— Тоже мне новость… — проворчал Волеслав.
— …Артефакты типа «различитель» — тоже кустарные. Что касается различного рода взрывчатых и светодымовых устройств, то они скорее всего произведены силами самих диверсантов. Предварительное изучение их составов показало, что они сделаны из подручных материалов и веществ, разрешённых к свободной продаже. Единственное, что им было не по силам изготовить в домашних условиях, — бинарные химические взрыватели.
— Глубоко они свои щупальца раскинули… — со злобой произнёс капитан. — Эта война готовилась не месяц и не два, эта война готовилась годами… Много у нас работы будет, ох, много…
Что капитану Бондарю всегда «нравилось» в армии, так это то, что каждый последующий приказ был прямой противоположностью предыдущего.
Не успел он толком разобраться с вверенной ему ротой, как пришло распоряжение разворачивать на её основе ни много ни мало, а учебный батальон.
Павлу эта затея не понравилась — к мобилизованным зэгам простые граждане не испытывали тёплых чувств. Каторжане — они и есть каторжане, и отношение к ним никогда не менялось. В рамках этого было вполне объяснимо, почему командование отчаянно отбрыкивалось от идеи создания учебных подразделений, но сейчас, видимо, что-то изменилось…
— …На всё про всё тебе неделя, — закончил инструктаж Морозов. — Вопросы?
Капитан мысленно взвыл:
— Помилуйте, граж… господин секунд-генерал! Ополченцев за это время, дай Сотер, хотя бы элементарной шагистике выучить, где уж тут…
— А я и не требую от тебя сколотить из них гвардейский отряд ассасинов, — успокоил Павла командующий. — Я не собираюсь сразу же бросать в бой необученную толпу, но подготовку всё равно когда-то придётся начинать…
«А время у нас будет, — мрачно подумал Аристарх. — Чую, затянется эта война…»
— Так точно, — хмуро, в тон мыслям генерала, ответил Бондарь. — Разрешите идти?
— Идите, капитан.
Коротко отсалютовав, Павел развернулся и двинулся по направлению к своей роте, отрабатывающей строевые приёмы на общем плацу. Народу вокруг было немного — для гражданских ещё слишком рано, а большая часть солдат была отправлена на фортификационные работы. После некоторого размышления генерал Морозов всё же решил укрепить столичную крепость, а то мало ли что… Бывшие заключённые на сию новость отреагировали достаточно уныло — «опять копать», но Аристарх веско приказал: «Надо», на чём всё недовольство и угасло.
Павел коротко обернулся в сторону Морозова, к которому, хромая, подошёл особист, щеголявший здоровенной блямбой пластыря на левой щеке.
Бондарь хмыкнул.
В отличие от некоторых, Сотников как солдат производил очень даже благоприятное впечатление — пахал как вол, не боялся драки, нынче ночью лично участвовал в поимке ниаронских диверсантов и был ранен. Павел успел навидаться самых разных представителей доблестной Тайной канцелярии — среди них попадались и классические параноики, и холодные снобы, и откровенные ублюдки, но были и вполне нормальные мужики. Короткого знакомства с безопасником хватило Бондарю, чтобы уверенно отнести Волеслава именно к последней категории.
В такое захолустье, как Монерон, обычно отправляли или откровенных долбоклюев, или нормальных солдат, которые просто чем-то провинились перед начальством. Сотников впечатление справедливо наказанного не производил, а Павел привык доверять своим ощущениям.
Как уже говорилось многими и не раз — есть две категории офицеров.
Первые превосходно устраиваются в периоды мирной жизни, делают карьеры, подсиживая других, умеют угодить… Но при этом на войне от них практически нет толку. Разве что в качестве живых щитов, а так… Так они ничего собой не представляли, ни на поле брани, ни в глубоком тылу…
Вторая же категория солдат умела только воевать, но воевать хорошо. Больше ничем похвастаться они не могли — для карьерного роста в мирной жизни они были слишком честны, а для «устройства своего личного благополучия» слишком неподкупны… Такие скучно и тоскливо жили на гражданке, но хорошо дрались и умирали на войне.
Бывшие зэги были именно такими — иные просто не пошли бы в бой за свои идеалы, а тихо отсиделись в стороне…
Какая ирония судьбы!.. Бывшие враги вынуждены объединить усилия! Кто бы мог подумать, что бойцы Имперской Тайной канцелярии встанут, образно говоря, в один строй со вчерашними противниками. А ведь именно Тайная стража, созданная в противовес уже имевшемуся Незримому легиону, «отличилась» наибольшей нетерпимостью к контрреволюционерам, а вот поди ж ты… Но, как водится, многое зависит от конкретных личностей — ни Павел, ни Волеслав не испытывали друг к другу ненависти, а почему… Это уже совсем другая история.
…Капитан Бондарь вздохнул, поправил на поясе ножны с мечом и зашагал быстрее — следовало как можно скорее ознакомиться с пополнением и начать тренировки.
— Ранены? — с участием произнёс Аристарх.
— Пустяки, пара царапин, ваше высокпревосходство, — криво усмехнулся Волеслав.
— Ну-ну… — скептически прищурился генерал, закладывая руки за спину. — А чего же тогда хромаете и повязку всё ещё не сняли? Али не подействовали заживляющие снадобья?
— Подействовали, Аристарх Борисович, — ответил Сотников. — Но вы же знаете, мгновенно-то раны не зарастают, ну, и с метательной звездой неприятность вышла… Яд там был, не слишком мощный, но вполне действенный — вот поэтому и не затягивается, зараза…
— Яд? — обеспокоенно спросил Морозов. — Насколько это опасно?
— Ну, обычного солдата он бы или убил, или надолго уложил в лазарет, — нехотя произнёс капитан. — Меня же спасли наложенные на службе заклятия…
— Вот даже как, — задумчиво почесал подбородок Аристарх. — А что там вообще с этими диверсантами?
— Работаем, Аристарх Борисович. Только вот от раненого пока что маловато толку — мои подопечные неплохо его… отделали, так что к полноценному допросу он ещё не скоро будет готов. Да и не думаю, что от него будет много пользы — армия это одно, а разведка — совсем другое. Второй ниаронец, к сожалению, был убит при задержании.
— Вот я что у вас хочу спросить, капитан… Как оказалось, что их внедрение (так, кажется, у вас говорят?) прошло незамеченным? Язык, внешность, документы — это ладно, но как быть с практически точным соответствием поведения?..
Волеслав стремительно побагровел — эмоции, переполнявшие его, оказались слишком сильны, чтобы их скрывать. Вообще, безопасники всегда славились своей выдержкой, но тут был не тот случай…
Контрразведчику было стыдно.
— Аристарх Борисович, ваше высокопревосходительство… Простите, моя вина — совсем в этом болоте мхом зарос, квалификацию теряю…
— Да ладно вам, капитан… — обречённо махнул рукой генерал. — Тут, похоже, все ниточки на самый верх тянутся, без предательства ТАМ уж точно не обошлось, иначе откуда бы у противника такие точные данные? Ничего вы поделать с этим не смогли бы, не ваш это уровень…
— Да понимаю я… — с тоской протянул Волеслав. — Но легче-то от этого не становится… Вон, солдаты наши, получается, ни за что ни про что погибли вчера…
— А вот это вы зря. Они погибли, исполняя свой долг, и не их вина, что враг оказался опытнее и искуснее. Зато мы теперь вскрыли этот гадючник, лишь по недоразумению называемый охраной радарного комплекса.
— Да уж… — мрачно произнёс капитан. — Закрытая территория прямо в центре города, и такой бардак…
— Разобрались с ними?
— Так точно, господин генерал. Подвергли, как говорится, суду скорому, но праведному. Командира их поутру вздёрнули на виселице, остальных — в дисциплинарную роту, пускай хоть за это спасибо скажут… Кто нормальный там был, тех оставили и усилили гарнизонными.
— Радар в порядке?
— В полном. Взрыв произошёл вдали от жизненно важных узлов, так что мы имеем вполне ремонтопригодные повреждения.
— Добро, — заключил генерал. — Будет что-нибудь интересное, сразу сообщайте мне.
Терентий шёл среди деревьев вдоль небольшой речки или, скорее, крупного ручья. Ярко светило по-летнему ласковое солнце, дул лёгкий ветерок, доносящий до юноши ароматы лесных цветов. Невдалеке виднелись вершины вездесущих сопок, густо поросшие лесом и низким бамбуком.
На губах внука бургомистра играла лёгкая улыбка — он наслаждался прогулкой по монеронскому лесу, пением птиц и прекрасным летним днём.
Терентий прислушался. В тихие и успокаивающие звуки природы начал гармонично вплетаться ещё один какой-то новый, но совершенно явственно искусственный звук.
Где-то впереди тихо и печально играла флейта.
Шеин улыбнулся и пошёл туда, откуда доносилась эта грустная мелодия — чем-то она пленила его и не захотела отпускать. Но напоследок взгляд Терентия упал на собственное отражение в бурной речке, и он удивлённо остановился, с изумлением оглядывая себя.
Длинная потёртая и неоднократно чинёная кольчуга привычно давила на плечи, армейские штаны неброского серо-зелёного цвета были запылены и покрыты застарелыми бурыми пятнами, тяжёлые кожаные сапоги на толстой подошве тоже явно видывали лучшие времена. Пояс оттягивали ножны с мечом у левого бока и кинжал у правого, на ремне за спиной оказался щит.
Терентий привычным движением скинул его с плеча, ухватил левой рукой и перевернул. На лицевой стороне непроглядно-чёрного щита, вокруг стального умбона, красовалась алая пятиконечная звезда — знак рарденской имперской армии.
В полном недоумении Шеин закинул большой круглый щит обратно за спину и пошёл дальше. Хорошее настроение истаяло без следа, и теперь Терентия давила полная непонятность и нереальность происходящего.
«Где я? Почему я так одет? Что происходит, в конце концов?»
Источник незамысловатой музыки всё приближался и приближался… Вот он уже совсем близко…
Терентий раздвинул руками приятно пахнущие ветки дикой смородины, вышел на поросшую короткой травой лужайку и остановился.