– Да, Павел Владимирович!
– Ты можешь сейчас зайти ко мне?
– Да, конечно.
– Жду.
У Цыбина было минуты две. Он попытался вернуться к записям, но только сломал карандаш. Достав чистый лист и положив его на стол поверх остальных бумаг, взял перочинный нож и стал чинить карандаш, хотя в углу стола стояло много идеально отточенных карандашей. Было ясно, что за этим механическим занятием он силился понять, что могло произойти. В этот момент дверь открыл командир отряда гражданских космонавтов Анохин.
– Здравствуйте, Павел Владимирович!
– Здравствуй, Сергей Николаевич!
Цыбин называл Анохина на “ты” только в крайних случаях. Анохин знал это и сразу спросил:
– Что случилось?
– Слу… чи… лось… – Цыбин растягивал это слово, как бы собираясь с духом. – Случилась трагедия. Мне только что звонил Мишин. Спускаемый аппарат разбился. Комарова больше нет. Мы с тобой сейчас же должны вылететь на место падения. Собирайся. У нас не более четверти часа.
– Павел Владимирович, а что, отказ техники?
– Пока ничего не известно. Мы с тобой всё это должны выяснить. Увидеть собственными глазами то, что осталось от корабля. И чем быстрее – тем лучше. Собирайся.
Анохин ушел, а Цыбин, как ему показалось, еще долго всматривался в портрет своего друга Королева.
К 1960-му Сергей Королев запустил в космос первый искусственный спутник Земли, отправил аппараты на Луну, Марс и Венеру и, что немаловажно, собрал вокруг себя команду блестящих профессионалов-единомышленников. Узнав о том, что у его друга Павла Цыбина закрыли проекты и уничтожили конструкторское бюро, Королев немедленно позвонил ему и пригласил к себе. Их встреча состоялась 20 марта 1960 года в доме Королева в Останкине. Цыбин привез с собой своего семнадцатилетнего сына Сергея и, войдя в гостиную, сказал Королеву: “Ну, вот тебе еще один Сергей Павлович”. Королев хитро посмотрел на молодого Цыбина и по-доброму усмехнулся: “Сергей Павлович я один, а это еще – Серега. При нем всё можно говорить?” Павел Цыбин утвердительно кивнул. Королев сказал: “Ты делал РСР, а теперь будешь делать спутник- разведчик. Тебе этот опыт разведывательного самолета очень пригодится”. Закончил эту встречу Королев так: “Павел, не волнуйся, будешь ты доктор наук, будешь ты Герой соцтруда, будешь ты генерал – ты это все давно заслужил”. И через несколько дней Цыбин вышел на работу к Королеву в ОКБ-1.
Цыбин получил должность заместителя Королева и немедленно занялся спутником-разведчиком. Несмотря на то, что самой престижной работой в ОКБ-1 считалась подготовка пилотируемого полета человека в космос, 1 мая 1960 года, когда над Уралом был сбит американский самолет-разведчик У-2, стало ясно – создание спутника-шпиона нужно форсировать. Все 50-е годы американские самолеты спокойно вели фоторазведку нашей территории – авиабазы в Турции и Пакистане обеспечивали максимально быстрый доступ к территории СССР. У нас же такой возможности не было. Единственный способ получить фотоматериалы – космическая съемка. Королев и Цыбин быстро приняли решение – делать спутник-разведчик на базе корабля “Восток”. Вместо кресла космонавта и приборов для пилотируемого полета внутрь корабля поместили длиннофокусную фотоаппаратуру, а также придумали сложную систему ориентации и стабилизации “Востока”, который назывался теперь корабль-спутник “Зенит-2”. Первый испытательный полет “Зенита” дал возможность Главному разведывательному управлению СССР обнаружить по крайней мере два неизвестных ранее ядерных центра на территории Соединенных Штатов. Кроме этого, появилась возможность постоянно контролировать количество кораблей у противника на базе: сколько из них вышло спустя какое-то время, куда вышло, какое соединение где находится. Мы также считали, сколько самолетов на аэродромах около нас или в других частях планеты. И такой контроль спасал мир от войны. В 1966-м за эту работу Павел Владимирович Цыбин получил Ленинскую премию.
Параллельно с созданием спутника “Зенит-2” Цыбин работает над первым в мире трехместным пилотируемым кораблем “Восход”. В октябре 1964-го на нем летят на орбиту Владимир Комаров, Константин Феоктистов и Борис Егоров. А к следующему году уже сделана модификация корабля с возможностью выхода человека за пределы “Восхода”. Конструкторы придумали сложную складную шлюзовую камеру, через которую Алексей Леонов первым в мире вышел в космос. После использования эта камера отстреливалась от корабля, а спускаемый аппарат приземлялся. В королевском КБ работал конвейер по производству космических кораблей. Но сам главный конструктор понимал, что на “Востоках” и “Восходах” мы долго летать не сможем. Уже тогда, зная, что американцы, оставленные нами позади в космической гонке, попытаются взять реванш в лунной программе, Королев готовил новый проект – корабль “Союз”. Времени было мало, и Главный требовал от подчиненных полной отдачи. Как вспоминал сам Павел Владимирович: “Бывало, звонит Королев и просит зайти. Прихожу. Королев говорит: «Есть такая-то идея. Сколько тебе нужно времени на ее обдумывание?» Отвечаю, что недельки две. «Ну, давай, думай!» – говорит Королев. Не успеваю дойти до кабинета, вот только вошел, сразу звонок Сергея Павловича: «Павел, ну что, ты подумал? Что-нибудь придумал?» Уже сразу вопрос!”
К началу 1966 года под руководством Павла Цыбина была сделана бо́льшая часть конструкторской документации нового корабля “Союз”. Уже было понятно, как выглядит будущий корабль. Шли испытания всех систем и изготовление экспериментальных образцов. Лунная модификация “Союза” должна была обеспечить СССР первенство в соревновании с США за естественный спутник Земли. И никто из окружавших Королева не подозревал, что их Главному оставалось жить считаные дни.
23 декабря 1965 года в королевском ОКБ-1 был праздник – 60-летие Павла Владимировича Цыбина. В президиуме – космонавты, генералы, академики, конструкторы и сам Главный – Сергей Павлович Королев. Магнитофонная пленка, подаренная в тот день Цыбину, пролежала в его шкафу на полке самых ценных вещей сорок два года, и никто ни разу ее не слушал. А когда я ее поставил, то услышал, о чем говорил Королев в своем последнем выступлении за три недели до смерти: “Дорогой Павел Владимирович! Давно мы знакомы. И вот вспоминается то время, когда мы вместе с тобой учились летать на планерах, потом – в летной школе. Тогда Павел Владимирович был такой худощавый светлоголовый паренек, и, как сейчас помню, мы все про себя его звали просто Пашка. Кто летит? Пашка Цыбин. И вот прошли годы, и я рад, Павел Владимирович, что сегодня, в этот торжественный для тебя день, столько хороших людей так добро тебя приветствовали. Я рад присоединить и свое, самое сердечное поздравление, мой дорогой друг, и пожелать тебе сил и счастья в твоей работе и в жизни. Понимаю, что нелегко тебе приходится. Бывает, закипит, скажешь что-нибудь крепкое, нашумишь, а ты потом приходишь и говоришь: «Ну, чего ты, чего ты? Ну, всё сделаем, уладим, ну, не сердись!» Ну, что ты сделаешь тут, а? Вот я тебя за то, что ты ещё и человек такой хороший, очень люблю и уважаю”.
24 апреля 1967 года. Спецрейс Москва – Орск. На место аварии спускаемого аппарата корабля “Союз-1” и гибели Владимира Комарова летят лишь несколько инженеров, техников, кинооператор, а также Сергей Анохин и Павел Цыбин.
– Не знаю, Сергей Николаевич, не знаю… – тихо сказал Цыбин, смотря в иллюминатор. – Даже предположить не могу.
– Павел Владимирович, но ведь аппарат ударился о землю с огромной скоростью. Значит, парашют не вышел или не наполнился. Так?
– Может, и так. Даже скорее всего так. Но ведь мы с тобой не знаем ответа на самый главный вопрос – почему?
– А вы уверены, что мы сможем установить истинную причину трагедии?
– Мы обязаны это сделать. Во что бы то ни стало обязаны.
– Даже если мы установим причину, Мишин не упустит возможности свалить вину на кого-то другого, ведь…
Цыбин перебил Анохина:
– А знаешь, на кого он все свалит? На меня. Это его единственный шанс избавиться от меня в качестве своего заместителя.
– Павел Владимирович, вы не перегибаете?
– Сергей Николаевич, сколько мы с тобой, с Королевым да Антоновым вместе работали? О чем только не мечтали, когда собирали первые фанерные планеры. А как ты испытывал самолеты… Мы же работали ради идеи! А теперь главное отрапортовать об очередном успешном запуске. Вот, дорапортовались… И Мишину сейчас главное сухим из воды выйти. Вот увидишь.
– Павел Владимирович, но неужели он посмеет вас отстранить от должности?
– Уверен.
Цыбин снова посмотрел в иллюминатор.
– И вы так спокойно об этом говорите?
– Нам сейчас нужно причину аварии установить, а не думать о том, что сделает Мишин. Что сделает – то и сделает.
Цыбин взял газету и стал ее внимательно читать.
После смерти Королева в январе 1966-го новым Главным конструктором стал Василий Мишин. В королёвском хозяйстве, много лет работавшем как лучший часовой механизм, все думали, что бывший первый заместитель Королева, Мишин, достойно продолжит дело главного конструктора, тем более что Сергей Павлович успел заложить основу для работы на годы вперед. Но вышло все иначе. Заместители Королева, которые теперь стали замами у Мишина, чувствовали себя с ним на равных, и он не смог этого пережить. После того как Василий Павлович занял кресло Королева, на предприятии началась серьезная реорганизация. При этом новый главный требовал ускорить работы по “Союзу”. Параллельно с изготовлением кораблей шла переподготовка космонавтов для полетов на новой и более сложной машине. В кратчайшие сроки, к осени 1966 года, были сделаны опытные образцы кораблей, и начались пробные беспилотные пуски. Но, в отличие от предыдущих “Востока” и “Восхода”, здесь все складывалось неудачно. Первый “Союз” вообще не вернулся на Землю. Попытка второго пуска привела к взрыву ракеты и полному разрушению стартовой площадки. А третий корабль вернулся, но с прогоревшим лобовым щитом, что привело к его разгерметизации и затоплению после посадки на лед Аральского моря. И вот после этих трех испытаний, в составе которых не было ни одного чистого, было принято решение запустить пару кораблей – № 4 и № 5 – с экипажами: № 4 – Комаров, № 5 – Быковс