Черная машина подрулила к автобусной остановке так резко, что Лина вздрогнула. С водительского сиденья выскочил крепкий парень, подошел, вежливо взял под локоток:
– Прошу…
– Что значит – прошу, молодой человек? О чем вы меня просите?
– Так в машину сесть прошу… Павел Сергеевич там…
– А что, сам он выйти не может? У него ко мне секундное дело!
– Садитесь, пожалуйста. Он вас домой отвезет. Чего вы, в самом деле.
А и правда – чего это она, в самом деле? Пусть и отвезет. В конце концов, по пути.
Вон и задняя дверца уже приоткрылась, музыка из салона полилась. Не трали-вали какие-нибудь, а спокойная инструментальная мелодия. Может, там еще и напитки подают? А что, подумала Лина, ей бы сейчас не помешало, после Станиславы-то…
Главное, надо достойно сесть, не плюхаться на сиденье, как тетка с котомками. Так сесть, будто она отродясь только в таких машинах и ездила. Хотя – чего это она вдруг собственным имиджем озаботилась? Или… Как там его? Флером избранности?
Так уж вышло, что на сиденье она именно плюхнулась. Даже от недовольства собой перестаралась немного. Может, потому, что Жук из маршрутки, оказывается, тоже на заднем сиденье устроился, сидел вполоборота, улыбаясь.
– Добрый вечер… – тихо проговорил он через свою полуулыбочку. Тронул за плечо севшего за руль парня: – поехали, Коль…
– Да. Вечер добрый, конечно. Исключительно вашими стараниями, – нарочито вежливо склонила голову Лина.
– В каком смысле?
– В смысле, что домой довезете. Раньше спать лягу. Только не забудьте мне двадцать рублей отдать, чтоб не мучиться больше принципами.
– Ах да… – хлопнул он себя по карману пиджака, – черт, вы не поверите, но у меня опять двух десяток нет… Кредитная карта – есть, доллары – есть, а вот двух десяток…
– Вы издеваетесь, что ли? – воскликнула Лина. – Немедленно остановите машину!
– Да почему – издеваюсь? Честное слово, нет! Я как-то… Коль, у тебя есть двадцать рублей? – склонился он всем корпусом к водителю. – Выручи, а?
Так он растерянно это проговорил, что Лина поняла – не издевается. Коля, хмыкнув, извлек из нагрудного кармана две мятые десятирублевые бумажки, протянул руку назад. Быстро их схватив, Павел Жук галантно протянул деньги Лине:
– Вот, возьмите, пожалуйста… Спасибо вам, добрая женщина.
– На здоровье. Будем считать, что долг чести свершился.
– Да. Будем. А как вас зовут, можно узнать?
– Зачем?
– Ну… – пожал плечами Павел Сергеевич. – Все-таки в одной машине едем, рядом сидим… Так как?
– Линой меня зовут.
– Лина… Это Ангелина, что ли?
– Нет. Вообще-то я Марина.
– А почему тогда – Лина?
– Потому что – Смородина.
– Не понял…
– Да чего тут не понять? Марина Смородина – звучит слишком ягодно, так и норовили меня все Малиной назвать. Вот и получилось в конце концов – просто Лина.
– Хм… Занятно! – улыбнулся Жук. – А меня в детстве просто Жуком звали. Все Жук да Жук, знаете. Потом и забыл, что я Павел.
– Что ж, тоже занятно.
– Вас куда везти-то? – вклинившись в паузу их странного диалога, вежливо спросил Коля.
– На Комсомольскую, в старый город, это около моста, знаете? Я потом покажу, где сворачивать. К дому можно не подвозить, я на перекрестке выйду, дворами дойду.
– Таким поздним вечером – дворами? Не боитесь одна ходить?
– Ой, да кому я нужна… – отмахнулась Лина.
Она вдруг почувствовала, как этот Жук по имени Павел ее разглядывает. Исподтишка, но довольно бесцеремонно. Резко повернула к нему голову, вздернула бровь, что должно было означать – в чем дело, мужчина?
– А сколько вам лет, Лина?
О-па, приехали! Вот гад какой! Или его не учили, что женщинам таких вопросов не задают? Или ему все равно и она для него не женщина? В смысле, не та женщина, с которой нужно церемониться? Хотя… Какая разница. Та женщина, не та женщина, глупости какие.
– Мне сорок один год, – отчеканила Лина. – Русская. Не замужем. Имею дочь двадцати лет. Работаю на двух работах. Живу в двухкомнатной малометражке. Никакого интереса для вас не представляю, чтобы меня так разглядывать. Я на все потенциальные вопросы ответила?
– Ну зачем вы так… Я же просто спросил, – растерялся Жук Павел. – И совсем вы на свои сорок один не выглядите. Я думал, вам лет двадцать семь, двадцать восемь.
– Спасибо, – смутилась Лина.
– И вам спасибо.
– За что?
– За информацию.
– Какую информацию?
– Ну которую вы только что про себя выложили. Очень интересная информация, спасибо.
– Да на здоровье… Обращайтесь еще.
Нервно поправив на коленях сползающую сумку, Лина резко отвернулась к окну, демонстрируя таким образом свое «сердитое» равнодушие к происходящему. Хотя зря, наверное, и старалась. Павел Сергеевич Жук больше вопросов не задавал, но и к окну, как она, не отвернулся. Так и сидел, в упор ее рассматривая. Улыбался. Лина затылком чувствовала, что он улыбается. Молчит и улыбается.
Доехали довольно быстро, она даже и сообразить не успела, как замелькали за окном пейзажики родного района. Подпрыгнула на сиденье, засуетилась торопливо:
– Ой, ой, постойте… Мы же чуть не проехали! Меня вон там, на перекрестке, пожалуйста… Я выйду, я там дворами…
– Нет-нет, что вы! Коля, давай к подъезду вези! Прямо до дверей!
– Надеюсь, на чашку кофе проситься не станете? – смеясь, беззлобно обернулась к нему Лина.
– А что, можно?
Ну все, хватит. Поговорили, посмеялись, и будет. Убрав улыбку с лица и наклонившись вперед, Лина указала Коле путь к дому. Вот он, родной подъезд. Надо же, еще и дворовые бабуси свою заветную скамеечку не покинули, сидят, рты раскрыв. Разговоров сейчас будет – еще и на завтра останется…
– Всего вам доброго, прощайте, – открывая дверцу машины, вежливо проговорила Лина. – Спасибо, что подвезли.
– Отчего ж сразу – прощайте-то? – удивленно проговорил Жук. – Может, встретимся еще.
– Это где же? В маршрутке? У вас что, каждый день по машине угоняют?
– Типун вам на язык… – тихо проворчал Коля со своего места.
– Нет, зачем же в маршрутке? – весело проговорил Лине в спину новый знакомый. – И другие стандарты есть…
Дальше она слушать не стала – закрыла дверцу. А может, он и не сказал больше ничего. Коля тут же рванул с места, не дав бабушкам на скамейке прийти в себя от пережитого изумления.
А все-таки интересно, какие стандарты он имел в виду?
За окном шел дождь. Лина это сразу поняла, как услышала пахмутовскую мелодию из будильника, – не будет сегодня светлого солнечного утра. Даже предательская мысль в голове мелькнула: может, не вставать сегодня в такую рань, позволить себе отступление от правил? А с другой стороны – чем, собственно, перед ней дождь провинился? Дождь – это очень даже хорошо. Это просто замечательно, когда идет дождь! Стоит лишь распахнуть створку окна, и он ворвется в комнату, сопровождаемый шорохом тополиных листьев, как всплеском детских ладошек, заполнит ее бодрой свежестью, ворвется озоном в легкие. Пусть, пусть будет дождь!
Да и привычные утренние приятности в такую погоду можно продлить по времени, сэкономив на собственном внешнем виде. Зачем, к примеру, волосы феном укладывать, если от дождя они все равно распадутся? И ресницы малевать – тоже ни к чему, тушь по лицу побежит. Она хоть и представлена как водостойкая, но такие круги под глазами может нарисовать – гоголевская Панночка отдыхает! Так что вполне можно в такой дождь и природными данными обойтись. Ничего страшного. Что ей, замуж выходить, что ли?
Открыв дверь подъезда, Лина неловко засуетилась с зонтом, пытаясь не попасть под порыв ветра, и даже не поняла сразу, что именно к ней обращен мужской, до боли знакомый мужской голос:
– Да ладно вам с этим зонтом, садитесь быстрее в машину!
Подняла глаза, да так и застыла, омываемая щедрыми дождевыми струями. Вчерашняя черная машина стояла в двух шагах, и люди в ней сидели те же, вчерашние, водитель Коля да его Жук-начальник.
– Садитесь, говорю!
Тот, который Жук, широко распахнул дверь со своей стороны, порываясь выйти под дождь, но Лина замахала руками и, прошлепав по луже, быстро шмыгнула в открытую для нее дверь.
– Доброе утро, уважаемая Малина Смородина, ягодная женщина! Не ожидали снова нас с Колей увидеть?
– Доброе утро. Нет, не ожидала, конечно.
– А мы, знаете ли, вот они, тут как тут. Встретились утром и думаем – отчего же нам вчерашнюю пассажирку на работу не отвезти? Еще промокнет, думаем, простудится, не дай бог.
– Спасибо, конечно… Только… – не поверила своим ушам Лина. – Нет, вы что, и правда специально за мной ехали?
– А вы что, сомневаетесь?
– Нет… Но зачем?!
– Поехали, Коль… – нарочито грустно вздохнув, откинулся на спинку сиденья Жук, – пока дама дурацкие вопросы задает, аккурат и до рабочего места ее довезем.
– Это я – дама?
– Так. Еще один дурацкий вопрос. У вас много их там в запасе, вопросов-то?
– Нет, но я правда не понимаю… Спасибо, конечно…
– Так. Давайте-ка уточним – чего вы не понимаете? Я во всем ясность люблю.
– Ну, вчера, допустим, это понятно, – принялась объяснять Лина. – Долг чести, двадцать рублей и все такое… А сегодня-то что?
– А что, сегодня нечетный день? Именно по нечетным дням вы отвергаете мужское внимание?
– Внимание? Мужское? Это чье, ваше, что ли?
Никак, ну никак Лина не могла отделаться от недоумения, хоть убей! Наверное, до неприличия даже. Вон и Коля уже головой недовольно качает, вроде того, – совсем ополоумела баба, нехорошо себя ведет, неправильно. Ей честь оказали, а она твердит свое, как попугай, не понимаю да не понимаю! Но ведь и в самом деле ничего не понятно, черт побери! Не мог же этот Жук… Чтобы она… Чтобы с ней…
– Значит, вы именно мое конкретное мужское внимание исключаете? – не унимался новый знакомый, обладатель шикарной машины и шикарного офиса в центре города. – Так надо полагать?