Анимус…
Господи, Анус, как Анус, жить – да жить в нем: мерцая,
светясь, угасая, как на острове, только внутри, в нутряном
бедном убогом пространстве, где жизнь то ли дышет, то
ли затихла, замолкла, завяла, и вдруг нас, меня исторгает
в немой спазматический круг.
2001
***
Памяти К. Гамсуна
Мухи осенние Гамсуна —
Бедные слухи.
Вот уж конец ноября,
А все-таки живы, старухи:
Живы и люди, и нелюди – все…
…и мертвяки, что пропали в живом колесе
немощной Клио и хищной, божественной Кали —
как они крутят и вертят
всё то, что мы где-то искали,
шарили – то на свету,
то совсем уж впотьмах —
Иллюминация, свет и божественный взмах!
И слепота наша, мушья, мужчинья,
Старушья – всякая, Мухи!
…А Гамсун, он муху любил,
даже рассказ написал…
8 ноября 2001 года
РОЖДЕНИЕ АГРЕССИИ
Ст. Грофу
Мне было больно раз и два,
Не помню я, когда
Щипцами вырвали мне ухо,
Включили провода
В подводной лодке материнской матки:
Взорвались мы – воспоминанья сладки,
Как никогда:
Кругом вода, вода…
…искрящиеся и немые рыбы,
и я – в их немоте,
кривляясь телом, разумным, безъязыким, онемелым
и восхищаясь миром – Океаном,
Я в Сеть попал……
Какой-то атом бил меня по голове.
Я стал больным и пьяным,
Какой-то торч познал я в Языке
Язычников, язычествующих…
Тогда я написал свой первый стих,
Омывшись в ванне, с душем пополам,
И празднуя свой рукотворный срам.
14 декабря 2001 года
СОКОЛИНАЯ ОХОТА
Е. Шварц
Ручного сокола пустили,
А оказалось, он больной.
Его вороны исклевали —
Вороны, умницы, ловцы.
А жалко сокола ручного —
Должно быть, Бог и то спомог
Хозяину и труполову
Не зреть, как умирает Бог.
31 октября 2001 года
***
Е. Шварц
Обращаясь к Вам,
Когда Вы в соборе святого Петра
Ставите свечу,
Подобную мечу язычника Савла,
Такую горячую
И почти что незрячую,
Глазастую как рукотворный огонь,—
Я думаю, бред ли я или конь,
Навек потерявший Вас
Или на время ad infinitum,
И снова к концу….
Что бы ни было обещаю стараться
И крутить в себе смерть,
И к Вам обращаться.
30 ноября 2001 года
МОНОЛОГ ЛУНАТИКА ИЛИ РАЗГОВОР ДВОИХ В ПРИСУТСТВИИ ТРЕТЬЕГО (СТРАХ ПОЛНОЛУНЬЯ)
Памяти Г. Гурджиева
– Луна, ты здесь?
– Я здесь. А кто ты, кто ты?
– Я аббревиатура идиота и – полный нуль.
– Ты в кратерах нелепых пуль,
нелепых душ…
– Я полный нуль, а тот всегда недюж
на выдумки от плюса к отрицанью.
Я в полнолунье всех зову как будто к знанью.
Вот Я, Дитя и мост,
И по мосту навстречу, но – кому?
идет лунатик… Я, дитя,
себя ему продам почти шутя,
а он меня зарежет…
Однако, всё не так —
Меня-себя занежит
В мой лунный кавардак.
– И всё сначала?
– Нет. Какое там начало?
Начало – Солнце – лунное качало —
не умирало бы и не кончало,
но нет надежды.
6 февраля 2002 года
ДВА МОНОЛОГА
1МОНОЛОГ ШИЗОФРЕНИКА
И снова слышу голоса,
Бормочущие чушь,
Как будто я на полчаса
Попал в объятья душ.
Затискали они меня,
зажали, как в клещах…
Смеются, морды изменя
на рыла – Божий страх!
Спаси нас, белый человек
Под черным колпаком,
Ведь я их знал который век,
Со всеми был знаком…
Якшался запросто, юлил
то в яви, то во сне,
как черный глист среди белил
невнятных, страшных мне.
Я сам художник. Хорошо,
Мне сделали укол.
Я сам – поэт,
Хотя чуть-чуть, ну чуточки, тяжел.
Я сам – артист. Но я, прости,
Совсем не акробат.
Зачем тащить меня? Пусти!
О, в чем я виноват?
2 августа 2002 года
IIМОНОЛОГ ПАРАНОИКА (БЕСЕДА С ВРАЧОМ)
– Паранойя, говоришь, паранойя?
А я скажу тебе: и Гегель, и Кант
Параноиками были.
Паранойя – это талант
Организации звездной и человеческой пыли.
И Гитлер был параноик
(С уклоном, правда), и Сталин,
и, конечно, артист-Нерон.
А ты-то сам зачем сюда поставлен,
Собирать таких, как я, вершить свой закон?
Ну и давай без дураков!
Вяжи меня, вяжи!
Я вижу иные, другие
Сужающиеся рубежи.
24 августа 2002 года
DELIRIUM TREMENS(ОДИН СЛУЧАЙ, ИЛИ ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР)
«Кто он? – спросил китаёза.—
За Джа, за Чай, за Мао?
Чем он дышит – Путиным или смертью?»
Девка Чинь-чинь ему сказала:
«Он – наш, Господин-мандарин, и вы ему верьте.
Я видела, он бомжу-китайцу,
Не то как бы наступил на яйца,
Но даже время спросил по английски:
„Is it time?“ —
Ну, бомжак – наш служак,—
Конечно, плохо ответил ему:
„Time o’clock“»…
«Чинь-чинь, а готовить он умеет, однако,
Из кошек и мрака
Наше новое блюдо „хин-хин-хуй-мерсиви“
Ну, или просто сациви?
«Я не знаю, – Чинь-Чинь сказала,—
Он пьян, как не пьян,
Наш ресторан для него, как сплошной туман
Над вечной рекой Мао-Дэна, бренной рекой,
И вообще, Господи, его упокой».
август 2002
***
Бессловесье,
Господи, Боже мой, здесь я,
Господи, в этом словесном затоне,
В этом селе, в этом коробе, в этом поместье
Сам, как козел Твой на страшной, червивой иконе,
Слева и справа.
2002
***
Светом горница осветилась
чужим запредельным
светом сознанья чужого родного
иль ужасом подсознанья
конус огня животворного
растущего изо льда вечного общего
светом она осветилась
светом моя горькая горница
24 августа 2002 года
***
Неуютно мне, неуютно.
Жарко-жарко, светло и мутно.
Пусть и пасмурный, добрый день,
А какая-то дребедень
Душу мучит, хоть не ущучит:
Не отдамся я ей – мне лень.
Жутко-жутко и чутко-чутко.
Вот взорвалось что-то. Нет, шутка.
Кошка прыгнула на капот,
И машина, как зверь, орет.
24 августа 2002 года
***
Прошла гроза, но маленькая слишком…
Ах, как бы мне хотелось с лихом, с лишком
такого грома, чтоб оглохли все мы,
не разбирая зрячи или немы,—
все вышли бы под дождь,
а там уж, кто-и-как не разберешь:
кто с кем, куда торопишься, идешь,
зачем?
24 августа 2002 года
РАССЕЯННЫЙ
Это город Петроград,
Исторический окурок?
Или город Петербург,
Город турок или урок?
Может, город Ленинград,
Где родился я, придурок,
Там, где мама умерла,
Мой сурок всегда со мной.
Мой сурок еще со мной.
2000
***
Пристал ко мне мудак из Пятигорска,
а, может, не мудак, а так – бандит.
Схватил меня за шею жестко-жестко,
не душит, просто жмет и теребит.
Текучая была у нас беседа:
он что-то бормотал, а я как ж
смотрел, горят ли окна у соседа,
чтоб их разбить на первом этаже.
Он что-то понял. Я, должно быть, тоже,
но больше: если б он позвал меня,
ну, как Христос… я просто, просто б ожил
и двинул вслед, ногами семеня.
Но он был только шут из Пятигорска
иль неумелый пьяненький бандит.
В руке его моя осталась шерстка,
а жизнь, должно быть, Бога теребит.
25 октября 2001 года
***
Смерть жизнью обозначив,
себя переиначив,
танцую я блохой на котелке,
и чудится мне книга,
громадная, как фига,
в богоподобной фиговой руке.
Листаю я страницы,
там – жужелицы, львицы,
и комары тупые, и синицы,
столь глупые, что море им поджечь,
как сперму сплюнуть. Ах, эти девицы!
А мне что делать? Знай, стреножить желчь.
2002
ПУТЬ ДОМОЙ И ПЕЙЗАЖ С ИЗМАЙЛОВСКИМ СОБОРОМ
Как тяжело без тяжести в душе,
и время тянется, нить Парки длится, длится…
Кромешный мир стремится к суициду,
он инвалид. Подайте инвалиду! —
не больше и не меньше. Ведь урод,
стоящий супротив, часть денег отберет,
оставив грош-процент несчастному чеченцу.
Напротив церковь. Бом-бим-бом-бим-бам!!!