— Томо-сан! Здравствуйте! Мы говорили с вами по телефону! — при входе Аюми-тян очень вежливо поклонилась, позволив мне оценить чистоту полов оккультного заведения.
— Помню, Сакамото-сан, это было меньше кэн назад. Я старенькая, но пока еще не забываю недавние события. Пожалуйста, переступите мой порог, — прозвучало голосом, какой подойдет не ослепительной красотке, а доброй старушке-лавочнице.
Кэн — это устаревшая единица измерения времени. Закончилась фраза вежливым приглашением заходить, также в современном японском уже десятки лет как не применяемым. Вот Хидео-сан в молодости его часто слышал и не менее часто использовал.
Моя проводница в мир оккультной торговли наконец распрямилась и подняла смартфон на тот уровень, что позволяет оценить окружающую обстановку, самую обычную для деревенского магазинчика, с корректировкой на то, что на деревянных полках нашлось место не для бытовых мелочей, а многочисленных поделок из камней, бумаги, дерева и ниток. Ни единого ценника, в нарушение всех общепринятых правил торговли.
И, конечно, продавец, менеджер, и, возможно, владелец — маленькая, даже на полголовы ниже Аюми, старая женщина. Седовласая, волосы собраны в типичную прическу пожилых дам, называемую марумагэ — пучок на затылке, зафиксированный несколькими деревянными шпильками. Ну, хоть с цветом волос я угадал в своих наивных фантазиях.
Лицо производит приятное впечатление, несмотря на многочисленные морщины и складочки. Никаких очков, на зависть пока еще молодому мне. Одежда — скромная светло-серая юката с едва заметным рисунком в виде облаков.
— Пожалуйста, познакомьтесь, это Ямада Томо-сан, менеджер оккультной лавки «Голос камня». На линии Ниида Макото-сан, ваш потенциальный покупатель, мне было поручено организовать его знакомство с магазином и помочь с выбором защитного амулета.
Сакамото-тян переключила свой смартфон на фронтальную камеру и развернула аппарат так, чтобы мы оказались со старушкой лицом к лицу. Я, как человек вежливый и уважающий возраст, встал с места и поклонился, показывая всё возможное уважение. Получил и ответный одаги, уместный от работника торговли по отношению к покупателю.
— Приятно познакомиться, юноша. Так странно видеть эти современные устройства, старая Томо, наверное, никогда не сумеет к ним привыкнуть, — взгляды наши встретились и она как будто в самые сокровенные глубины души мне своими выцветшими серыми глазами посмотрела. Пробрало. Но постарался вида не подать, продолжил доброжелательно улыбаться, спасибо навыкам заправского игрока в покер.
— Для меня большая честь быть представленным вам. Простите, что не приехал познакомиться лично, всё произошло очень спонтанно, — недопустимо сразу переходить к делу и сообщать, что мне нужен защитный амулет для моей индийской подруги, тут же не супермаркет с большим потоком покупателей.
— А ведь я знаю, кто ты такой, Ниида-хан, — объявила вдруг бабушка. «Хан» — это еще одна устаревшая часть речи, предок привычного нам вежливого «сан». Взгляд ее стал более жестким, как будто бы пронзающим меня насквозь, несмотря на общение через технические средства.
Глава 12
И кто же я такой, в ее глазах? Меценат? Участник ток-шоу? Победитель минамигона? Звезда сумо? Кладоискатель? Кицунэ? Вместилище Хидео-сана?
— Ты бездельник, гоняющий с поручением бедняжку Аюми-доно в ее законный день отдохновения! Дерзость немыслимая требовать товар для того, кто в лавку самолично не явился. Ни монетки от тебя не приму! — обвиняюще указала старушка узловатым пальцем в объектив фронтальной камеры смартфона. «Доно» — это еще один словесный архаизм, используемый в современности крайне ситуативно.
— Пожалуйста, простите меня, Ямада-сан, это все моя вина, я старалась лучшим образом выполнить поручение своего начальника Цуцуи-самы, — призналась Аюми где-то за кадром трансляции. — Ниида-сан ни в чем не виноват. У него тоже сегодня выходной. Но это всё для блага государства и по партийному поручению.
— О-хо-хо! Аюми-тян, дитя моё, не терзай своё чистое сердце. Старая Томо видит насквозь все эти придворные игры, — пожилая женщина покачала головой в ритм собственному смешку. — Что ж, раз уж ты, голубка, проделала такой путь…
С ловкостью, какой позавидовал бы любой фокусник или, например, мы с Хидео-саном, Ямада-сан извлекла из рукава кимоно потертый бумажный свёрток, расписанный чернилами.
— Передай своему Цуцуи-доно эту вещь. А тебе, Ниида-кун… — старушка строго прищурилась, глядя в камеру, — … я всё равно ничего не продам, и ничего не расскажу о своих товарах, пока не придёшь лично. Таков закон! Или ослушаешься?
Ох и пробрало же меня от ее интонаций. Тут бы сам Небесный Правитель, император Нарухито, трижды подумал бы, прежде чем отказаться от приглашения. Наваждение длилось буквально секунду. Миг — и вместо готовой повелевать властной госпожи в объектив смотрит добрейшая старушка и ласково мне улыбается.
— Не ослушаюсь, Ямада-сан, — не поленился я сделать еще один поклон.
— Но как же поручение Цуцуи-самы? — растерялась помощница депутата. — Я обязана отчитаться о том, что Ниида-сан узнал всё необходимое!
— Сакамото-сан, огромное вам спасибо. Я получил даже больше, чем рассчитывал. Обязательно скажу Цуцуи-сану, как сильно вы мне помогли, — заверил я инициативную девушку, чтобы не терзалась.
— Но вы даже не успели спросить про то, какого именно камня голос дал название магазину. Вы интересовались, я запомнила!
— О-хо-хо… В древности говорили, что камни хранят память о былом. Каждый из них — это история, свидетель былого. Нужно только уметь слушать их голоса, — небрежным движением продавец вытряхнула из рукава маленький черный голыш, отполированный временем. — Этот вот помнит ещё эпоху первых императоров.
Геологический возраст скальной породы составляет миллиарды лет. Так что, с определенной точки зрения, большая часть камней старше, чем вся история человечества. Но это я мысленно улыбнулся, а Аюми восхищенно вздохнула и протянула руку, перекрывшую частично мне поле обзора. На что она, настолько наивная, вообще в политике рассчитывает?
— Это дар тебе от старой Томо, береги, — пришлось переждать еще несколько поклонов активистки и услышать множество слов благодарности, направленных к Томо-сан. Сделать человека обязанным и расположить к себе, подарив кусок щебенки из дорожной пыли, да еще и ничуть при этом не соврав. У старой лисицы есть чему поучиться даже такому прожженному обманщику, как Хидео-сан. А еще притворялась, что в мистику не верит.
Не будь я слегка напуган ей, сейчас бы уже сидел за рулем Марка-сана, направляясь в Точиги. Но страх непременно уйдет, а любопытство останется. В конце концов, не заключат же нас с Хидео-саном в какой-нибудь обломок скалы, как несчастную Тамамо-но-Маэ. Внезапно понял, что мне жаль девятихвостую. Тысячу лет просидеть внутри каменной темницы — это ведь не шутка. А император, несмотря на небесный мандат, мог являться не самым хорошим человеком. Да и кицунэ ли его отравила? Хидео-сан, при всех злодействах, на моей памяти убийств не совершал. Или не показывал мне, стараясь остаться чистеньким в глазах доставшейся оболочки?
Впрочем, определенный вывод из истории белой кицунэ извлечь возможно. Держаться подальше от власти и тем более верхних ее эшелонов. Не окажись девятихвостая в постели монарха — и заточения в каменной темнице избежала бы. Очень важный урок.
Дождался, когда Сакамото-тян закончит, благодарить Томо-сан и попрощался с самой девушкой, заверив ее, что начальник узнает, как много пользы она принесла. Так и сделал, только не голосом, а текстом. Удобно же.
Ниида Макото: Цуцуи-сан, большое спасибо. Ваша помощница устроила мне настоящую экскурсию. Обязательно отвезу коллегу в это место.
Цуцуи Субару: Мы же семья, Ниида-сан, помогать друг другу — наш священный долг. Если понадобится любая иная помощь, значительная или не очень, знай, ты всегда получишь мою поддержку.
Почему-то уверен, что если бы отец Мияби сказал мне это лично, а не в переписке, то я бы распознал все характерные признаки наглой лжи.
Дефицитное воскресное время впустую тратить не стал. Надо признаться, обвинение Томо-сан в том, что я бездельник, оказалось в крайней степени обидным. Всегда считал себя трудолюбивым. Что во времена учебы, что на работе. Вот и сейчас не стал сидеть на диване, бессмысленно убивая время, а принялся за уборку. Заодно в процессе изничтожения пыли дозвонился до Махараджако и попросил ее поискать в интернете любую информацию про Сайто Мику. Ту исчезнувшую модель. Стоило еще в пятницу попросить подругу помочь, но как вышло, так вышло. Оставался еще помощник мэра, сбивший человека, но здесь уже не телефонный разговор.
— Конечно, я поищу по социальным сетям, — пообещала Ануша. — Но не рассчитывай на многое. Это задача для частного детектива, а не дилетантов, таких как мы.
Хлопнула дверь. Шуршание в прихожей. Два человека, опознал их сходу по косвенным признакам. Тика и Ринне.
— Эй, братик, глянь, как клёво получилось, — позвала сестренка.
Слез с табуретки, стоя на которой, я протирал пыль внутри шкафа, в районе верхних полок. Большой дом — это замечательно, но качественная уборка в нём требует времени. Нет, не жалуюсь, тем более, что и невеста у меня не отлынивает от работы по дому.
— Вот! — предъявила мне Тика рисунок катаны отнюдь не моего авторства. Я свой выполнил, как умею, в стиле минимализма, подчеркивая большинство запомнившихся и имеющих значение деталей. Таких, как геометрия клинка и линия закалки. Тут же меч нарисован очень талантливо и старательно, с обилием мелких подробнотей, но только удаляющих эскиз от образа, что я рассчитывал передать потомкам кузнеца. Бумага зато состарена куда лучше, чем я ожидал от двух подростков. Полное впечатление того, что передо мной листок, пролежавший семьдесят лет на пыльном чердаке. Даже чихнуть захотелось, хотя и тени аллергии на пыль у меня никогда не было. Как и любой