Возможно, мне стоило дать Юто победить, закончив нездоровую тягу к соперничеству со мной, какая у него прорезалась. Но проигрывать на глазах Мияби очень не хотелось. А о том, что я жулик, супруга уже знает и, кажется, даже довольна этим фактом.
Вылетели мы обратно ранним утром и спать не хотелось совершенно. Можно было бы потратить часы полета на аниме, мангу, фильмы, новеллы, но что-то мешало мне сосредоточиться на развлечениях. Ощущение близких неприятностей, подогреваемое боязнью высоты. Хуже всего то, что возможностей как-то повлиять на окружение у меня почти и нет. Вот что я смогу сделать? Устроить истерику и переполошить стюардесс? Соврать, что видел, будто в самолет проникли террористы? Глупость же. Ничего кроме проблем для самого себя я так не получу.
Чтобы хоть как-то отвлечься, начал искать в сети и выписывать перевод запомнившихся мне по сканам немецких слов. Текст целиком паранойя советовала не доверять онлайн-переводчику. Отдельные слова же ничего не значат. Befragung — опрос, untersuchung — расследование или исследование, gestalt — объект, целостное восприятие, nordens — скорее всего, означает «северяне». Бортовой вайфай пропал прямо в процессе уточнения и пришлось ограничиться догадкой.
Вообще, наличие связи на борту стало меня открытием еще при перелете из Токио в Гонолулу. Когда я летал на Хоккайдо, строгие бортпроводники предупреждали о необходимости отключить всю электронику, иначе самолет непременно собьется с курса и заблудится. Но, видимо, у пассажиров первого класса гаджеты работают на иных физических принципах и никому навредить не способны. Позже я полюбопытствовал в сети и выяснил, что отключение гаджетов — это очень устаревшее требование, которое многие авиакомпании выдвигают попусту из консерватизма, не задумываясь над тем, насколько оно адекватно и соответствует современным технологиям.
Одновременно с исчезновением интернета самолет начало трясти. Сначала понемногу, но чем дальше — тем активнее. Мы скакали на воздушных ямах, как ковбой, оседлавший быка на родео в американских фильмах.
Грозная алая тень вся побледнела от страха. Это ей не гонки, где она управляет машиной и контролирует ситуацию. И даже не вулкан, от извержения какого можно попытаться убежать. Да я и сам начал холодеть от ужаса, но приложил весь актерский талант, доставшийся в наследство из прошлой жизни, дабы показать любимой, что ничего страшного не происходит. Взял ее за руку и шептал всякие ласковые успокаивающие слова. Что работало ровно до того момента, как в самолет ударила молния. Яркая вспышка за бортом, в салоне на несколько секунд погас свет, ритм работы двигателей поменялся, они стали гудеть как-то иначе. Ненавижу полёты! Стихия кицунэ — это огонь, вот и незачем мне лезть в воздух.
Ужасная болтанка, сопровождающаяся еще двукратными краткосрочными отключениями электричества, продолжалась где-то полчаса, после чего самолет начал менять курс, а из динамиков прозвучало объявление от командира экипажа. Сначала на английском, а затем и на понятном мне родном языке.
«Дамы и господа, говорит ваш капитан. По соображениям безопасности в связи с неблагоприятными погодными условиями на нашем маршруте мы вынуждены совершить незапланированную посадку на запасном аэродроме, расположенном на острове Уэйк. Приносим извинения за неудобства и работаем над обеспечением вашей безопасности и комфорта. Мы предоставим дополнительную информацию, как только она станет доступна. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах с пристёгнутыми ремнями. Спасибо за понимание.»
Название острова прозвучало немного знакомо, хотя большая часть моих попутчиков про него наверняка никогда и не слышала. Они же не жили в сороковых, когда государственная пропаганда старалась максимально осветить любой военный успех. Вот и другой Макото никак не мог избежать новостей о захвате ключевого острова в ходе «блестящей наступательной операции», как и сообщений о том, что японский гарнизон острова Уэйк сдался уже после капитуляции страны. Мошенник валялся в больнице после бомбардировки Хиросимы и газеты ему читала вслух медсестра с приятным голосом. Очень тяжелые воспоминания, которые даже во сне было непросто переживать.
Еще полтора часа продолжалась страшная болтанка, сопровождаемая раскатами грома, вспышками молний, отключениями бортового освещения и мелкой ледяной крошкой, бросаемой ветром в иллюминатор. Если кто-то вдруг скажет, что это не было страшно, то он либо лишен инстинкта самосохранения, либо искусный обманщик.
Приземление на крошечном клочке суши, казалось бы, состоящем из взлетно-посадочной полосы, нескольких ангаров и большой лазурной лужи посредине, воспринималось в таких обстоятельствах, как благо.
Капитан обратился с еще одной речью, которая сводилась к тому, что нам надо сидеть на своих местах и ждать, пока персонал промежуточного аэродрома занимается дозаправкой и обслуживанием борта. Выйти наружу, чтобы размять ноги, нам не предложили. Ну хоть запасы воды и пищи никуда не делись и можно было бороться со стрессом самым простым способом — заедать его. Три пачки острых чипсов слегка примирили меня с происходящим. Но это мы с супругой такие спокойные.
— Это возмутительно! — буквально взорвался мужчина лет пятидесяти, тоже летящий первым классом, обращаясь к стюардессе. — Вы хоть понимаете, кто перед вами? Что значит — шампанское кончилось? Я не просто застрял на вашем идиотском острове, но и без самых минимальных удобств? Вы все будете уволены, как только телефоны заработают, и я дозвонюсь до владельца авиакомпании. Перед вами сам Сатори Кентаро, чтобы вы знали!
Мне имя ни о чем не сказало. Но пиджак на мужчине дорогой, пошитый на заказ, а часы на его запястье — настоящий золотой ролекс, что, как минимум, говорит об определенном уровне достатка.
— Не могу вспомнить, где я слышала о нем, — без большой уверенности сказала мне Мияби. Я тоже вроде бы его встречал, но не могу вспомнить где — очень распространенная комбинация фамилии и имени. Сатори-сан же продолжал орать, возмущаться и требовать пустить его в кабину для разговора с пилотами.
Чтобы успокоить его, нужен герой. Периферийным зрением я отметил, как Кикучи заерзал на своем месте. Наверняка ему хочется задержать нарушителя спокойствия, показать себя героем. Но это будет ошибкой. Сатори-сан ведь не злодей, он просто испугался. В нём говорит страх и лучше не позволить ему довести до уголовно наказуемой ситуации.
— Вы сам Сатори Кентаро! Простите, что сразу вас не узнал! — воскликнул я, поднимаясь со своего места. — Сатори-сенсей, позвольте ваш автограф!
— Что? — опешил тот. — Автограф?
— Да! Я огромный ваш поклонник, — добавил я. — Я думал, что эта задержка ужасна, но если бы не она, я не смог бы получить вашу роспись. Мия-сан, — обратился я к стюардессе, — пожалуйста, принесите мне и Сатори-сенсею сакэ, раз шампанское закончилось. В конце концов, мы с ним патриоты и можем обойтись без гайдзинских напитков…
— Да, можем, — рассеянно кивнул дебошир. Его мозг уже успел переключиться в режим нормального разговора и отдыха, скандалить было бы излишним.
— Не расскажете о ваших планах на ближайшее будущее? Это так интересно, — я сел в кресло рядом с Сатори, очень удачно никем сейчас не занятое. И так получилось, что как раз в это время загорелось табло «Пристегнуть ремни». Вот так вышло — поменял красавицу-жену на общество мужчины непонятной профессии.
«Спасибо», — шепнула мне бортпроводница, когда принесла плошки и бутылку сакэ. Пришлось пить, заодно выслушивая, что там расскажет Кентаро-сан. Оказалось, что он композитор. Пишет музыку для дорам и видеоигр, а также «серьезные симфонические концерты», к которым мне и пришлось изображать интерес. К счастью, сакэ сработало превосходно. Это не какое-то игристое вино, а по-настоящему крепкий напиток. Очень скоро композитор выводил мелодии своим храпом, а мы наконец-то взлетели. Я же так запросто опьянеть не смогу. С грустным видом сидел и листал смартфон. Восстановил свою работу вайфай, что позволило мне почитать про молнии и самолеты. Оказывается, почти рядовое явление, с минимальной степенью угрозы для пассажиров, так как фюзеляж работает, как клетка Фарадея и не позволяет электричеству проникнуть внутрь. И только особенно сильные разряды могут привести к сбоям бортовых систем и отключению электропитания в салоне. Получается, как раз такое мощное попадание нам и досталось. Вот такой я везучий. Прямо карма.
Раз интернет работает, видимо, через спутник, то и Лайн доступен. Надо кое-что прояснить.
Ниида Макото: Сусаноо-сама только что едва не убил меня ударом молнии. Наверное, это его месть за то, что в общежитие его имени поселили одну особу, перекрашивающую волосы своей соседке. Признавайся, как ты ее покрасила?
Ниида Тика: Клевета! Она сама это сделала! А что там с молнией? Ты же сейчас должен быть в самолете? Что, прямо в самолет попала? А волосы у всех дыбом встали? Братик? Расскажи!
Ниида Макото: Ты первая.
Ниида Тика: Да реально сама сделала! Мне проспорила и покрасилась. Ты тоже на всякую ерунду спорить предлагал, то есть я этому у тебя научилась. Гордись своей ученицей, Ниида-сенсей! подмигивающий смайлик. А теперь про молнию! Фотка сестренки Мияби после молнии есть?
Ниида Макото: В самолет ударила молния и выключился вайфай. А затем его починили. Ни одна прическа не пострадала.
Ниида Тика: Скука! Смайлик, показывающий язык. Мог бы и приврать, чтоб я вся такая «Вау, какой у меня братик крутой!»
Ниида Макото: Ну хорошо, известный композитор напал на стюардессу и требовал от нее алкоголь. Но я предложил ему написать музыку к «Богиням скорости» и он исправился.
Ниида Тика: Так не бывает. Ты что, врать разучился?
Ниида Макото: Спорим, что так и было?
Ниида Тика: Неее… я не поведусь!
Между прочим, без обмана обошелся! «Мой новый лучший друг» очень много извинялся перед Мией-сан, говорил, что обычно он так себя не ведет, и всё списывал на стресс. Мой детектор лжи подтвердил, что не врёт. Я же сразу видел, что он совсем не плохой человек, потому и вмешался, не позволил совершить ошибку. Совместное распитие сакэ помогло нам выяс