Благодарим всех, кто помог сделать этот момент возможным. Благодарим вас, дорогие гости, за вашу любовь к искусству и желание открывать новое. Добро пожаловать в мир неизведанного авангарда Цукино-сенсея!
Прочувствованная речь закончилась бурными аплодисментами, хотя до оваций не дотянула. Сказано неплохо и я бы сказал, что написано профессионалом, причем знакомым с типичными пафосными выступлениями Хидео-сана под личиной художника.
Далее началось представление самих “шедевров”.
“Тихое эхо” – туманные человеческие силуэты на размытом фоне.
“Исчезающий горизонт” – плавный градиент, вверху светло-голубой, внизу насыщенно зеленый, без явного перехода. Граница цветов стерта.
“Разделенное пространство” – резкие геометрические линии делят холст на десятки неправильных многоугольников.
“Мерцающее присутствие” – светящиеся точки и размытые фигуры на темном фоне, вызывают ассоциации со светлячками в ночном небе.
“Исчезающая мысль” – многочисленные разорванные штрихи, едва уловимые контуры.
“Треснувшая тишина” – гладкая градиентная серая поверхность с множественными резкими, хаотичными трещинами.
“Рассеянный импульс” – вспышки цвета, разлетевшиеся брызги, разноцветные мазки.
“Мгновенный проблеск” – тонкая, яркая линия света на темном фоне.
“Проходящая тень” – размытый объемный силуэт, словно кто-то невидимый скользит по холсту.
“Последний след” – одинокая, уходящая в пустоту серая линия на темно-синем фоне. Толстая в левом нижнем углу, исчезающе тонкая в правом верхнем.
Вот же мошенники! Ни одну из этих картин Цукино Тенкай нарисовать не мог. Все они, несмотря на кажущуюся простоту, на самом деле результат многодневного труда. Но, наверное, это понятно только тому, кто пишет полотна за минуту.
Глава 26
Как я отношусь к мошенничеству с искусством? Несмотря на весь потусторонний груз личности долгоживущего кицунэ, негативно. Как и к любому другому корыстному обману. Но… но некоторые оправдания могу и придумать, и принять.
Бедняки не покупают картин за миллиарды йен, это всё инвестиции богатых людей, призванные потешить их самомнение. Толстосум считает, что стал владельцем шедевра и похваляется тем перед такими же миллиардерами. Кому станет плохо от того, что в коллекции находится подделка, если об этом никто и никогда не узнает? Поэтому обман Акиямы Гэндзи и, по всей видимости, его семьи можно было бы отнести к категории безобидных, если бы не… полная бездарность художника, создавшего подделки.
Нет, не совсем так. Картины написал явно продвинутый живописец, владеющий художественными приемами, даже о названии которых я не подозреваю. И он упустил самую суть. Насыщая свои работы множеством мелких, тщательно выписанных деталей и стараясь подражать стилю ракуган, он упустил самое главное – дух стремительного минимализма. Лень! Все работы Цукино Тенкая – это ода тому, что не нужно напрягаться. Надо взять и перенести на скорую руку образ из своей головы на холст и дополнить красивой речью, интуитивно придуманной на ходу. Но кто эту разницу способен увидеть, кроме самого основателя стиля ракуган?
– Как вам полотна? – спросила Рэйчел, наблюдая за нашей реакцией. – Не правда ли, они чудесны, Акирахиме-сан? А вы, Цуцуи-сан, как считаете?
– Мазня! – негромко, но отчетливо высказалась Ринне, заставив сестру покраснеть. – Что, никто кроме меня, не видит? Вон в той старой картине – в ней внутренняя сила есть, она как бы цельная. А тут – подражание. Да Ниида-сан и то больше похоже на тот старый стиль нарисовал, а он простой бухгалтер.
– Ринне, нельзя так говорить на публике, – все-таки одернула сестру Мияби.
– Нет-нет, можно и даже нужно. Искусство не способно существовать без критики, – неожиданно поддержала Рэйчел. – Какие еще отличия вы заметили, юная мисс?
– Старая картина – она как будто одним плавным движением нарисована, без суеты. А в новых мазков много, художник очень старался. Но искусство – это же не про старание тема, так? Потому и говорю, что у жениха сестренки лучше получается. Он-то как раз быстро рисует. Да вот гляньте!
Ринне достала свой смартфон, чем заставила слегка напрячься находящегося неподалеку музейного охранника. Фотосъемка в галерее запрещена. Но девочка всего лишь показала кадр с нарисованной мной картиной, скорее всего, сделанный Тикой.
– Называется… упс… забыла, как. А вот это научно-искусственный проект моей подруги Тики-тян. “Солнечная система украла твоё внимание”. И тут тоже больше, не знаю, как сказать… харизмы? Да, пусть будет харизма.
Закончив свою эмоциональную речь, Ринне сильно смутилась и покраснела до состояния помидора. Похоже, она сама от себя такого не ожидала.
– Дети и пьяные говорят правду, – высказалась Ёрико на правах профессионала. – Но говорить, что это подражание – неправильно. У художника со временем мог поменяться стиль.
Но Рэйчел ее не слушала, она пялилась в экранчик смартфона, как будто бы увидела там вселенское откровение.
– Ниида-сан, сколько стоит ваша картина? И как вы ее назвали?
– “Печать безмолвия”, – выдал я имя и повторил речь про знак существования и наполненные смыслом зеленые глаза, выдуманную для презентации Тике. Такую же небрежную, как и сам рисунок.
– Я покупаю. Bless my soul! Да это как будто сам Цукино Тенкай рисовал! И сказано не хуже! – если Ринне свою критику поддельных работ выдавала тихо, не для публики, то американка явно не привыкла скрывать эмоции. На нее начали оборачиваться.
– Всего лишь небольшие эксперименты. Давайте не будем отнимать внимание у “настоящих” картин Цукино-сенсея, – еще одна порция стороннего внимания мне не очень нужна. Хотя, чего скрывать, я уже несколько пообвыкся и спроси кто-нибудь мой автограф, как у победителя чудовищ или мецената, ни малейшего смущения бы уже не испытывал.
– Да, вы правы, – согласилась Рэйчел. – Только цену на свою картину назовите, пожалуйста, – американский подход, сразу к делу.
– Холст и краски обошлись мне в пять тысяч йен, считаю эту цену справедливой, – имелся порыв взять и подарить свою картину той, что ее внезапно высоко оценила. Ему противоречил встречный, требующий заломить цену. Но интуиция подсказала найти компромисс.
– Так нельзя, Ниида-сан. Не желаете сами назначать достойную цену – я ее установлю. Пятьсот тысяч йен.
– Переведите их, пожалуйста, благотворительному фонду имени Окане Цукиши. Вот визитка с реквизитами.
– Отличная идея, – загорелась вдруг женщина. – Благотворительный аукцион картин молодых талантов. Акирахиме-сан, ваши работы я пока не видела, но авансом по знакомству включу в список участников. Все затраты на проведение возьмет на себя посольство Соединенных Штатов. Давайте вашу визитку, Макото-сан, раз идею подали вы, то и фонд предварительно одобрим ваш…
Параллельно с нашей беседой продолжалось представление картин. Показав каждую, Акияма-сан начал давать им высокопарные характеристики. Такое же подражание Хидео-сану без понимания сути происходящего, наравне с самими рисунками. Много пафосных слов, но лично меня они за душу не цепляли. Как и моих спутниц. Ринне-тян так и вовсе напоказ кривилась, как будто бы речи приносили ей физические страдания. И Ошима-кун в восторге от культурного досуга не пребывал. Но Ёрико ему нравится, потому терпел и старался не выпускать на лицо страдальческое выражение.
В общем-то, на том этот культурный поход себя и исчерпал. Я внимательно присмотрелся к Акияме-сану. Есть что-то общее с тем Сато Кэнсином, что вместе с тем другим Макото сбежал с каторги, почти наверняка потомок. Но это не повод с ним как-то связываться. Разве что спросить, почему его семья перестала помогать сиротам, хотя тут секрет из числа очевидных. Человеческая жадность вечна, а потомки Кэнсина-куна, в отличие от него самого, инструкций от Хидео-сана не получали. Очевидно же, что все богатства Акиямы происходят из добытых нечестными трудами другого Макото средств. А помощь детям – это, вероятнее всего, попытка очистить карму. Скорее всего, решение, принятое уже в первые послевоенные годы, когда мошенник понял, что никакой лисьей регенерации с последствиями атомной бомбардировки не справиться. Забавно то, что наши с попутчиком мысли по данному вопросу сошлись.
Прервался наш музейный поход, когда сразу три из десяти картин вдруг не удержались на своих местах и громко рухнули на пол, вызвав легкую панику у музейных работников. Одна рыжая лисица при этом ехидно оскалилась. Не понравились ей подделки, очевидно же. Информации у Ёрико-тян для того, чтобы понять, что с Цукино Тенкаем у нее имеется кровная связь, было ранее озвучено достаточно. При всей легкой наивности она девушка очень умная, можно гордиться. И тут какие-то обманщики вдруг пытаются нажиться на наследии ее гипотетического отца!
– Сила искусства настолько весома, что ее не способны удержать крепления на стене, – прокомментировал я, чем вызвал смешки всех услышавших, включая нескольких посторонних человек.
– По полной облажались, даже крюки не проверили, или как там все закреплено было, – Ринне улыбалась так широко, будто бы это она причастна к случившемуся казусу. Но на деле школьница всего лишь попала под влияние фонтанирующей веселым злорадством Ёрико. Ронять картины со стены уже становится ее фирменным стилем. Зарвалась лисица, конечно. Ох и получит она строгий выговор от Акиры, которая неминуемо узнает о выкрутасах дочери.
– Я думаю, это беспокойный дух художника так намекнул, что он не рад этой выставке, – сказала кицунэ и, взяв кендоиста под руку, потянула к выходу из галереи. – Макото-сан, на какое время ты договорился с кузнецом?
– В течении всего дня, мы можем поехать к нему прямо сейчас.
– А мы с Ринне пока займемся шоппингом, чтобы вам не мешать. Мне нужно выбрать свадебное платье и шить его лучше все же в Токио, а не в Кофу. С новой зарплатой мне по средствам такое, о каком ранее и мечтать не могла.
Нет, Цуцуи не транжира, но прибавку она получила в самом деле отличную, а живем мы все так же скромно, да еще и призрак золота, которое закроет вообще любые финансовые проблемы, витает. Вот и решила исполнить важную женскую мечту – получить идеальную свадебную церемонию. Не мне ее отговаривать. Главное, чтобы выбранное платье не стало красным!