— Итак, я начал с сохранения, авторы игры допускают изменения сюжета, логично, хотя и раздражает. Что теперь делать? Придётся проходить с оглядкой.
— Дяденька, вы о чём? — пропищала она, — какая игра?
— Шутер, — серьёзно сказал я, — от первого лица. Я её прохожу, а вы — боты.
— Боты? — не поняла она.
— Совершенно верно! — воскликнул я с безумными глазами, — боты, безмозглые компьютерные персонажи. У вас в голове программа.
— Какая программа? — с обречённым видом спросила она, поняла, что попала к маньяку, от которого живым не спасёшься.
— Теорему Пифагора скажи? — хитро поинтересовался я.
— Не знаю, мы не проходили ещё.
— Чёрт, а в каком классе проходят? Ладно. Кто в Мавзолее лежит?
— Каком ещё Мавзолее?
— В Москве! На Красной площади.
— Не знаю.
— Кто Америку открыл?!
— Не знаю, — она снова заплакала, — не знаю, зачем мне это? Никогда не интересовалась.
Так, теперь что? Это говорит о том, что девка — бот? Или просто такая, как и все дети? Если честно, ничего не говорит.
— Короче, — сказал я ей, спрятав, наконец, скальпель, который до того вертел в руке. — Убивать тебя пока не буду, раз тебя здесь нарисовали, значит, ты зачем-то нужна.
— А зачем?
— Не знаю, Денис хоть толковый был, из ружья метко стрелял, а ты… ладно, сегодня поздно уже, ложись спать, магазин потрошить завтра пойдём.
— Какой магазин?
— Винный.
— У вас же пиво есть.
— Закрой рот и ложись. Многие знания рождают многие печали. Слышала такое?
— Нет.
— Ну, и ладно. Спи, давай.
— А вы меня не изнасилуете? — не забыла, однако, поинтересоваться. Про это она знает. Лучше бы книжки почитала.
— Успокойся, Ксения. Неприятно такое признавать, но я сейчас в таком состоянии, что изнасиловать тебя у меня «рука» не поднимется.
Она, видимо, успокоившись, легла на всё те же шторы, подложив под голову тощий рюкзак, а я, выспавшись, устроился на стуле. Постепенно становилось темно. Самое подходящее время подумать. Итак, что имеем? А имеем мы следующее: завтра пойдём в магазин, без оружия стрёмно. Надеюсь, по дороге дроны нас не выкупят, потом загляну к Василию. Договариваться ни о чём не буду, просто совет дам, когда Юрка придёт, пристрелить его поскорее. Дальше пойду к кордону. Просто приду на блокпост и потребую Лямкина. Ему с порога представлюсь, доложу обстановку в городе и предложу совместные действия. Если не пошлёт сразу (а ведь может), то дальше другой сценарий пойдёт. Если пошлёт, предупрежу его об атаке киборгов, опишу время и обстоятельства, а когда подтвердится, снова приду на разговор. Это пока ясно. А с девкой что? Придётся с собой таскать балластом. Не бросать же. Ничего хорошего её не ждёт, в городе никакой власти, а из женщин только она да Надежда Васильевна. Надо хоть расспросить, кто и откуда? Или спит уже? Словно отвечая на мои мысли, она сказала в темноте:
— А как вас зовут?
— Се… Антон. Антон Резников. Офицер спецназа. В отставке. Сейчас не в лучшей форме.
— Это хорошо, — как-то совсем спокойно ответила она, — тут за мной погнались какие-то, я кое-как убежала. А ты меня защитишь.
— А родители где? Почему не эвакуировалась. Детей и женщин первых грузили.
— Отец по делам улетел, должен был только через неделю вернуться, а мама на Мальдивах, она всегда куда-нибудь летает, когда отца нет.
— Вон оно как, — усмехнулся я, — начинаю понимать. А ты что делала?
— А мы с подружками тусили всю ночь, а потом они ушли, а я спать завалилась. С утра на улицах что-то кричали, но у нас звукоизоляция хорошая, почти ничего не слышно. Я только одеяло натянула и дальше спать.
— А потом?
— А потом всё засветилось, даже сквозь жалюзи видно было, я испугалась и под кровать залезла. Потом взрыв, стёкла вылетели, я, наверное, отключилась. Когда очнулась, услышала, как какие-то люди по квартирам шарят и вещи выносят. Я испугалась, схватила сумку, телефон и деньги, а потом увидела, что они все в соседской квартире, выскочила в окно и убежала. Я в другом доме пряталась, туда ещё никто не приходил, а там еда была и вода тоже. А как закончилось всё, я в магазин пошла.
— Хорошо, что хоть этаж первый был, — заметил я.
— Первый и второй, у нас двухэтажная квартира была.
— Странно, не похожа ты на дочь богатых родителей.
— Конечно, — фыркнула она, — меня ведь с постели подняли, я не успела себя в порядок привести. А одежда, так эти шмотки дорого стоят, их в Европе покупали, просто стиль такой.
— Мне не понять, — честно сказал я. Действительно, не понять, эти тряпки бомж-стайл, возможно, стоят, как моя годовая зарплата. А то, что стиль такой, так у европейцев этих в голове тараканов много.
— Теперь всё иначе будет? — спросила она, — и деньги уже не действуют?
— Нет, что ты, — поспешил я её успокоить, — это только локальный Апокалипсис в отдельно взятом городе.
«Или в отдельно взятой голове, — подумал я про себя, — моей голове».
— Не переживай, Ксения, твой папаня уже обивает пороги высоких чинов и раздаёт взятки налево и направо, пытаясь выяснить, где ты и что с тобой. Очень может быть, что тебя и через кордон пропустят, как фамилию назовёшь. Всё, как обычно, все равны перед законом, но некоторые равнее.
— Правда?
— Думаю, что, скорее, немножко да, чем совсем нет.
Услышав такой ответ, она заворочалась, устраиваясь поудобнее.
— Слушай, Ксения, — меня вдруг осенило, — а у бати твоего ружья, случаем, не было?
— Нет, он иногда с друзьями охотился, но ружья у них брал. А если бы и было, квартиру-то уже ограбили, всё оттуда вынесли… хотя, стоп! Есть сейф отцовский, в спальне, там паркет приподнимался. Его бы не нашли.
— А что в нём? — заинтересованно спросил я.
— Не знаю, но не деньги, точно. Деньги он в другом месте хранил, а там… может, золото, или камни, или документы важные. Не знаю.
— Далеко?
— Нет, рядом, я покажу, — сказала она, начиная вставать, но я её остановил.
— Не надо никуда ходить ночью. Дроны утащат.
— Дроны?
— Именно, беспилотники, видела когда-нибудь?
— Квадрокоптеры.
— Типа того, только больше, прочнее, без пропеллеров, на антигравитации летают.
— Такого не бывает, — решительно возразила она, — это только в фильмах фантастических…
— Отлично, — воскликнул я, перебивая её, — вот и здесь фильм фантастический, а для меня он дважды фантастический, но я тебе это не объясню. Ты, как я понял, вопросами геополитики заморачиваться не любишь, но просто прикинь, что должно было здесь произойти, чтобы руководство страны решилось применить по своему городу в своей стране атомную бомбу?
— А это атомная бомба была? — с сомнением спросила она.
— Да уж поверь мне, я отличаю.
— «Обитель зла» вторая часть, — вынесла она окончательный вердикт, — там тоже на город бомбу скинули, потому что в нём зомби завелись.
— Кое-что общее есть, — согласился я, — тут, помимо дронов, встречаются ещё и некие киборги, которых дроны похищали. Им где-то голову вскрыли и железяк туда насовали, некоторые совсем, как зомби, другие на людей похожи.
— А как отличить?
— Обычно, по шрамам на голове, есть шрамы, значит, киборг.
— А у тебя? — тревожно спросила она.
— А у меня — нет. Мои шрамы старые, я их ещё до того получил, зажили почти. Там свежие шрамы должны быть, только что зашитые.
Некоторое время мы молчали, потом я откинулся на стуле и произнёс в темноту:
— Спи уже, завтра рано вставать, пошарим в заначке твоего папы, на предмет чего полезного, потом в магазин за покупками.
— Угу, — ответила она и через минуту уже ровно сопела во сне. А я, погружённый в раздумья, так и остался сидеть на стуле. Что день грядущий нам готовит?
Глава девятая
Несмотря на то, что задремал я уже под утро, с рассветом открыл глаза абсолютно свежим и бодрым. Наверное, в реанимации за это время выспался на неделю вперёд. Сказать то же самое о моей спутнице было нельзя, она, несмотря на то, что крепко спала от заката до рассвета, проснулась бледной и уставшей. Видимо, спать на полу было не так удобно, как на пуховой перине у себя дома.
— Вставай, соня, нас ждут великие дела, — подбадривал я её.
— Бок отлежала, — пожаловалась она, — как тут вообще спать можно? А поесть ничего нету?
— Есть, — я поспешил её обрадовать, — настоящие итальянские спагетти.
— Отлично! — воскликнула она, но восторг тут же улетучился, как только она увидела полиэтиленовую пачку. — И как это есть?
— Зубы у тебя на месте, так что, разжёвывай тщательно, желудок, пусть и не полностью, но переварит.
Тяжко вздохнув, она разорвала уголок пачки и достала несколько жёлтых соломинок. Некоторое время смотрела, потом с опаской откусила сантиметра три и начала громко хрупать. Потом откусила ещё, потом достала следующие. Голод не тётка, жить захочет, всё съест. Я присоединился к ней, дожёвывая последние макароны уже на ходу.
Поначалу я думал, что её дом — это то самое жильё, где обосновались Василий и компания. Но оказалось, что дом этот в другой стороне. Мы старались быть как можно незаметнее, но нас, тем не менее, увидели. Мужик лет сорока, крепкий, одет прилично, рубашка, брюки, вот только намерения неприличные.
— Куда собралась, красавица? — меня он демонстративно не замечал, — пойдём со мной, тебе у меня хорошо будет.
— Нам нужно идти, — я попытался встать между ними.
Глаза его горели злобой и похотью, а ведь не уголовник и не бомж, наверняка уважаемым человеком был, но, как только исчезла карающая рука государства, вместе с ней пропала и человечность, снова все стали бабуинами, дерущимися за самку.
— Отвали, доходяга, — сильной правой рукой он схватил меня за плечо и одним резким движением отпихнул вправо, другой рукой хватая Ксению за рукав куртки. Она попыталась вырваться, но мужик был слишком силён. Рот девочки открылся для крика, но закричать она не успела.