ourworldindata.org/terrorism#terrirism-in-specific-countries-and-regions).
Террористы — мастера контролировать внутренний мир человека. Они убивают немногих, но нагоняют ужас на миллиарды и умудряются сотрясать такие гигантские политические конструкции, как Европейский союз или США (см.: Харари, «21 урок…»).
«Без публичности театр террора не может иметь успеха. К сожалению, медиа слишком часто предоставляют террористам необходимую им публичность. О терактах кричат, как помешанные, и раздувают опасность до невероятных размеров, поскольку сообщения о терроризме покупаются явно лучше, чем сообщения о диабете или о загрязнении воздуха» (там же).
При теракте 11 сентября 2001 года погибло три тысячи человек. Но и здесь — как в Бомбее[52] — было загублено минимум в десять раз больше человеческих жизней из-за новостей. Что еще хуже: истерика в прессе привела к одной из крупнейших ошибок США в международной политике — Ираку и Афганистану. В иракской войне только с американской стороны погибло 4,5 тысячи солдат. С иракской — предположительно от 300 тысяч до 1,2 миллиона (en.wikipedia.org/wiki/Casualties_of_the_Iraq_War). А тот факт, что Китай в 2001 году вступил в ВТО и сумел обогнать США, став крупнейшей экономикой в мире, лишь потому, что Америка в 2001-м сосредоточила всё внимание на девятнадцати бородатых террористах и совсем упустила из вида Азию, теперь представляется особенно пикантной ошибкой.
«То, куда ты направляешь свое внимание, определяет, кем ты становишься… Если ты сам не решаешь, какими мыслями и образами заполнять свою голову, это будут решать другие» (Эпиктет).
«Сенека предостерегает нас от „дискурсивности“, советуя, напротив, „оставаться среди небольшого числа настоящих мыслителей и впитывать их труды“, если мы хотим углубить нашу личную мудрость. Лучше избегать постоянного перескакивания от одного источника информации к другому, потому что „везде значит нигде. У человека, проводящего все свое время в странствиях на чужбине, будет много знакомых, но не будет друзей“» (Reeves J. Seneca’s Smartphone: Stoic Principles for Managing Digital Distraction // modernstoicism.com/senecas-smartphone-stoic-principles-for-managing-digital-distraction-by-jack-reeves/). Цитата Сенеки из Epistulae morales ad Lucillium, Ltr II.
«Тебя расстраивают посторонние вещи? Тогда найди время, чтобы научиться чему-то хорошему, и перестань позволять всяким вихрям крутить тебя в разные стороны» (Марк Аврелий, «Медитации», книга 2, параграф 7).
Чудесные шуточки по поводу возбуждения от новостей есть у Колина Ниссана в «Плохих новостях»: Nissan C. Bad News // The New Yorker, July 23, 2018 // newyorker.com/magazine/2018/07/23/bad-news.
О чтении старых газет хорошо сказал Нассим Талеб: чтобы полностью излечиться от влияния прессы, стоит в течение года читать газеты недельной давности (Талеб Н. Н. О секретах устойчивости. По следам «Чёрного лебедя». Прокрустово ложе. Философские и житейские афоризмы. М.: КоЛибри, 2012).
Немецкая новостная передача Tagesschau двадцатипятилетней давности — за четверть века до выхода этой книги, 3 сентября 1994 года: tagesschau.de/multimedia/video/video-19029.html.
В газете The New Yorker 17 октября 2011 года был опубликован комикс. Мужчина сидит в ресторане и изучает меню. Внезапно приземляется НЛО. Из капсулы энергично выпрыгивает астронавт и кричит: «Я из будущего[53]. Я вернулся предупредить тебя: не бери соус из морских гребешков — он немножечко слишком кремообразный». Я тоже представляю себе аналогичную картинку. Кто-то из будущего приземляется на машине времени рядом с сегодняшним потребителем новостей и говорит: «Я из будущего. Я вернулся предостеречь тебя: не читай новостей — они немножечко слишком нерелевантны». Автор комикса в газете — Карин Захари, I’m you from the future…
По поводу официальных рассылок перед голосованиями в Швейцарии: да, разумеется, и они не избегают манипуляций. Самая сильная сейчас правительственная партия оказывает самое большое влияние на то, как составлены ознакомительные «предвыборные брошюры». Тем не менее в них непременно отмечены разные позиции, включая противоположные, — пусть даже в кратком виде. А главное — предлагаемый новый текст закона печатается в полном виде. И я могу быть уверен: если я не понимаю, в чем смысл этого изменения закона, то и ни один журналист этого не поймет.
Бывают такие законы, о которых я не могу составить своего мнения (например, так называемая инициатива о суверенных деньгах[54], вынесенная на голосование в Швейцарии в 2018 году), поскольку здесь невозможно оценить все последствия и последствия последствий. В таких случаях я отказываюсь голосовать или голосую за сохранение status quo, если тот еще более-менее функционирует.
Бенджамин Франклин — пожалуй, самая крупная величина среди отцов-основателей первой демократии мира — вел свой дискуссионный клуб. В 1727 году, когда Франклину был 21 год, он и несколько друзей — среди них писец, столяр и два сапожника — основали дискуссионный клуб под названием «Джунто». Они встречались вечерами по пятницам в филадельфийской пивной. «Правила, которые я установил, требовали, чтобы каждый член клуба представил для обсуждения в нашем сообществе один или несколько докладов на любую тему в области морали, политики или натурфилософии», — писал Франклин в своей автобиографии. США еще не были Соединенными Штатами, но он уже чувствовал проблему гражданственности. Его решением была структурированная светская болтовня «в духе искреннего поиска истины, без споров и без жажды триумфа» (Marantz A. Benjamin Franklin Invented the Chat Room // The New Yorker Magazine. 2018. April 9. P. 18).
Первые парламентские движения возникли в Средние века. Так, в Исландии сохранился и до сих пор действует самый старый в мире парламент. Уже тысячу лет он нормально работает и не нуждается в лавинообразных потоках «срочных новостей».
О необходимости расследовательской журналистики: «Америка потеряла пятую часть своих газет с 2004 года. Наблюдатели за средствами массовой информации обеспокоены „новостными пустынями“, областями, где нет газет. Одно только присутствие репортеров на встречах городских советов помогает держать власти в узде», — говорит Эл Кросс, директор Института сельской журналистики в Университете Кентукки (Still kicking // The Economist, 2018 // economist.com/united-states/2018/06/23/small-town-american-newspapers-are-surprisingly-resilient).
Статьи, посвященные Уотергейтскому скандалу, были длинными: от 900 до 16 тысяч знаков (washingtonpost.com/wp-srv/national/longterm/watergate/articles/101072-1.htm).
В науке тоже происходит нечто подобное. Исследователи не вопят в новостях о своих прорывах и открытиях. Они пишут «документацию», посылают ее в специализированные журналы, которые отдают бумаги на экспертизу специалистам. Затем исследователи дорабатывают пункты, что были подвергнуты критике, уточняют формулировки или проводят дополнительные эксперименты. И только когда документация не вызывает сомнений, иногда через три или шесть месяцев, дело доходит до публикации — что отнюдь не мешает открытию как таковому. Нет причин, почему бы и расследовательской журналистике не пойти таким путем.
О давлении на журналистов-новостников, например в AOL[55]: «От всех сотрудников редакции требуется писать от 5 до 10 заметок в день, каждая по средней стоимости 84 доллара и с валовой маржой (от рекламы) в 50 %» (Johnson C. A. The Information Diet, A Case for Conscious Consumption. Р. 35).
Возможно, расследовательская журналистика уже обречена: «Новостным агентствам — особенно тем, что поддерживают дорогостоящие журналистские расследования, — уже двадцать лет говорят: только от них зависит, смогут ли они стать достаточно юркими и создать новый бизнес-план, который позволил бы выстоять против „вмешательства“ крупных технологических компаний, но хорошего актуального совета никто пока так и не придумал» (Lanier J. Ten Arguments, с. 68).
«Леди Фрэнсис считает, что журналистика в интересах общества имеет слишком слабые позиции на рынке и государству следует поддерживать ее налоговыми льготами или прямым спонсированием. Два вида журналистики особенно заслуживают поддержки. Один — расследования коррупции и злоупотреблений властью. Несмотря на свое название, такая работа дорогостояща, трудоемка и с коммерческой точки зрения совершенно того не стоит. Другой вид журналистики — то, чем раньше занимались местные газеты: анонсы местных властей по планированию, сообщения о слушаниях в местных судах и т. д. Трудно представить новости, менее привлекательные для распространения» (The Economist, February 16, 2019 // economist.com/britain/2019/02/16/should-the-government-determine-what-counts-as-quality-journalism?).
Второй доклад на новостном ланче должен быть по возможности конструктивным. В идеале — презентовать публике не безвыходный случай или негативную ситуацию, а выход, пути решения или улучшения изначально негативной ситуации. Это должно стать противовесом нашему негативному уклону (дурные вести лучше продаются, охотнее покупаются, поэтому и встречаются чаще). Сообщения и статьи о позитивных событиях, удачных решениях, способах улучшить ситуацию и т. п. называются «конструктивной журналистикой» (Constructive Journalism) или «журналистикой решений» (Solutions Journalism). Джоди Джексон написала впечатляющий манифест о журналистике решений: You Are What You Read.