Впереди целый вечер и вся жизнь, а делать ничего не хочется. АФ в коридоре читает “Записки у изголовья” и размышляет о том, что с ним сделают в родном военкомате, если лечащий врач не признает его психопатом (статья 7б “Расписания болезней Министерства обороны”), – а обещали разное, ибо он их достал уже.
У нашей Тани есть друзья-панки. Они ее навещают, чтобы забрать таблетки, которыми доктора пользуют девушку от шизофрении. Панки жрут чиклодол и поют рок-н-ролл. Их, кстати, так и зовут: одного – Чиклодолом, а другого – Толутаном, в честь микстуры от кашля. Интересные люди.
С прогулки мы опоздали на 15 минут и имели порицание. Здесь всем распоряжаются медсестры и санитарки, есть еще несколько уверенно идущих на поправку мужчин, которых долечивают делегированием им властных полномочий и доверяют надзор за менее вменяемыми собратьями. Отсюда пионерско- идиотская атмосфера, когда, например, сорокалетний дяденька, чуть не плача, отпрашивается на улицу “с ребятами покурить”. Здесь вообще часто плачут, особенно, увидев родственников. К высокому стройному психопату сегодня приходили мать и какая-то девица. Он уселся на диванчик в коридоре и, размазывая по лицу сопли, стал говорить о том, “какой он дурак, какой дурак”.
В отделении распространена дружба между полами. Вот Макс, например, интересуется Таней. А меня во время дневной прогулки увлекла в заросли Лидия Александровна, лет тридцати, два часа рассказывавшая о том, как она любит искусство – изобразительное, театральное, любое… Мне было дурно.
Пациентка Наташа, которой за день дают в три приема 66 таблеток, сегодня встала, бродила не без помощи товарок по коридору; будучи выведенной под руки “во двор”, бормотала: “Кошечка, птичка, солнышко”. Эта картина плюс еще некоторые личности, блуждающие по коридору в халатах, напоминает сцену зомби-апокалипсиса из видеофильмов.
20.05
Лечащая врач АФ, добрая женщина, кандидат наук, разрешила нам пользоваться электрической пишущей машинкой для печатания своих стихов. И бумаги разрешила брать сколько хотим. Так что мы теперь ни в чем не нуждаемся и выпускаем в четырех экземплярах маленькие книжки с логотипом “Издательство «Сосновый бор»”. Книжки ходят по рукам пациентов. Лидия Александровна все чаще предлагает АФ уединиться, чтобы поговорить о поэзии. Но уединяться тут негде, кроме туалетной комнаты, но там, во-первых, воняет калом, а во-вторых, туда постоянно врываются с лопатами и граблями люди, которых лечат трудом.
Кстати, интересно, что когда пациенты слишком шумят, смеются или издают другие звуки, то медсестры обычно вразумляют их возгласом: “Вы что, с ума сошли?!”
21.05
Познакомились с интеллигентным Артемом. Мама-профессор отправила его сюда, чтобы уберечь от плохой компании, в которой курят траву и читают религиозную литературу. Тёма – дзен-буддист, к тому же играет на гитаре. Попросили старшую медсестру, чтобы его перевели к нам в палату, на пустующую кровать, и добились своего. Теперь у нас в палате не хватает только художника. Говорят, недавно тут лежал один, но его отправили в буйное, на второй этаж, за то, что предлагал позировать, раздевшись, не только женщинам и мужчинам, но даже санитаркам и медсестрам.
22.05
Во время прогулки посетили башню из красного кирпича, где на первом этаже больничная кухня, а выше – квартиры сотрудников. Башня построена круто, по-старинному, с лестничным колодцем в центре. А на площадках, возле дверей, стоят древние сундуки с сокровищами (мы так подумали) и висячими замками в металлических скобах.
Поднимаясь все выше и выше, попали на чердак (незапертый в отличие от сундуков), где вспугнули голубей и две парочки сумасшедших, которые любили друг друга в этом укромном месте. Извинившись перед птицами и людьми, отправились восвояси.
23.05
Наша мечта исполнилась! К нам в палату положили кинорежиссера. Он тоже косит от армии, его зовут Толик, и он собирается в нашем дурдоме, не теряя времени даром, снять ремейк фильма “Пролетая над гнездом кукушки”. Говорит, что попробует Макса на главную роль. У Толика есть камера “Красногорск”, за которой он ездил в одноименный город под Москвой и заодно познакомился с настоящим Кайдановским, сыгравшим Сталкера в одноименном фильме. Толик предлагает нам писать сценарий. В связи с этим АФ решил больше не выплевывать в унитаз таблетки, чтобы испытать психоделический эффект, необходимый для работы над текстом.
25.05
Перерыв в записях вызван действием таблеток. Видимо, не надо было есть сразу две порции. Потому что, в результате, АФ стал участником ежедневного зомби-шоу, проходящего в нашем отделении, мотался туда-сюда по коридору, как биоробот, и себя не помнил. А Лидия Александровна, тем временем, пыталась ему изменить с Толиком, что выразилось в строительстве глазок и приглашении на прогулку вдоль картофельных плантаций в отдаленные уголки Соснового бора.
Но Толик, кажется, имеющий успех у девушек поинтереснее Лидии Александровны, ее предложение отклонил. Будучи жгучим брюнетом, он хочет в своем будущем фильме играть индейца Чифа. Выходит, что под конец Максу придется душить его подушкой.
26 мая
В этот день оба юных поэта отпросились на поэтический турнир в писательской организации. Максу было присуждено второе место.
Подробностей награждения он не запомнил, потому что был заторможен медикаментами. Через пять минут после выхода из писательской организации у него остановились наручные часы, чего он не заметил, а по прибытии в “Сосновый бор” очень удивлялся и радовался, что мы проехали пятнадцать остановок так быстро. Вот оно, глупое счастье. Вечером Макс и Тёма по очереди играли на гитаре, потом Тёма ушел в палату заниматься то ли медитацией, то ли мастурбацией. А мы с Максом и Таней долго разговаривали о боге и всякой ерунде, пока ночная медсестра не пообещала всем троим по уколу за нарушение режима. Это слово – режим – младший персонал очень любит и без конца использует.
С самого утра в нашей психушке отключили свет. И одновременно был назначен врачебный обход. АФ дремал, все еще одурманенный медикаментами, на вопросы врачей о самочувствии – мямлил, потому что самочувствия у него совсем не было.
Видимо, поэтому на утренней прогулке он без понимания встретил предложение Лидии Александровны “поиграть на его флейте”. Проще надо быть, дружок! Не зазнаваться и идти навстречу пожеланиями трудящихся. И не пришлось бы тогда целый час слушать монологи на темы: я и живопись, я и симфоническая музыка, я и письма Марины Цветаевой Райнеру Марии Рильке…
1 июня
С утра оказались свидетелями удивительного зрелища. На крыльце блока трудотерапии происходил народный праздник окончания весны. Люди в пижамах обнимались, чокались компотом и поздравляли друг друга. До следующего весеннего обострения они будут жить долго и счастливо. Многих даже выпишут. Но весной они снова прилетят под эту крышу на крыльях шизы.
2 июня
В понедельник АФ получил на руки акт обследования, который надо было отвезти в военкомат. Заглянув через плечо лечащего психиатра в свое личное дело, прочитал там следующее: “Пациент сочиняет стихи абсурдного содержания”. Это был суровый вердикт – ежу понятно, что с таким диагнозом в рядах Советской армии делать нечего. Испытывая необыкновенную легкость в мыслях, АФ визитировал военкомат, где всем нахамил и почувствовал, что освобождение от службы надо отметить. Заехал к отцу на работу и выпросил десять рублей. На эти бешеные деньги в единственном продуктовом магазине “Соснового бора” были закуплены такие деликатесы, как печенье “Счастливое детство”, биомасса “Ставрида натуральная с добавлением масла” в консервной банке и яблочный сок с мякотью. “А почему у вас нет березового сока с мякотью?” – спрашивал Макс продавщицу, но та, ко всему привычная, ни на что не реагировала. Принятый внутрь единовременно этот доппаек вызвал столь бурное веселье, что дежурная сестра заподозрила нашу компанию в употреблении чифиря, устроила в палате обыск и, на свою беду, распахнула платяной шкаф. А как раз накануне кто-то из нас нечаянно отломил дверцу стоявших на шкафу антресолей и, чтобы никто не заметил, аккуратно приставил ее на место. В результате широкого жеста сестры дверца обрушилась на ее затылок со стремительностью ножа гильотины. “Что же вы не сказали, что у вас в палате шкаф сломан?” – удивилась сестра. И кликнула для починки мебели старикашку, который был хоть и сумасшедший, но на все руки мастер.
3.06
Лидию Александровну не узнать. Она больше ни к кому не пристает. Оказывается, у нее маниакально-депрессивный психоз (МДП) и горячее увлечение искусством – это была маниакальная фаза, а теперь психический маятник качнулся в другую сторону.
Сегодня после обеда приезжала мама Толика и привезла ему кинокамеру, чтобы мы могли приступить к работе над фильмом. С нетерпением ждем завтрашнего дня, на который назначена встреча завотделением с пациентами. Все складывается очень удачно, просто идеальная ситуация для съемок.
4.06.1988
Первый съемочный день оказался последним. Вот так гибнут великие замыслы!
Собрание, посвященное вопросам дисциплины и внутреннего распорядка, началось очень круто. Макс выступил неформальным лидером ненормальных, непримиримо отстаивал права прибабахнутых и шизанутых и показал персоналу такого Николсона-Макмёрфи, что был удален с собрания, а через несколько часов и вовсе выписан из больницы. Следом вышвырнули Толика, но прежде заставили открыть камеру и засветить бесценные кадры. Наша палата осиротела. Тёма позвонил маме-профессору и попросился домой.
Пятое июня
Вот и подошла к концу наша передача. Лечащая врач сообщила АФ о том, что сегодня он будет выписан обратно в мир.
– У вас всё будет хорошо, – многозначительно сказала врач на прощание. – Мне будет вас не хватать, но я уверена, что скоро на ваше место в палате придут другие люди искусства. А вы – дерзайте.
И АФ отправился дерзать. На память он сфотографировал академика Павлова, который за прошедшее время как будто бы еще немного опустился вглубь постамента, может быть, на пару сантиметров. Подземные силы продолжали делать свою невидимую работу.