Миямото Мусаси считал, что решимость воина должна быть непоколебимой. Я, конечно, не боец, не мечник и не самурай, но Амацу-сенсей наставляла о том же. “Запомни, малыш, лучшее решение – то, что принято мгновенно”, – так говорила девятихвостая шаманка. И кто я такой, чтобы идти против их общей мудрости?
Весь день двадцать четвертого мне полагалось быть в напряжении, но вместо того меня наполняло спокойствие. Всего лишь еще одна лисица, к которой никаких родственных чувств у меня быть не должно. Мы с ней встретимся, договоримся и разойдемся. Возможно, пообещаю ей денег в будущем и даже не обману, лишь бы не лезла в мою жизнь и не пыталась ничего испортить. Цуцуи сегодня пришлось задержаться на работе, разгребая огромный ворох анкет сотрудников, Ёрико составила ей компанию, дабы не скучала. Помогать, конечно, не будет, займется рисованием манги. А я поехал домой, чтобы подобрать отца и сестру.
Оба они ждут этой поездки, соскучились по ферме, Дандо-саме, Синдзи-куну, даже пчелам. И вот как их отговаривать? Наверное, моей харизмы и убедительности хватило бы, но неправильно это – ломать вот так вот устремления близких людей из-за какой-то женщины. Как она нам вообще сможет навредить? Заморочит голову? Смешно представить!
Если в городе зима мягкая, то в деревне, в предгорьях, почти как на Хоккайдо – настоящие сугробы, от которых сестренка пришла в восторг. Смотрела на них с таким видом, что мне показалось, будто сейчас обернется молоденькой лисичкой и нырнет мордочкой в снег, как на тех забавных видео из сети. Конечно же, ничего такого не произошло. Марк-сан не очень предназначен для зимних дорог, но мы с ним отлично справились. А подъезд к папиной ферме оказался расчищен. Нас уже встречал раскрасневшийся, но очень довольный Огава Синдзи с огромной лопатой. Молодец какой. Заработал очки и в моих глазах, и в папиных. Никаких гарантий, что юношеская влюбленность паренька в Тику к чему-то серьезному приведет, но Нииду Хиро такой зять наверняка устроит. Неглупый, работящий, взявший на себя ответственность за ферму, пока хозяин отсутствовал.
Одно плохо – поработав лопатой, Синдзи-кун уничтожил все следы таинственной гостьи. Я внимательно присмотрелся к окружающей обстановке и ничего не заметил.
От дома к нам с громким мявом Дандо-сама метнулся и принялся тереться о папины ноги. Как он умудряется мурлыкать так, что с другой стороны двора слышно?
– У нас вчера лиса курицу утащила, – поделился новостями мальчишка, когда все высказали общую радость от встречи. – Отец собирается капканы поставить. Может, и у вас тоже стоит? Я видел с той стороны дома лисьи следы, пока снег чистил.
– У меня нет капканов. Не нужно, – ответил ему папа.
Я полностью с этим согласен. Уверен, хитрая кицунэ только посмеется над капканом, предназначенным на обычную лесную лисицу. Может, еще и переставит его под порог к владельцу. Шалопай Макото как-то так и сделал, переместив бамбуковые шипы так, чтобы на них наступил оставивший их крестьянин. После чего долго не мог нормально сидеть, когда Амацу-сенсей о выходке прознала. То есть возмездие его настигло почти сразу после возвращения с ночной охоты на домашнюю птицу. Наставница узнавала о любых шалостях ученика и своей внучки почти мгновенно, как будто бы следила за ними неведомым мистическим способом.
Не удержал свое любопытство и прошелся вокруг, в поисках следов, подсвечивая себе смартфоном. Зима, темнеет рано. Цепочку нашел позади дома, за низким забором. Но не во дворе. И кроме отпечатков изящных лисьих лапок нашлись и кошачьи. Дандо-сама хорошо отрабатывает свою форель, не поспорить.
– Сынок, может в ночь не поедешь? Начальство тебя ценит, разрешит приехать на работу попозже завтра, – предложил отец. В общем-то, разумно. Одному на зимней ночной дороге, на городской машине ехать слегка рискованно. Но не в случае с Марком-саном.
– Нет, пап, завтра будет важный день. Не волнуйся, я позвоню, как доеду. Ты знаешь, я очень аккуратный водитель и скорость не превышаю.
Уже когда готовился выехать со двора, ко мне Синдзи-кун подошел.
– Ниида-сан, Китагава-сан велела мне сказать вам, чтобы навестили ее. Важное у нее что-то. Я при Тике не стал говорить, вдруг что-то со здоровьем вашего папы связанное, не хотел ее волновать.
Поблагодарил юношу и поменял маршрут. Китагава-сан, может быть, и несколько пугающая, но ее амулет действительно отцу помог. Современному человеку тяжело поверить в то, что шаманские поделки по-настоящему работают. А вот ученику Амацу-сенсей, который не раз видел, как то наставница, то Акира что-то такое мастерят, принять методы лечения деревенской медсестры-ведьмы намного проще. Да и такой уж страшной она тому, кто видел белую лисицу размером с тигра, уже не кажется.
Где именно живет доктор Китагава, в деревне знает каждый – напротив медпункта. Всего несколько минут мне потребовалось, чтобы доехать. Вообще, деревенская клиника имеет фиксированные часы работы, до шести вечера, но сегодня, несмотря на более позднее время, в окнах еще горел свет. А в домике медсестры – нет. Логично, что она все еще на работе. Подошел, постучался, дождался скрипучего “войдите”.
– Явился, значит? Я сколько раз тебе говорила не кланяться?! А ну выпрями спину, – как всегда бесцеремонным тоном потребовала старуха.
– Синзи-кун сказал, что вы просили зайти, – в чем причина, мне уже подсказывали интуиция и нос. В помещении клиники слишком пахло лисицей, чтобы я это пропустил.
– Что, скажешь, не учуял еще? Тут она. Умаялась, ну и я ей кое-чего выпить дала. Спит. Можешь забирать и увозить.
– Это она, да? – обреченно переспросил я, уже зная ответ. Нашлась непутевая матушка.
– Она самая. Ты послушай эту старуху. Прощать ее или нет, то твоё дело. Но до того, как судить, разреши ей рассказать, как всё есть. Я в ваши тайны влезать не желаю. Дурно пахнет от них. Но она у тебя не злая, не темная, напуганная сильно. Это вижу.
Громкий треск из соседней комнаты, медицинской процедурной, как я знал, оповестил, что не так Кагами-сан и уснула. Китагава с поразительной для своего внешнего возраста прытью вскочила и распахнула дверь. Открытое настежь окно, в которое задувает снежинки. И цепочка лисьих следов, уходящих за угол.
Происходящее начинало меня раздражать. Как был в легком пальто и сменных больничных тапочках, полученных у Китагавы на входе вместо ботинок, не предназначенных для улицы, я выскочил через окно вслед за беглянкой. Удивительно легко и ловко для человека моей комплекции. Свернул за угол и, едва перестал ощущать цепкий взгляд Китагавы, восстановил в памяти то состояние, когда тот другой Макото выпускал наружу лиса. Нечасто он это делал, но забыть подобное невозможно.
Несколько секунд и мир вокруг меня раскрасился запахами, какие убогий человеческий нос различить не способен. Лисьи следы на снегу я видел столь же отчетливо, как ошибки в финансовой отчетности.
Кажется, это первый раз, когда я осознанно сменил облик, окончательно закрыв вопрос с тем, кто я такой. Я – кицунэ. Лис-обманщик. Мистическое существо. Ёкай. Но быть Ниидой Макото, скромным бухгалтером, который любит сладкое, это мне по-прежнему никак не мешает. Вспоминая события в горах, в день оползня, я практически уверен, что и тогда неосознанно переменил ипостась, но воспринял это как должное и, можно сказать, ничего не понял, отдавшись инстинктам. Сейчас же я все знал и осознавал.
А вон там под снегом нора и в ней кто-то шевелится. Нет, нырять за мелким грызуном я не буду! Не для того я пошел на риск. Все, что мне надо – бежать. Прямо по следам. От беглянки и правда пахнет травами, подходящими для мощного снотворного. Но, видать, не так часто Китагава с кицунэ дело имеет, раз не учла особенности нашей двойной физиологии. На нас и яды не то, чтобы хорошо действуют. Не то, что всего лишь сонный отвар.
Главный урок Амацу-но-Маэ об оборотничестве в том, что нужно помнить, кто ты, знать, что ты человек, временно сменивший форму. Не лис, которому интересно, что там за сухим деревом и куда убежал заяц, дорожку следов которого я пересек, а именно хомо сапиенс сапиенс, разумное существо, не идущее на поводу у животных инстинктов. Спасибо тебе, Амацу-сенсей, этот недостойный ученик запомнил твои уроки.
И тебе, Акира-сенсей, также спасибо. Ориентироваться в лесу, находясь в звериной шкуре, меня… то есть не совсем меня, а другого Макото, именно рыжая девушка учила. У нее к тому особенный талант. И игра в догонялки – одна из тех, что лучше всего подходят для проворных лисьих тел. Сколько раз мы… то есть другой Макото с Акирой вот так вот бегали наперегонки? И я бы не сказал, что тот, кого я стал называть темным попутчиком, часто проигрывал. Он всегда был хитрее. Умел воспользоваться особенностями местности и внезапно выскочить наперерез, щелкнув зубами на белом кончике хвоста.
Вот и я сейчас, прочитав следы, понял, что Кагами направляется в сторону овражка, который так запросто не перескочить и обежал его вокруг, зайдя с другого направления и вышел ей навстречу с надветренной стороны.
Ну, привет, матушка. Ни разу не виделись. Самая обычная лиса, так бы сказал. Не ослепительно яркая красавица, как Акира. Не древняя и могучая, как Амацу-сенсей. Просто лиса, vulpes vulpes japonica, немного худая, даже слегка тощая. Правда, хвост у нее в какой-то момент так стеганул по сторонам, что мне показалось, будто натрое поделился.
Замерли друг напротив друга. Кажется, она совершенно не ожидала меня тут встретить. Превращение, как всегда, прошло незаметно. Миг и вместо ошарашенного зверя на меня смотрит женщина лет пятидесяти в розовой курточке, присевшая на корточки. Не назвал бы ее красавицей. Будучи лисом, я очень хорошо вижу в темноте и внешность разглядел во всех подробностях. Типичная “серая мышка”, если для представителей вида охотников на грызунов такое не будет оскорблением. Лет пятидесяти. Волосы средней длины стянуты в короткий хвостик на затылке. Сильнее всего внешность портит затравленный взгляд.