несчастлив,
Как я в юности
был весел,
В сердце было много
песен…
Мне б горланить и славить,
О любви писать, не картавить,
Ох, не то я вам, други, накаркал,
Куковал, тосковал и плакал…
Город, которого нет
Ближний, нижний восток,
Золотистый песок…
Добрым был или злым?
Он приехал один…
Он-король и султан,
Он-и шейх, и монах,
И тяжёлая ткань
На сутулых плечах.
Строил он на песках
Седину на висках
Славный город, как сад,
Изумрудный цветок,
Он расцвёл на песках,
Ближний, нижний восток.
Случайно подарил
Под розовой грядой
теплеет небосвод,
И вот уж солнца луч
ловлю я у ворот,
Играет на щеках
белёсым снегом пудры,
И снова я в стихах
слагаю песню утру.
И нет у нас с тобой
ни скипетра, ни славы,
Мы месим лунный свет
в блестящей, снежной лаве,
У бога ты спроси:
— Зачем мне нимб поэта?
— Случайно подарил
тебе я флейту света.
Голгофа
Смеялась и гоготала,
Топтала и наезжала,
Брюзжала и
кровь лакала,
И всё же
ей было мало…
ТОЛПА!
Распни! —
кричала.
Была же сера,
как серость,
Пред ней
мне уже не пелось,
Седая, немудрая седость,
Младая, недобрая младость.
Им зрелище было в радость.
Распни! —
гоготали толпы
На первой его ГОЛГОФЕ!
Жара…
И страстная седмица,
И тело его в
гробнице,
Не видит?!
Мрачны их лица,
А что по челу
струится?
— ТОЛПА! -ЖЕСТОКОЙ была и
ПЬЯНОЙ,
Собакой цепной, окаянной,
Прокаженной была, бестыжей,
Развратной, уродиной рыжей,
Золотым и холёным отродьем,
Бросавшим в меня перья-копья,
Стрелявшим мне в спину,
В затылок,
Вместо хлеба,
дающей обмылок…
Мне оскомой сводило скулы,
Мне истомой давило губы…
Но, — РАСПНИ! —
гоготали толпы,
У креста на его ГОЛГОФЕ…
Плащаница
Твоя плащаница застыла от крови,
Её не отмыть, и останутся пятна,
Её не стереть… Снова сдвинуты брови,
А силы умножатся десятикратно.
И нет уже жизней, распятых напрасно?
Но капли дождя солоны так в ненастье
От крови?.. От пота?..
В мольбе ежечасной
Пусть подняты руки…
Фрагменты — на части,
На мелкую пыль,
И сжигается пепел…
Нам страшно, Иисусе, но мы снова верим,
Твоя плащаница застыла от крови,
А ты всё идёшь нас пытать сей любовью.
И снова в зрачках отражается пламя,
Горящее ровно, дотла, без обмана…
Укрой нас, о, Господи, ты плащаницей,
Дай силы в прощении не ошибиться…
Ах, луна, луна…
Ах, луна, луна!
Почему одна?
Почему одна,
Ах, луна, луна?
Ты скажи мне всё ж
И при свете дня,
И колышет рожь,
Так бледны уста?
Почему пуста
В ободке серпа?
Почему же грусть
На устах терпка?
Ах, луна, луна!
Почему одна,
И звенит струна
Неприкаянно…
Почему одна,
От отчаяния?
Ах, луна, луна!
И в висках тонка,
А судьба горька,
И лицом светла,
И серпом узка.
Ах, луна, луна!
Светом холодна…
Потому одна…
Ах, луна, луна!
Памятник «Прорыв»
А день мне зелёный,
наверно, поможет
Разбить эти путы
и цепи острожьи,
И смелого слова
раскольная жила
Сегодня мне муза
на стих положила.
И рвёт он все цепи,
гремит кандалами,
Он грезит свободой,
и мучаясь с нами.
И каменный идол
без неба сочувствий,
Разрывами времени
он обесчувствен,
Не видит, но каменной
плотью своей
Он рвёт мои цепи,
Бетонный Антей!
Катакомбы
А эти дни развеет пеплом,
История не сложит мифы,
А в залах восседают кресла,
Из них нас делят только криво,
На белых, чёрных, в масках, в гриме,
На реки, на моря, на дамбы,
Строка не станет даже примой.
И что же, если бы, да, кабы…
А нас — жильцами в катакомбы,
Под слоем гумуса, в изгои…
И бродят там лишь только зомби,
И принцы… И принцессы крови…
А известняк… Он здесь крошится…
Но труд вложили мы недаром,
Там — наверху не застоится,
Отстроятся все божьи храмы.
Ручьём, рекой и в море канут,
Тысячелетьем нас разгонят.
Я видела в пещерах Данко…
Держал он сердце на ладонях!
Бояре
Бояре в Думе заседали,
И всё народец наш ругали:
Ленив и пьян,
Дескать, Иван…
Но почему, светлейший сан,
Наш пьян Иван?
Бояре в Думе заседают,
Они его совсем не знают,
И им сегодня не с руки,
Набить бы туже кошельки.
И помнили бояре эти,
Как им вбивали на рассвете
Все наши гвозди в каблуки,
Чтоб было им всегда с руки
Вонзать в ладони каблуки.
Поклон святейшего Синода —
А на убийства нынче мода?
Как к богу нам не обратиться.
И с Благовеста голубица
Пусть прилетит в нашу столицу,
И осенит любовью к ближним
В прекрасном граде нашем Нижнем,
На Каме нашей, на Урале,
В Сибири светлой, на Байкале.
Шашлык
Как мы командира
себе выбирали,
Барана, взвалить
чтоб на плечи бараньи,
Чтоб был не худой и не толстый —
холёный!
Чтоб шкура была
у него не палёной!
И выбрали всё же
барана на славу,
Здоров он, как боров,
как бык,
он упрямый,
На том порешили,
на сём порешили…
Но выдался день,
пастухов мы забыли,
Возникли они
перед очи бараньи,
Они командира
давно нам избрали,
Они в демократию
просто играли.
Бараны-бараны,
вы-шкуры бараньи,
Сидит ваш избранник
под шкурой томится,
Ему не удрать
далеко за границу.
Без шкуры предстал он
пред очи пастушьи
Шашлык он бараний,
душистый и вкусный.
Орбита
А шар голубой
мы же видим, как космос,
Его гравитация
нам не поможет,
Давно мы летим
над планетой, и кожей
Мы чувствуем время,
оно не похоже
На свет…
Излучением жжёт ежечасно,
И нет нам защиты
от белого зноя,
Нас солнце сожжёт,
разорвёт нас на части,
Наш спутник поэтов,
планету изгоев…
Памяти российского лётчика23
Пусть не знал он коран,
Им не писан талмуд.
А Господь ведь один…
Но упал бомбардир,
В парашютных стропах
Он один на один
Встретил смерть в облаках,
Над Сирийской землёй,
Да… И видел Аллах,
Он погиб, как герой!
Спасите людей Донбасса!
Спасите… спасите…
Стучит метроном,
И снова атака,
разрушен наш дом.
Как боль материнского
сердца унять,
На свежей могиле
рыдает вновь мать:
О, боже, спаси нас! —
всё шепчет, моля.
Огонь, батарея!
И стонет земля.
Я снова босая
по снегу бегу,
А люди все стонут
в полночном бреду,
О, боже, дай силы
ты мне добежать…
Спаси нас Россия!
Спаси нас, Россия!
Сосед наш и брат!
2015г
Трагедия над Синаем24
Нас двести и двадцать четыре…
На взлёте…
В жестоком Каире…
И плачет душа, улетая
под серое небо Синая…
Свинцовое солнце
скользнуло в зенит.
А счастье не ведает…
Будет разбит
На взлёте,
Минут тех запущен отсчёт,
Российский наш лайнер…
Идёт в самолёт
Дарина, как маленький ангел,
идёт…
А снимок её на стекле — мотылёк,
И маленькой птички…
Но бог не сберёг?
Держу я в руке,
и, как струны, эфир!
Дарина!!!
Дай мира, жестокий Каир!
Не вытрем мы слёзы,
промолвим скорбя,
От горя чернеет родная земля…
И мир наш не ведал
про злобный Каир,
Взрывчатку заложит
преступный Игил,25
Не вытрем мы слёзы
за наших ребят,