Психолог Карл Густав Юнг утверждал, что наша личность состоит из трех взаимосвязанных структур:
1. Эго;
2. Личное бессознательное;
3. Коллективное бессознательное.
Коллективное бессознательное состоит из психических образов или моделей, которые Юнг назвал архетипами. Это образы, которые складывали веками и передавали в мифах, сказках и легендах. Архетип – это заложенный в каждом человеке первообраз, который определяет восприятие мира, жизненную позицию, основные приоритеты. Мать является одним из основных, базовых архетипов. Образ матери, который есть у каждого из нас, уходит корнями глубоко в подсознание.
С психологической точки зрения все стороны этого целостного материнского образа необходимы и выполняют свои задачи. Дающая или питающая мать требуется, когда нужно взрастить что-то или поддержать развитие. Разрушающая мать необходима, когда требуется положить чему-то конец, избавиться от старого, чтобы могло появиться новое, или поставить чему-то границу, отделить ребенка от родительской семьи, отправить его в собственную взрослую жизнь. В реальной женщине присутствуют все аспекты архетипа матери.
В детстве мы видим образ матери и через личное сознательное восприятие, и через коллективное бессознательное. Из этого калейдоскопа мы создаем собственный образ матери. Он на разных этапах взросления может меняться – от святости и идеализации до чудовищности и демонизации. Он может лишь отчасти отражать нашу мать как реального живого человека, демонстрировать нашу фиксацию на отдельных материнских аспектах. И это препятствует взрослению и отделению.
Есть женщины с чрезмерно выраженным архетипом матери. Они распространяют свое влияние не только на детей, но и на мужа и даже за пределами семьи. «Супермать» старается обо всех позаботиться и всем помочь – друзьям и близким, коллегам, кому-то еще. Рядом с ней тепло, удобно и не приходится напрягаться. Но может проявиться и обратная сторона – это «слишком» часто переходит в позицию деспота и тирана. И тогда мать демонстрирует удушающую заботу, пожирающую любовь. Она может изводить близких, удерживать выросшего ребенка возле своей юбки, грубо вмешиваться в жизнь детей, чтобы навести свой порядок. Такая мать ведет себя так, будто только она знает, как нужно любить и заботиться. В тяжелых случаях она может ограждать дочь от замужества. Жена ее сына для нее всегда оказывается в позиции никчемной и непутевой, а муж дочери – в роли безвольного и ни к чему не приспособленного существа.
Как всегда, нам поможет золотая середина между святостью и чудовищностью. Женщина с гармоничным архетипом матери умеет позаботиться и о себе, и о других. Она не уходит с головой в эгоизм и не оказывается навязчивой. Она достаточно хорошая мать своим детям и жена, которая принимает мужа и заботится о нем без фанатизма и материнской опеки. Сохраняя гармонию, она оставляет все же больше места для самореализации в качестве супруги и проявления других архетипов.
Добрая матушка или злая мачеха? Когда в жизни как в сказке
Зоя пришла к психологу с запросом: «Я не понимаю, что происходит с моей мамой. Она иногда вдруг превращается в незнакомого для меня человека – злого, завистливого, ревнивого. Говорит колкости, будто хочет меня унизить, оскорбить. Все, что я ей рассказываю, в такие моменты оборачивается против меня. Это как будто не моя мама, а чужой человек. Я не понимаю, что мне делать в таких случаях. Я люблю свою маму, но когда она поступает со мной как мачеха, я не знаю, как мне реагировать».
В этой истории Зоя идеализирует маму и не может принять ее с теми чувствами, которые не подтверждают идеальный образ. Она не разрешает себе злиться на маму, не принимает это чувство в себе и не принимает его в матери, проецируя на нее образ мачехи, «не моей мамы». Когда мы не принимаем что-то в себе, нам очень сложно принять это в других. Зоя долго не понимала и не могла назвать свои чувства к той, другой женщине, похожей на мачеху. Она обесценивает чувство злости. А без него пройти все стадии сепарации невозможно. Она продолжает играть в «идеального ребенка», и ее внутренний конфликт между чувствами к хорошей маме, которая ей нравится, и чувствами к плохой маме, которую она не может принять, только нарастает. И первым важным шагом для Зои было это признать и почувствовать злость на реальную неидеальную мать.
В восприятии маленького ребенка, если мама любит, одобряет, улыбается, она добрая матушка, а если нет – злая мачеха. Взрослея, дети могут продолжать искать свою идеально любящую маму или ждать, пока их мама станет идеально-сказочной, какой им бы хотелось ее видеть, и это препятствует взрослению и сепарации. Когда мы еще в ожидании или претензиях и хотим маму изменить, вместо того чтобы измениться самим, это еще больше привязывает нас к фигуре матери.
Порой мамы действительно ведут себя как злые мачехи. Дочерям достается намного больше критики, чем сыновьям, потому что мамы видят в девочках самих себя. И если мама себя не любит и не ценит, критикует, то и с дочерью она будет обращаться точно так же.
Мать смотрит на дочь как в зеркало, в котором может увидеть то, что не принимает в себе. И тогда она пытается вырастить «идеальную дочь», чтобы чувствовать себя «идеальной матерью».
В интернет-опросе девушки называли обесценивающие слова и фразы, которые слышали в детстве и запомнили. Кто-то до сих пор не может простить это своим матерям:
● У всех дети как дети, а у меня урод!
● Кто так чистит лук? Тебя муж бросит на второй день.
● Кому ты нужна? Кто тебя такую замуж возьмет?
● Я не удивлена, что тебя все ненавидят.
● Лучше иметь сыновей, чем дочерей.
● Господи, какая же ты у меня все-таки некрасивая!
● Ты в него вцепишься, и он тебя бросит, как всегда.
● Ты, главное, свет выключай, когда раздеваться при нем будешь.
● Людям твоей профессии надо запретить иметь детей.
● У тебя складки на шее, как будто ты в прошлой жизни повесилась.
● Хороший он, только тебе изменять будет. Ну, надо смириться.
● Еще один день на этой работе – и ты мне не дочь!
● С тобой знакомятся только из жалости!
● Вот у моей подруги дочь так дочь! А ты…
● Такая умная, а живешь одна, как дура.
● Ну как, не сильно опозорилась на своей работе?
● Мечтаешь работать в банке? Ну, разве что в трехлитровой.
● Плачь в себя!
● С твоими данными ты могла бы хоть чего-то добиться.
● Ты похожа на своего отца-алкаша. В их породу пошла.
● Ты такая же, как я…
Последняя фраза объясняет многое. Мама часто обесценивает детей потому, что ее саму в детстве обесценивали и она просто не знает, как можно по-другому. Если маму постоянно критиковали и подгоняли хлесткими фразами, бессознательно она может повторять эти фразы, копируя то, что ей знакомо. К тому же мама может не знать, как по-взрослому выражать свои негативные чувства к детям. Это может быть раздражение, гнев, злость. Но если мама заковывает себя в клетку «идеальной матери», то чувства могут вырываться из нее иногда страшным, чудовищным образом.
Во многих сказках, на которых мы воспитаны, встречается фигура злой мачехи или колдуньи, которая противопоставлена любящей, заботливой матушке. Мачеха обычно появляется внезапно, после того как исчезает любящая матушка, и жизнь героев сказки стремительно меняется. Злая мачеха творит странные, а порой и жуткие дела. Она, например, не любит и третирует дочь мужа, как в сказке о Золушке. Может завидовать красоте взрослеющей девочки и заставляет ее исчезнуть из дома, как Белоснежку. Может выгнать детей на улицу, когда в семье голодно, как Гензеля и Гретель. Злая женщина не замечает детей, обдавая их ледяным холодом, как Снежная королева.
Показательна история о Рапунцель: злая ведьма выдает себя за мать, запирает ее в высокой башне, чтобы девочка принадлежала только ей, чтобы ни один принц не нашел ее прекрасную Рапунцель и не забрал ту, которая дает ей силы жить дальше. Подобные истории из жизни – это грустные истории. Взрослая дочь живет с мамой, остается инфантильным ребенком при ней, они везде ходят вместе, иногда даже за ручку. Или мама живет с давно выросшим сыном, которому может быть далеко за тридцать или даже за сорок, и они продолжают быть связанными и неразлучными. Рапунцель – это история изоляции ребенка эгоистичным родителем-тираном, внушения того, что мир опасен и без родителя не выжить. Ребенок делает жизнь мамы значимой, и она удерживает его из эгоистических целей, чтобы он всегда оставался при ней. Мамы изначально растят себе сиделок, делают из детей своих «идеальных мамочек», с которыми не так пугает старость.
Замуровывать девочку в башню мать начинает с самого раннего детства. В подростковом возрасте ограничения могут ужесточаться. И если девочка продолжает быть в образе «идеального ребенка», то появляется чувство вины за то, что она молодая, красивая, привлекательная. Помните историю Стеллы из главы 3, в которой мама разыграла драму из-за того, что дочь накрасилась, надела каблуки и красовалась перед зеркалом? Мама испугалась, что дочь повзрослеет, станет привлекательной. А самое страшное для мамы – одиночество, потому что привлекательная дочь встретит мужчину и уйдет от нее. Многие взрослые женщины затем живут с этим внутренним запретом быть красивыми, яркими, привлекать мужчин, они не могут быть раскованными, сексуальными, не испытывая чувства вины за то, что «бросили» мать.
Сказка хоть и ложь, но намеков в ней достаточно. Намеков на то, что так случается не только в сказках, но и в жизни. Существует версия, что до коллективной идеализации материнской фигуры в сказках не было никакой «злой мачехи». Все эти женщины – родные матери, которые вели себя в разное время по-разному, проявляли себя не только как идеальные любящие, бесконечно добрые матушки, но и как злые мачехи. Проявляли с тех сторон, на которые детям часто трудно смотреть без боли и в которые не хочется верить.