В таких семьях взаимоотношения строятся на том, что отделение или отличие от близких недопустимо или может быть губительно для детей. Эта вина чаще всего мешает взрослым людям пройти сепарацию. Ребенок даже в речи может быть неотделим от родителей – мама всю жизнь говорит о себе и о нем «мы», «у нас». У некоторых родителей есть бессознательное желание как можно дольше оставлять свое чадо маленьким, чтобы самим чувствовать себя важными фигурами, ведь в этом случае они остаются всегда нужными, востребованными. Дети в таких семьях боятся самостоятельности, а родители боятся остаться одни. И поэтому им удобно, когда ребенок всегда с ними.
Бывает так, что мамы воспринимают своего ребенка взрослее, чем он есть, порой взрослее себя. Они говорят детям: «Ты моя поддержка и опора», «Ты моя лучшая подруга», «Ты мой защитник», «Что бы я без тебя делала?!»
Но стать поддержкой и опорой для мамы – непосильная для детей ноша. Это трудно вынести, как любые несвойственные для ребенка роли: родителя, партнера, няньки, подруги, защитника для мамы. Когда мамы бессознательно путают детей со своим родителем или партнером, они начинают требовать от них бесконечного внимания и любви, ревнуя их к их отдельной жизни, к их партнерам. И иногда это приводит к трагедии.
Анна рассказывает, как мать мужа не приняла ее. Она перестала с ними общаться. Несколько лет они жили в одной квартире со свекровью, не разговаривая, потому что муж Анны не хотел уезжать из родительского дома. А затем мать внезапно покончила с собой, так и не смирившись с «изменой», «предательством» сына. Для мужа Анны случившееся стало потрясением. Он долго не мог прийти в себя, замкнулся, отгородился от всех друзей и от жены, а вскоре неожиданно скончался. Анна говорит, что муж до конца жизни не мог оправиться, пережить уход матери, справиться с виной.
Похожих ситуаций войны матерей с партнерами своего взрослого ребенка довольно много. Порой мамы считают, что если они родили его, воспитали, любили и давали ему многое – теперь ребенок их собственность, которая принадлежит им всегда целиком и полностью. И он должен все и всегда делать так, как они хотят. И в глубине души это требование безусловной любви, ожидание, что ребенок будет «идеальной матерью» для своей матери. Часто вслед за фразой «Я тебя родила» идет неозвученное или озвученное продолжение: «Поэтому теперь ты должен всегда делать так, как нужно мне. Это твой долг. Теперь твоя очередь всегда заботиться обо мне и быть рядом со мной».
Но ребенок не просил, чтобы его рожали, и никакой договор не подписывал. Это решение мамы – родить, и ребенок не должен и не может нести за него ответственность. У него есть право жить своей, отдельной жизнью. Но люди с чувством вины отделения не могут этого сделать. Они считают, что должны родителям, ведь в их адрес с самого детства от мам звучат различные фразы, которые означают: «Я тебя родила, и теперь ты мне должен…»
Вариантов использования вины с целью управления другим человеком много. И это своеобразная психологическая игра. Но в игре всегда участвуют двое. И если один обвиняет: «Я тебе все отдала, а ты…», а другой при этом начинает протестовать, говорить, что имеет право на свою жизнь, или оправдываться: «Мама, ты меня не так поняла», то это значит, что игра началась и ребенок включился в нее своими оправданиями или протестом. Матери могут манипулировать детьми с помощью чувства вины, давят на эту кнопку. Но нужно помнить, что невозможно надавить на то, что не давится. Если взрослый ребенок что-то недоговаривает, чтобы не быть виноватым, или оправдывается, это признак того, что он вину еще чувствует и она субъективна. Его задача – самому решить эту проблему. Взрослая позиция – это понимание границ своей и не своей ответственности. Человек может не вступать в эту игру и не испытывать вины.
На семейном ужине, где встречались родители Алевтины и ее мужа, не обошлось без взаимных пикировок. На следующий день мама написала дочери в мессенджере: «Как ты могла спокойно смотреть, что меня обижают?! Ты молчала. Если думаешь, что я буду это терпеть, то ты сильно ошибаешься! Я тебя родила, а ты позволяешь так ко мне относиться!»
Мы видим здесь довольно типичную ситуацию, в которой матери двух семейств делят власть за влияние на молодую семью. Мама не хочет отпускать свою дочь, невольно путает ее с какой-то более взрослой фигурой, которая должна защищать от жизненных бед и невзгод. В этой ситуации мама ожидает, что дочь будет всегда на ее стороне или в слиянии с ней. В обвинительных словах звучит главное ожидание: «Я маленькая и беспомощная, со мной плохо обращаются, защити меня и спаси меня. Почему ты меня не защитила?» Но давайте вспомним, что дочь появилась на свет гораздо позже мамы. Мама как-то жила до ее рождения и справлялась со своей жизнью, смогла вырастить ребенка и защищать, когда она была маленькой. И если ей что-то не нравится, она может выяснить отношения сама, напрямую сказать новым родственникам об этом. Мама взрослая женщина, а не беспомощный ребенок и способна сама себя защитить.
Когда мама на протяжении всей жизни как мантру твердит: «Я тебя родила, и ты мне должен», повзрослевший ребенок будет чувствовать вину отделения и пытаться угождать всеми способами, отдавая «долги». Но ни один человек на свете не способен вернуть своей матери самый главный долг – жизнь, и ничто не сможет перекрыть этот «долг». Ребенок может только принять свою жизнь как дар и передать жизнь дальше – создав свою семью, родив на свет собственных детей или занявшись своими проектами, своей жизнью.
Как только ребенок пытается вернуть матери долг за жизнь и посвящает себя маме, как следствие, он отказывается от своей жизни. О таких случаях взрослым детям, живущим в слиянии с мамой, еще говорят: «Мама прожила свою жизнь, проживет и твою».
Потому сепарация от мамы – естественная и необходимая часть жизни любого взрослого человека. Жизнь должна продолжаться, течь дальше. Если все останутся рядом с мамами отдавать «долги», то дети перестанут рождаться на Земле и человечество может погибнуть. Время течет. Дети растут, родители стареют и уходят. Взрослые дети покидают родительскую семью, создают свою. Живут отдельной жизнью как раз для того, чтобы прожить ее. И это естественно для развития человечества.
Когда родители начинают требовать вернуть долг за жизнь, воспитание и заботу, у ребенка может возникнуть внутренний конфликт. С одной стороны, он не может вернуть долг за свое рождение и чувствует себя виноватым, а с другой – будет пытаться угодить снова и снова, чтобы его вернуть. Это безрезультатно, и вина только усиливается. Долг мамам вернуть нельзя, но быть благодарными за жизнь, делать из этой благодарности что-то хорошее и позаботиться о маме в старости, когда она сама уже это сделать не сможет, – это в наших силах.
Вина отделения может проявляться и по-другому. Родители боятся за дочь и не одобряют проявления сексуальности и, как следствие, взросление. Многие девочки затем вырастают в женщин с внутренним запретом быть красивой, привлекать мужчин, состояться и проявиться как женщина. Они не могут быть раскованными, сексуальными, испытывают чувство вины за наслаждение и удовольствие. Они хранят детскую верность маме, находясь с ней в слиянии и запрещая себе проявления женственности.
Стелла захотела попробовать мамину косметику и примерить взрослые женские наряды. Она накрасилась, надела каблуки, украшения и крутилась перед зеркалом, рассматривала себя. Мама внезапно пришла с работы и это увидела. Маме резко стало «плохо». Она легла на диван, схватилась за сердце и кричала дочери: «Мне плохо из-за тебя! Мое сердце когда-нибудь не выдержит! О чем ты думаешь?! Что у тебя в голове?!» Девочка, которая исследовала себя и свою привлекательность, не поняла, что случилось, растерялась и почувствовала себя виноватой. А мама потом еще сказала: «Мне было очень плохо со здоровьем из-за тебя». Словом, разыгралась такая драма, что девочка потом полжизни вообще запрещала себе наряжаться, украшать себя, быть яркой, красивой и нравиться мужчинам. Из реакции мамы она сделала глобальный вывод, что красоваться плохо, и запретила себе это. Каждый раз, пытаясь быть красивой, она ощущала дискомфорт – скрытую вину за то, что она хочет быть привлекательной и нравиться мужчинам.
Эта проблема во взрослой жизни у женщин встречается часто. В обществе слишком долго сдерживалась женская чувственность и сексуальность. В Cредние века красивых, ярких женщин вообще сжигали на кострах, и эта охота на ведьм продолжалась на протяжении многих веков. Процветало пуританство, поощрение бесчувствия, ложной скромности. Но секс есть, это часть жизни, и заниматься им, быть чувственной и сексуальной – естественно и нормально.
Мы понимаем, что в этой истории у мамы был страх того, что девочка заинтересовалась женской красотой. Для нее это означало, что дочь растет, может стать красивой, женственной, взрослой и уйдет от мамы в свою жизнь.
У девушек бывает чувство вины за то, что они вышли замуж и счастливы в браке, если их мама имеет проблемы с мужем или одинока, не состоит в отношениях и требует вернуть долг, жить с ней, постоянно заботиться о матери. Такое же чувство вины бывает и у мужчин, когда они женятся и счастливы в своей семье. Мама может говорить детям: «Ты меня предал(а) и бросил(а) ради чужого человека». В этом случае дети с чувством вины будут бессознательно стараться сделать так, чтобы «мама была рада, мама была довольна». Но если взрослые дети постоянно берут на себя ответственность за счастье мамы, то им трудно быть счастливыми в отношениях, и у них могут возникать серьезные проблемы и конфликты. Часто мы видим многообразие проявлений субъективной вины. Вина отделения сочетается с виной лояльности и виной гиперответственности, как в следующей истории.
Инна рассказывает:
Когда я начала встречаться с парнем, мама не возражала. Но через какое-то время, когда она поняла, что у меня серьезные чувства, она вдруг загрустила. И однажды, когда я поделилась, что люблю своего парня, мама посмотрела на меня и спросила: «А кто тогда будет любить меня?» Я растерялась и даже не знала, что ответить. Но точно помню, что это у меня вызвало смешанные чувства. Появилось ощущение, что я делаю что-то запретное, когда иду на свидание, словно предаю свою мать. Я начала ей доказывать, что очень ее люблю, старалась делать все, что она просила. И в то же время я ощущала себя виноватой,