Весь расчет рухнул в одночасье. Если поставить в центр заговора семейство Альмера, то все выводы лишаются смысла. И тем не менее, с фактом невозможно спорить: Аланис осталась одна. Она стоит во главе заговора, или — что вероятнее — ее отец. И именно этому человеку Мира дала повод для нового убийства. Нацелила его, как осадное орудие, против невинных людей.
Что делать?
— Леди Глория!.. — поглощенная своими мыслями, она не сразу услышала голос. — Леди Глория!
Что делать? Снова говорить с Айденом?.. Абсурд. Стрела выпущена, ее не вернешь назад. Говорить с Марком?
— Л… леди Глория, я искал вас, — воскликнул секретарь, догнав ее.
— Итан… здравствуйте… — рассеяно обронила Мира, продолжая лихорадочно думать.
Что сказать Марку? У нее нет доводов против Айдена, как прежде не было против Лабелина. Марк не поверил ее наговору на Лабелина — и оказался прав! С чего бы ему верить ей теперь?..
— Леди Глория, я н… надеялся, что вы п… придете к выступлению Ребекки. Я д… должен сказать вам кое-что.
— Да… нет, постойте, Итан…
Секретарь прерывисто дышал и отводил взгляд. На щеках горел румянец. Он собирался с духом, чтобы выпалить нечто важное… как не вовремя!
— Я н… не знаю, как подступиться к этому, но… я должен вам сказать.
— Простите, Итан, сейчас немного не то время…
— М… миледи, я боюсь дальше тянуть. Если еще отложить, то я н… не решусь никогда. М… миледи, я…
Его сбивчивая горячая скороговорка заглушала все мысли Миры. Скверно и некстати! Айден готовит расправу, его нужно остановить! Времени почти не осталось. У Лабелина в столице пятьдесят гвардейцев — Мира выяснила это еще когда считала его преступником. Немалая охрана… но первый советник держит в Фаунтерре две сотни рыцарей-вассалов! И еще неведомое множество тайных агентов. Айден Альмера без труда расправится с Лабелином, если только дать ему время.
— Итан, мне нужно подумать. Прямо сейчас. Немедленно.
— В… ваша милость, я все скажу кратко. Не займу много в… времени. Только выслушайте, п… прошу.
Мира сжала виски. Тайна герцога Айдена… в чем она состоит? Это было двадцать лет назад… и все-таки, может быть, она сможет послужить доказательством? Ведь эта чертова тайна — сам факт ее существования — единственная улика против герцога! Нужно использовать ее, больше попросту нечего!
— Итан, подождите, дайте мне время.
— М… миледи, я должен сказать, — твердо заявил секретарь. — С т… того самого дня, как встретил вас, я все больше и все в… вернее убеждаюсь: вы — исключительный человек. Вы в… воплощаете и ум, и благородство, и…
Айден говорил со мною, считая, что я знаю его тайну. Он мог обмолвиться, дать намек. Его слова могут навести на мысль. Нужно вспомнить как можно точнее. «Из вас выйдет советчица для Аланис» — не то. «Почему я должен говорить с инфантой?..» — не то.
— …но, и это удивительней всего, вы наделены добротою — с… столь редким качеством для первородной леди! Со дня, как узнал о вашей б… болезни, я не могу не думать о вас. Н… не проходит ни…
Герцог Альмера был чертовски немногословен! «Что вы знаете? Впервые слышу. И это все? Не очень верится.» Будто искры, а не фразы. Он не сказал ничего, что бросило бы тень. «Моя дочь не слишком любит вас…» — нет, не то, снова пусто.
— Л… леди Глория, я всего лишь с… секретарь, пусть и на службе у владыки. Я не р… ровня вам, и прекрасно это понимаю. Я не имею права на т… такие странные слова, но…
«Император заплатит дороже. Как это знакомо». Вот странные слова! Почему герцог сказал так? К чему это относилось? Не к тайне ли?
— …видеть вас, миледи, слышать вас для меня д… дороже всего на свете. И я никогда не п… прощу себе, если не скажу…
Заплатит дороже. Кто-то обещал герцогу Айдену некую плату. Но император дал больше. За что? За какую услугу? И который император?..
— Леди Глория, — Итан набрал полную грудь воздуха, — я люблю вас!
— Замолчите!
Внезапное осознание вспыхнуло молнией, и Мира закричала:
— Молчите! Молчите!
— Простите меня…
— Молчите же! Ни слова! Полцарства за минуту тишины!
Он застыл, красный, как вареный рак. Мира поймала за хвост ускользающую догадку, подтащила к себе, рассмотрела, развернула. Боги, как все становится ослепительно ясно! Все складывается один к одному, все логично и связано, все события связываются в блестящую цепочку. Конкуренция невест — монополия Южного Пути, ненавистная Северу — интрига Эрвина Ориджина — убийство наследников — помолвка императора — Шутовской заговор и тайна герцога Альмера. Все взаимосвязано! Какой же дурой надо было быть, чтобы не понять этого раньше!
— Итан, мне нужна ваша помощь.
— М..миледи, я должен вам признаться еще в одном…
— Позже, позже. Сейчас каждая минута на счету. Помогите мне, и как можно быстрее. Вы знакомы с Марком — главой протекции?
— Да, м… миледи.
— Сможете разыскать его?
— Это не сложно: Марк подле владыки, на балконе.
— А первый советник?
— Герцог Альмера? Там же.
— Тьма!..
Нельзя подходить к Марку на глазах у Айдена. Герцог может понять, что к чему.
— М… миледи, позвольте сказать…
— Итан, у вас есть перо и чернила?
— С собою — нет, миледи, — глаза секретаря становились все круглее.
— Тогда идемте со мною.
Она схватила его за руку и повлекла, не обращая внимания на робкие возражения.
Площадь перед ареной заросла по периметру всевозможными лотками, шатрами и лавками. Пивовары, цветочницы, продавцы фруктов и сладостей, кукольники, чистильщики обуви осели на околицах площади разномастной ватагой, словно лагерь кочевников. Здесь был даже ученый тигр в клетке, почтовая голубятня на колесах и целых три помоста скоморохов. Актеры давали представление, утешая тех неудачливых горожан, кому не хватило мест на трибунах арены. Скоморохи старались петь и орать во весь голос, чтобы перекрыть возбужденные всплески оваций с трибун. Зрители хохотали, что было сил, тщась убедить себя и всех: мы, мол, ни капли не жалеем, что не смогли попасть на игры! Здесь, на площади, куда веселее!
Мира быстро нашла то, что искала: будочку уличного переписчика. Белобородый дед радостно потер ладони, завидев приближающуюся пару:
— Вижу, молодые господа, сразу вижу: вам требуются услуги Велеречивого Джерома! Подходите без малейшего стеснения и поведайте вашу просьбу! Какой текст вам требуется? Желаете ли сложить хвалебную оду в честь победительницы игр? Велеречивый Джером исполнит это без труда, да так, что чемпионка заплачет слезами счастья, прочтя ваше послание!
— Мне нужно перо, бумага и чернила, сударь, — попросила Мира.
— Несомненно, юная леди! — расплылся в улыбке старик. — Именно за этим и приходят к Джерому. Перо, бумага, чернила и, смею добавить, рука, что водит пером. Ведь известный факт: перо не станет скользить по листу само, ему непременно потребуется человеческая помощь. Итак, милая леди, любезный лорд, какие слова вы хотите доверить бумаге? Возможно, стихотворение, что милорд посвятил миледи и теперь желает увековечить на листе?
— Нет, сударь, — отрезала Мира. — Мне требуется…
— Постойте-постойте, — прервал ее старик. — Велеречивый Джером догадался, в чем дело! Молодые господа решили обручиться и не знают, как сообщить об этом строгим родителям миледи! Письмо отцу с покаяниями и просьбой благословения — вот что вы желаете сочинить, верно? Доверьтесь Джерому! Вы представить не можете, сколь велик и богат мой опыт в сложении подобных писем! Ваше дело, смею заметить, теперь в руках истинного мастера!
— Я все напишу сама, — отчеканила девушка. — Плачу агатку за конверт, лист бумаги и пару капель чернил.
Старик присвистнул и умолк, будто рот зашили. Выложил перед Мирой письменные принадлежности. Обещанная агатка щелкнула о прилавок.
— Отвернитесь, — потребовала Мира.
Старик показал спину. Его затылок украшала тонкая седая косичка.
Зашуршало перо, Мира быстро набросала три строки. Подумав, добавила четвертую. Промокнула лист, свернула и сложила в конверт, запечатала. Сунула в руки Итану:
— Это чрезвычайно важно. Как можно скорее отнесите это Марку Ворону. Сможете?
— Конечно, миледи. В… все, что угодно.
— От этого зависит очень, очень многое. Понимаете?
— Да, миледи. Непременно.
Итан рванулся исполнять поручение. Мира задержала его:
— Постойте… Там, в галерее под трибунами, вы что-то сказали. Простите меня, я слушала не слишком внимательно. Прошу вас, напомните: о чем вы говорили?
— Да… э… — Итан опустил взгляд, — миледи, ничего важного… так, о чепухе.
Он убежал, держа в руке конверт.
Глава 42. Монета
1 июля 1774 года от Сошествия Праматерей
Окрестности Лабелина
Хармон Паула Роджер оставил свой обоз между пригорками, где свита ожидала его и в ночь спасения из темницы. На развалины крепости отправились впятером: Хармона сопровождали все трое охранников, а также Вихорь, наряженный в камзол Лабелиновской гвардии и опоясанный мечом. Крестьянин был так озадачен своим перевоплощением в бойца, что выражение растерянности не сходило с его физиономии все утро. Впрочем, растерянность лучше страха. Остальные Хармоновы воины держались молодцом. Доксет был бодр и весел, чему явно поспособствовала выпитая для храбрости чарка ханти. Снайп угрюмо помалкивал — ровно так же, как и всегда, а значит, предстоящая опасность не выбила его из колеи. Что касается Джоакина, то этот молодчик даже наслаждался ситуацией. Маска нахального аристократа настолько шла ему, что Джоакин и не думал ее снимать. Говорил он сквозь зубы, с презрением выцеживая слова, подбородок держал задранным, а губы — поджатыми, словно находиться рядом с торгашеским отребьем было ему до глубины души противно. Когда Хармон одернул его и предложил сделать лицо попроще, Джоакин резонно возразил:
— Не хочу отвыкать от роли. Вот вернем товар — тогда уж вернусь…