Это стало им приговором.
Если после войны простых воинов судил Революционный трибунал и карал в основном каторгой, то за некромагов взялся Высший магический трибунал, и тут уж тёмным пришлось тяжко…
В те времена методы подавления магических способностей были весьма несовершенны. И сейчас очень немаленькие, негаторы тридцать лет назад занимали огромные площади, специальные модели смерть-ошейников для волшебников только разрабатывались, так что… Так что магов просто засаживали в специальные тюрьмы, стены которых были сложены из двимерита, который надёжно экранировал все колебания Силы.
Некромаги знали о том, что их ожидает, поэтому и сражались отчаянно, не щадя ни себя, ни других, — перспектива провести остаток жизни в каменном мешке их совсем не радовала. Отказаться от своих сверхчеловеческих способностей волшебники были не в силах — ведь магия…
Магия привязывала к себе гораздо крепче любого дурмана.
Всё это привело к тому, что теперь тёмные маги в Рардене были большой редкостью, хотя и ходили слухи, что множество магов после поражения Коалиции просто-напросто попряталось по лесам, горам и болотам. Основания так считать были — число пленённых, убитых и переметнувшихся категорически не совпадало с первоначальным количеством некромагов.
Но жилось тёмному народу теперь в Империи не так свободно, как до революции. Инициация новых вампиров была запрещена законом, все оборотни становились на обязательный учёт и проходили унизительную процедуру получения метки, и это не говоря уже о вполне логичном поражении в правах. Конечно, так было не везде — в провинциальных районах Империи до сих пор сохранялось вполне лояльное отношение к тёмным, хотя вот, например, на Монероне их не было вообще.
Впрочем, политика Рардена считалась ещё вполне гуманной по сравнению с другими странами. В Ниверне, например, голова оборотня или клыки вампира до сих пор считались хоть и не слишком законными, но весьма желанными трофеями, а в Даргхайме так вообще до сих пор свирепствовали порядки времён расцвета западной Инквизиции.
Тем не менее сейчас в Рардене оборотни предпочитали селиться подальше от больших городов и больших начальников, а вампиры были выселены в гетто. Знаменитые некрополи — базы-казармы некромагов пребывали в запустении и разрухе. Всё ценное из них было вывезено, а лежащие в спячке скелеты, костяные гончие и прочая нежить оказались просто никому не нужны.
…Так что, генерал Морозов, нечего тебе рассчитывать на сверхъестественные силы — исход этой войны, как обычно, решат простые люди.
После совещания все разошлись по своим рабочим местам, кроме Осипа.
Бургомистр ненадолго зашёл в свой кабинет свериться с бумагами и кое-что записать относительно расходов на снабжение. Проделать бургомистру сию процедуру без всякой беготни по городу удалось лишь потому, что теперь все совещания Военного совета происходили в доме Шеина, в обширной гостиной. Более заседать в казармах не было никакой возможности — солдатские помещения и так были сверх нормы уплотнены дополнительными местами для бойцов.
По-быстрому черканув пару цифр на бумаге, Осип уже хотел было уходить, но тут кто-то постучался в дверь.
— Войдите, — произнёс Шеин, недоумевая, кому он мог бы понадобиться.
В кабинет бургомистра вошёл Терентий, его старший внук:
— Дед, можно с тобой серьёзно поговорить?
Та-ак, что-то тут нечисто — как-то странно Тёр прячет взгляд…
— Ну, если разговор серьёзный, то проходи, садись. Рассказывай, чего ты умудрился натворить, сорванец?
Осип уселся в своё любимое кресло с высокой мягкой спинкой, которое было изготовлено по его индивидуальному заказу. Терентий немного потоптался, но потом, собравшись с духом (с чего бы это, а?), прошёл вперёд и сел в гостевое кресло:
— Дед, тут такое дело… Я… э-э-э… Я в ополчение хочу вступить.
— Та-ак… — Осип медленно начал подниматься, и внук немного струхнул — дед сейчас был очень грозен. За короткое время он нахватался от своих знакомых солдат резкости и решительности и сейчас не очень походил на спокойного и тихого бургомистра, каким был всегда.
— Дед, я уже совершеннолетний, так что, вообще-то, ты не можешь запретить мне делать то, что я хочу, — выпалил Терентий, глядя на подступавшего к нему Осипа. — И… и… И вообще, нельзя отказать свободному человеку в желании защитить свою страну! Вот!
— А ну молчать и слушать меня! — тихо, но властно сказал Шеин. — Ты куда линять собрался — на войну? А о семье ты подумал? Кто за всей этой оравой будет следить? Мне на земле ходить осталось недолго, так что я теперь ничего-то уже и не боюсь… А ты-то ещё молодой, у тебя вся жизнь впереди — другие найдутся за Родину умирать! А тут не семья, а сплошное бабьё — даром что некоторые при оружии…
Осип не лукавил — другого наследника, не Терентия, он в семье не видел. Из детей у бургомистра было лишь три дочери, а зятья подкачали — были они мужиками неплохими, но абсолютно не воинственными, а главе большой и богатой семьи необходимо иметь что-то от настоящего бойца.
Среди внуков Терентий был самым старшим, и Осип любил его больше всех. Светловолосый и сероглазый, он походил на самого бургомистра в молодости, но был куда более бойким и ловким во всех отношениях.
А теперь… теперь он собирался бросить всё и всех и занять себя более важным, как сам считает, делом…
Осип сурово смотрел на непокорное чадо.
— Дед… — умоляюще протянул Терентий, заглядывая в глаза бургомистру.
«Какого демона?.. — внезапно подумал Осип. — Что я говорю? Как это «пускай за Родину другие умирают»? Один-единственный настоящий мужик в семье оказался, и то я его хочу в труса превратить… Нет, конечно же, он моя плоть и кровь, и боюсь я, ох, боюсь, что убьют его или покалечат…
А с другой стороны?..
Правильные чувства и желания у человека-то — за Родину свою все должны быть готовы жизнь свою, ежели надо, положить. И защищать её по первому требованию… А я тут порыв настоящего мужчины пытаюсь обломить, ведь мог же Тёр и не ставить меня в известность, а просто сбежать в ополчение, и ищи его потом свищи… И ведь если запрещу я ему сейчас это делать, то так же, шельмец, и поступит — я-то его натуру решительную хорошо знаю… Не-ет, тут тоньше надо действовать…»
— Хотя… Правильные ты слова говоришь, Терентий, как есть правильные. И что запретить я тебе не могу — совершеннолетний ты, и что обязан сейчас каждый мужик страну защищать — правильно. Были бы все такие, как ты, на нас и рыпнуться никто бы не смел…
Внук с облегчением вздохнул — похоже, дед был не против его затеи и даже, кажется, поддерживал его в этом начинании.
— Я всегда считал тебя самым достойным в нашей семье. — (При этих словах Терентий смутился и покраснел.) — И я рад, что ты оправдал мои надежды. Так что… Ступай, внучек, благословляю тебя.
Парень встал, поклонился в пояс бургомистру:
— Спасибо тебе, Осип Валерьевич. Не подведу я ни тебя, ни наш род.
Терентий ещё раз низко поклонился деду и вышел из кабинета.
Осип ещё немного постоял около своего большого письменного стола из морёного дуба. Задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, затем усмехнулся и тоже вышел.
— Аристарх Борисович, тут у меня к вам небольшая просьба.
— Я вас внимательно слушаю, Осип Валерьевич.
Бургомистр и генерал только что вышли из крепостной крюйт-камеры, где они вместе проверили запасы пороха. Шеин изрядно перенервничал из-за вида штабелей бочек с порохом, его воображение тут же нарисовало случайную искру и…
В общем, только выйдя на улицу, Осип смог вздохнуть спокойно и кое о чём попросить Аристарха:
— Видите ли, вот в чём дело… У меня есть внук, бойкий парень, девятнадцать годков недавно ему исполнилось, так вот он…
— В армию рвётся, ворога бить? — усмехнулся Морозов. — Как же, как же, сталкивались — «юноша бледный, со взором горящим»… Дома решили закрыть и обезопасить чадо?
— Да нет, — ответил Осип, — этого так просто не удержишь. Сбежит ещё, шельмец, и будет токмо хуже… Я вот что подумал: а что если его к «бывшим» в отряд засунуть? Народ там серьёзный, тёртый — и пыл ему поумерят, и, ежели что, премудростям воинским научат. Ну, или просто не выдержит муштры и подготовки, домой вернётся — тоже вариант неплохой. Ну как, поможете мне, Аристарх Борисович?
— Да, в принципе, ничего сложного нет. Только вот что, прикрепим не только вашего внука, но и ещё молодёжь — нужно, нужно от ветеранов опыт перенимать. А то солдаты из регулярных, и ополченцы кто постарше, к бывшим зэгам относятся всё же настороженно. Поэтому-то я и не прикрепляю «бывших» к ним в качестве командиров, а вот с теми, кто помоложе, можно и попробовать. Я о чём-то таком думал уже… Думаю, завтра же и начнём.
Глава 5
Остров Монерон, Южно-Монеронск,
6 июня 1607 г. от Р. С., 3:12
Андрей Митрохин, сын гильдейского купца Олега Митрохина, проснулся от лёгкого скрипа двери.
Всё ещё притворяясь сонным, он перевернулся на другой бок, безвольно свесив руку с кровати, одновременно нащупывая закреплённые под ней метательные звёзды.
— Спокойно, Младший. Это я.
Андрей расслабился, но всё же, спрятав пару звёзд в руке, быстро сел в кровати.
На пороге его комнаты стоял отец, одетый в свободный чёрный костюм, а из-за его правого плеча торчала сабельная рукоятка.
— Выжидать дальше бесполезно, нужно действовать, — произнёс Олег.
— Да, Старший. — Андрей быстро вскочил с постели, достал из-под подушки короткий кинжал и подцепил клинком половицу, открывая тайник со снаряжением.
Установка дальнего магического обнаружения воздушных объектов и колдовской активности, в просторечии — радар, не была размещена в форте крайцентра. Увы, но для неё в крепости элементарно не нашлось места — что поделать, артефакт был достаточно громоздкий, и воткнуть его в старый форт попросту не получилось. Легионный лагерь тоже не слишком подходил для этой цели, а размещать радар в городе было просто форменным безумством. Для стабильной работы артефакта требовался минимальный естественный магический фон, а в Южном было немало источников бытовой маг