый ценный ресурс на Дне, после воздуха и воды. У нас самих его было не так чтобы очень много — на перелет до «Анархии» и, может быть, еще на пару коротких вылазок. Отдавать его сейчас, здесь, неизвестно кому…
Я посмотрел на Сарру. Она качала головой, ее губы были плотно сжаты.
— Гром, нет, — сказала она тихо, но твердо, когда я прикрыл микрофон. — Мы не можем. Мы не знаем, кто они. Это может быть ловушка. Они могут напасть, как только мы подойдем ближе. Или… или это те самые Удильщики, о которых говорил Клещ. Заманят, а потом… Мы не можем рисковать. У нас самих…
— Я знаю, Сарра, — перебил я ее. — Знаю. Это риск. Но… — я посмотрел на экран, где мигала маленькая точка аварийного маяка. — Там люди. Они замерзают. У них кончается кислород. Мы не можем просто… пролететь мимо.
— Но Гром! — она почти кричала шепотом. — А если это обман?! Если они нас ограбят? Убьют? Мы останемся здесь вместо них!
— А если нет? — я посмотрел ей в глаза. — Если это действительно просто люди, попавшие в беду? Как мы сами были… не раз. Мы прошли через это. Мы знаем, каково это — быть на краю, без надежды. Я не смогу… я не смогу себе простить, если мы их бросим. Если они умрут здесь, потому что мы побоялись помочь.
Сарра молчала, отвернувшись к иллюминатору. Я видел, как напряжены ее плечи. Она боролась с собой — страх перед неизвестностью, недоверие, привитое жестокой жизнью Дна, и… и то человеческое, что еще оставалось в нас обоих, несмотря ни на что.
— Хорошо, — наконец сказала она глухо, не поворачиваясь. — Делай, как считаешь нужным, Гром. Это твой корабль. Твое решение. Но… будь осторожен. Очень осторожен.
Я снова включил связь.
— Мы поможем, — сказал я твердо. — У нас есть топливо. Сейчас подойдем ближе. Приготовьтесь к приему контейнера.
На том конце раздался вздох облегчения.
— Спасибо… спасибо вам… Мы… мы не забудем…
Мы медленно подвели «Странника» к поврежденному катеру, зависнув прямо над ним. Видимость была плохая, приходилось полагаться на показания сонара и короткие вспышки наших прожекторов.
Я снова облачился в скафандр. Рана на ноге еще давала о себе знать, но двигаться я мог. Взял стандартный контейнер с топливом из наших запасов — не самый большой, но его должно было хватить им, чтобы дотянуть до ближайшей обитаемой базы или хотя бы выйти на основной торговый маршрут.
— Сарра, я выйду, — сказал я по внутренней связи. — Буду передавать контейнер через грузовой шлюз. Ты оставайся здесь, у управления. Держи двигатели наготове. И сканеры — на максимум. Любое подозрительное движение с их стороны — сразу уходим. Поняла?
— Поняла, Гром, — ответила она, её голос был напряженным, но ровным. — Будь осторожен.
Я вышел через нижний грузовой люк, держа контейнер с топливом. Вода вокруг была ледяной, мутной. Я подплыл к поврежденному катеру. Его корпус был сильно искорежен, обшивка во многих местах пробита. Удивительно, что он еще держал давление.
Навстречу мне из бокового шлюза катера, который открылся с натужным скрежетом, выплыла одна фигура в таком же старом, потрепанном скафандре, как и наши, до ремонта.
Это был мужчина, судя по телосложению. Он подплыл ближе, жестами показывая благодарность.
Я передал ему контейнер. Он с трудом его подхватил — видимо, был очень слаб. Помахал мне рукой и скрылся обратно в шлюзе своего катера.
Я подождал несколько минут, готовый к любой неожиданности. Но ничего не произошло.
Вскоре двигатели катера несколько раз чихнули, потом заработали ровнее, хоть и с перебоями. Катер медленно, неуклюже оторвался ото дна и начал подниматься из каньона.
Когда он поравнялся с нашим «Странником», из его рубки снова раздался слабый голос по радио:
— Спасибо… «Тихий Странник»… Спасибо… Мы… мы не забудем… Удачи вам… на Дне…
И они ушли. Растворились в мутной воде, оставив после себя лишь слабеющий сигнал на сонаре и странное, смешанное чувство у меня на душе.
Мы помогли. Рискнули. И ничего плохого не случилось.
Может быть, на Дне еще оставалось место для… простого человеческого поступка?
Или нам просто повезло на этот раз?
Я вернулся на борт. Сарра встретила меня молча, но в ее глазах я увидел облегчение.
— Все в порядке, — сказал я, снимая шлем. — Они улетели. Кажется, действительно просто попали в беду.
Мы тоже развернули «Странника» и продолжили наш путь к «Анархии».
Топлива у нас стало немного меньше. Но на душе, как ни странно, стало чуть легче.
Даже если это была глупость, даже если это был неоправданный риск… я знал, что поступил правильно.
Так, как поступил бы дядя Арто.
И, возможно, отец.
***
После нескольких долгих и напряженных суток полета сквозь неизведанные сектора, «Тихий Странник» наконец-то достиг координат, указанных Сайласом.
«Анархия».
Уже само название, мигающее на навигационном дисплее, вызывало неприятный холодок.
Даже на подлете стало ясно, что это место разительно отличается от всего, что мы видели раньше. Никаких строгих Куполов, как на «Тихой Гавани» или «Последнем Вздохе». Никакого упорядоченного промышленного хаоса, как на Верфи.
Вместо этого из мутной, почти непроглядной воды перед нами выплыло нечто… невероятное.