ого глубоководного сварщика. Он передвигался медленнее, на гусеничном ходу, его корпус был покрыт толстой броней, а вместо тонких манипуляторов у него были мощные клешни-захваты и длинный манипулятор с плазменным резаком на конце. Выглядел он гораздо солиднее и опаснее хлипкого паука.
– Решать нужно быстро, Гром! – Сайлас подтолкнул меня локтем. – Сейчас объявят бой! Мой сварщик – фаворит, но «паук» верткий, может и поцарапать! Нужен хороший пилот!
Я посмотрел на Сарру.
В её глазах зажглась надежда. Она верила в меня, в мои способности.
Я посмотрел на свою раненую ногу. Боль никуда не делась, но адреналин и перспектива заработка немного притупили её.
– Я… – начал было я, но в этот момент пьяная толпа позади нас качнулась, кто-то из зрителей, споткнувшись, толкнул меня в спину.
Я потерял равновесие, и вся тяжесть тела пришлась на раненую ногу. Острая, невыносимая боль пронзила меня от ступни до бедра. В глазах потемнело, земля ушла из-под ног. Я едва не рухнул, успев опереться о стену. Швы… кажется, они разошлись.
Нога снова горела огнем, по штанине потекло что-то теплое и липкое.
– Гром! – Сарра подхватила меня, её лицо исказилось от испуга.
– Нет… – прохрипел я, превозмогая боль и головокружение. – Я не смогу… Нога…
– Эх, парень! Не вовремя! – Сайлас разочарованно цокнул языком. – Ну что ж, не судьба, значит… Придется Рикки сажать за пульт. Продует ведь, сто процентов…
Но тут Сарра решительно шагнула вперед. Она выпрямилась, слезы высохли на ее щеках, а в глазах, обычно полных страха или смирения, горел новый, незнакомый мне огонь. Огонь отчаяния и упрямства.
– Я поведу, – сказала она твердо, глядя прямо на Сайласа. – Я поведу вашего дроида.
Сайлас удивленно поднял брови.
Он посмотрел на Сарру, потом на меня, потом снова на Сарру.
– Ты? Девчонка? Да ты хоть раз пульт в руках держала?
– Держала, – голос Сарры не дрогнул. – И у меня тоже есть модуль. Пилотирования. Я справлюсь.
Внешне, Сайлас колебался, будто бы оценивая ситуацию. Видимо он оценивал Сарру девчонка… выглядит хрупкой, но в глазах – сталь.
– Ну что ж… – он пожал плечами. – Как скажешь, Сарра. Если уверена в своих силах… Почему бы и нет? Хуже, чем Рикки, точно не будет. Давай! Бой вот-вот начнется! Держи пульт и иди к барьеру. Покажи им всем!
Сарра решительно кивнула и, бросив на меня быстрый, полный решимости взгляд. Забрав пульт, направилась барьеру.
Я смотрел ей вслед, чувствуя смесь гордости и тревоги.
***
Рев толпы усилился, когда на арену выкатили участников следующего боя.
С одной стороны – уже знакомый нам юркий дрон-«паук» с приваренными шипами, выглядящий жалко и опасно одновременно.
А с другой… с другой стороны под гул гидравлики и скрежет гусениц на арену выехал ОН.
Тот самый.
Массивный, ржавый, переделанный шахтерский буровой дрон, чье появление в доке несколько дней назад ввергло нас в непомерные долги.
Его неуклюжая туша, гусеничный ход, тяжелые манипуляторы-захваты – все это было точной копией того монстра из прошлого Сарры и кошмара настоящего.
Я увидел, как Сарра, стоявшая у барьера с пультом в руках, замерла. Ее лицо, только что полное решимости, снова стало белым как полотно. Она смотрела на этого дрона, своего дрона, которым ей предстояло управлять, и в ее глазах застыл тот же самый ужас, что и в доке.
Она узнала его.
Узнала звук его двигателя, его очертания, саму его суть – машину, которая отняла у нее родителей.
– Сайлас… это… это же он! – прошептал я, поворачиваясь к дельцу, который стоял рядом со мной, опираясь на стену. Нога снова напомнила о себе тупой пульсирующей болью, заставив меня сесть на подвернувшийся ржавый ящик.
– А то! – Сайлас криво ухмыльнулся, не сводя глаз с Сарры. В его взгляде не было сочувствия – только циничный расчет и капля злорадства. – Специально для нее приберег! Пусть покажет, на что способна! Говорят, клин клином вышибают! Или так, или никак! Ставки, господа, делаем ставки! На хрупкую девушку и ржавого монстра!
Он знал.
Он знал о ее страхе и сознательно поставил ее в эту ситуацию.
Зачем? Чтобы проверить ее? Сломать?
Или просто из садистского удовольствия?
Я беспомощно смотрел на Сарру.
Рана на ноге не давала мне возможности вмешаться, подойти, поддержать. Я мог только сидеть здесь, на этом грязном ящике, и наблюдать, как она стоит перед лицом своего худшего кошмара, одна против ревущей толпы и собственных демонов.
Гонг!
Противный, дребезжащий звук ударил по ушам, возвещая начало боя.
Дрон-паук, управляемый каким-то ушлым типом напротив, резво рванул вперед, его шипы угрожающе блеснули в свете прожекторов.
А дрон Сарры… он стоял на месте.
Неподвижно.
Словно застывший истукан.
Сарра смотрела на него, ее руки, сжимавшие пульт, дрожали так сильно, что я боялся, она его уронит. Она замерла, парализованная ужасом.
– Давай, девчонка! Шевелись! На что я деньги поставил?! – заорал кто-то из толпы.
– Каракатица! Жми на кнопки! – вторили ему другие.
«Паук» подскочил к неподвижному бурильщику и начал методично кромсать его броню своими шипами. Искры летели во все стороны, от корпуса отлетали куски ржавого металла.
Дрон Сарры принимал удары, не пытаясь защититься или контратаковать.
Она все еще стояла, как вкопанная, ее лицо было искажено страданием.
Ставки на паука резко пошли вверх.
Букмекер радостно потирал руки.
Сайлас криво улыбался.
Я смотрел на Сарру, и мое сердце сжималось от боли и бессильной ярости.
Она потеряла все. Родителей, растоптанных такой же машиной. Маленького брата, Марка, убитого из-за амбиций безумца. Дом на «Тихой Гавани», который, хоть и был свалкой, но был домом.
Теперь у нее не осталось ничего.
Ничего, кроме меня.
Я был единственным, что связывало ее с прошлым, единственной опорой в этом враждебном, безжалостном мире. И сейчас она стояла там, лицом к лицу со своим страхом, сломленная, почти уничтоженная.
Я должен был ее защитить. Должен был вытащить ее из этого ада.
Но как?!
И тут что-то изменилось.
Я увидел, как дрожь в ее руках прекратилась. Она глубоко, судорожно вздохнула, один раз, другой. Её взгляд, до этого расфокусированный, полный ужаса, вдруг стал острым, злым.
Она подняла голову, и в её зеленых глазах, которые я так хорошо знал, полыхнула ярость. Ярость загнанного в угол зверя. Ярость человека, которому все еще есть что терять.
Её пальцы метнулись по кнопкам пульта.
Ржавый бурильщик на арене внезапно взревел двигателями и рванулся вперед. Неуклюже, тяжело, но с такой неожиданной мощью, что верткий паук едва успел отскочить. Он не пытался фехтовать манипуляторами, как предыдущие бойцы. Вместо этого Сарра использовала его главные преимущества – массу и грубую силу. Она направила тяжелую машину прямо на паук», пытаясь его смять, прижать к стене арены.
Паук уворачивался, ловко маневрируя, продолжая наносить удары своими шипами. Но Сарра не обращала на них внимания. Она гнала своего ржавого монстра вперед, разворачивая его так, чтобы подставить под удары самые толстые участки брони. А потом она сделала то, чего никто не ожидал. Она активировала один из тяжелых грузовых захватов дрона – тех, что раньше держали бур.
Массивные клешни лязгнули и рванулись к паук».
Тот попытался увернуться, но Сарра поймала момент. Клешни сомкнулись на одной из тонких ног паука с оглушительным скрежетом.
Толпа ахнула.
Паук задергался, пытаясь освободиться, но захват был мертвым. Сарра не стала его отрывать. Она резко развернула своего дрона, используя «паука» как таран, и врезала им в стену арены.
Раздался грохот и треск.
Паук забился в конвульсиях, его корпус смялся от удара.
Несколько его конечностей безжизненно повисли.
Сарра не останавливалась.
Она действовала инстинктивно, яростно, словно выплескивая всю свою боль, весь свой гнев на эту бездушную машину и на ее жалкого противника. Она снова и снова била «паука» о стену, о пол, давила его гусеницами.
Это была не битва. Это была казнь. Жестокая, яростная, первобытная.
Я смотрел на нее, и во мне боролись противоречивые чувства.
Ужас от той первобытной ярости, что вырвалась наружу.
Гордость за то, что она смогла перебороть свой страх, найти в себе силы сражаться.
И… что-то еще. Что-то теплое, щемящее, что я не сразу смог определить. Я видел перед собой не просто напарницу, не просто девушку, которую нужно было защищать. Я видел бойца. Человека невероятной внутренней силы, способного подняться даже после самых страшных ударов судьбы. Человека, который прошел со мной через огонь и воду, через потерю всего, что было дорого. Человека, который был мне ближе, чем кто-либо другой на этом проклятом Дне.
И я понял – то, что я чувствовал к ней, было больше, чем дружба.
Больше, чем ответственность.
Намного больше.
Наконец, паук перестал дергаться.
Он лежал на полу грудой искореженного металла, из его поврежденного корпуса валил черный дым.
Дрон Сарры стоял над ним, тяжело дыша гидравликой, его корпус был сильно поврежден, торча в разные стороны осколками.
Но он стоял.
Победитель.
Толпа на мгновение замерла, а потом взорвалась ревом.
Не таким восторженным, как раньше, скорее – удивленным, шокированным жестокостью и неожиданной развязкой.
Сарра отпустила пульт. Её руки снова дрожали, но уже не от страха – от пережитого напряжения. Она стояла, глядя на поверженного противника, её грудь тяжело вздымалась.
Она сделала это.
Сегодня она победила.
***
Рев толпы медленно стихал, сменяясь гулом удивленных голосов и редкими выкриками тех, кто сорвал куш, поставив на неожиданную победу ржавого бурильщика.
Сарра все еще стояла у барьера, тяжело дыша, пульт управления безвольно повис в ее опущенных руках. Она смотрела на искореженные останки дрона-«паука» на арене, и по ее щекам снова текли слезы – но на этот раз это были слезы не ужаса, а какой-то злой, выстраданной победы, смешанной с опустошением.