— Не было указания, чтобы он приехал.
Джоакин нахмурился. Чем грозит им отсутствие аббата? Вроде бы, ничем…
— Вы опоздали, — бросил воин.
— Не без этого, — пожал плечами брат Людвиг. Он не слишком-то робел.
Джоакин помедлил, прикинув, стоит ли возмущаться. Решил не терять времени.
— Вещь при вас?
— Точно.
Джоакин не стерпел:
— Тебя как звать?
— Меня-то?
— Тебя, пузатая куча гноя.
Монах исказился в лице, с трудом овладел собой.
— Я брат Людвиг.
— А я — сир Десмонд Иона Аланис рода Агаты. Сир Десмонд, понял? Не забывай этого!
— Да, сир.
Джоакин перевел взгляд на Снайпа и слегка кивнул, словно говоря соратнику: «Видал, каков наглец!» Снайп поморщился и сплюнул краем рта. Хороши!
— Итак, — Джоакин повернулся к брату Людвигу, — вы привезли товар?
— Да, сир.
— На стол.
Людвиг медлил. Похоже, он имел от аббата указание: присмотреться, оценить, проверить. Если появятся малейшие сомнения, не отдавать Предмет.
Хармон затаил дыхание. Джоакин осведомился:
— Чего ждешь? Не можешь найти стол? Я покажу.
Весьма быстрым движением — свистнул воздух, сверкнула сталь — Джоакин выхватил кинжал и вогнал в столешницу. Нож не качнулся, когда воин выпустил его из руки, — острие глубоко вошло в дерево. В рукояти алыми огнями сверкали очи.
Брат Людвиг раскрыл суму на поясе и вынул бархатистый сверток. Положил на стол и отступил — всего на шаг. Быстрота и уверенность «сира Десмонда» впечатлили монаха, но не напугали. Внезапно Хармон понял, почему прибыл брат Людвиг, а не аббат: настоятель труслив, чего не скажешь про Людвига.
Джоакин неторопливо, будто с ленцой откинул тряпицу. Два прозрачных кольца одно в другом, с воздушным зазором. Воин поднял их, оглядел с разных сторон, поманил пальцем Хармона:
— Проверь.
Торговец, хромая, подбежал к столу. Едва пальцы коснулись колец, он уже знал: Предмет подлинный. Благословенное тепло разлилось по руке. На всякий случай, Хармон прощупал зазор: никакого намека на оси. Меньшее кольцо, как ему и подобает, висело в воздухе.
— Нас… — Хармон закашлялся, — нас… настоящий!
— На глаз судишь, дурак? — обронил Джоакин. — А ну, крутани!
Торговец поставил Сферу на стол и щелкнул. Гладкое, небесно-голубое сияние влилось из окон, впиталось в Предмет и расцвело, как бутон розы. Снайп и Вихорь разинули рты, кто-то из братии ахнул, другой шумно выдохнул. Однако Джоакин сумел удержать на лице маску хладнокровного презрения. Отлично играет, стервец! Будто таким и родился!
— Вроде, подлинная… — процедил Джоакин. — Что думаешь, торгаш?
— Воистину подлинная, сир Десмонд.
— Ладно… Во дворце по книге еще проверим, — он поднял глаза на брата Людвига. — Ты же понимаешь, шельма, что с тобой будет, если Предмет не сойдется с книгой?
— Да, сир.
— Заверни.
Хармон остановил Сферу и бережно укутал в материю. Потянулся было сунуть сверток за пазуху и тут же проклял себя за дурной порыв. Джоакин прикрикнул:
— Ку-удаа! Мне давай, скотина.
Хармон отдернул сверток от своей груди, будто тот горел. Снайп хохотнул. Джоакин протянул руку Людвигу:
— Дай суму.
Монах нехотя отцепил суму и отдал «рыцарю», тот приладил ее на пояс и положил внутрь Предмет.
— Вроде, все? — Джоакин глянул на Снайпа.
— Велено покарать Людвига, — бесстрашно заявил дезертир.
Монахи напряглись, потянули руки к оружию. Хармон спешно отступил в угол.
— Не нам велено, — отрезал Джоакин. — Монахи во власти своего настоятеля. Пускай аббат судит, позже мы проверим.
Он поднялся и выдернул нож из столешницы.
— Хотя жаль, что не велено. Уж я бы…
Воин не окончил фразу, а просто сунул кинжал в ножны. Брат Людвиг подал голос:
— Сир Десмонд, аббат велел нам принести назад тот, второй товар.
— Это какой же еще?.. — удивился Джоакин, а затем понял и гневно взревел: — Фальшивку вам вернуть?! Хотите ее кому-нибудь продать?! Сукины дети! С вас шкуры посдирать за это! Молись, чтобы я твои слова не передал милорду!
Брат Людвиг быстро понял свою оплошность.
— Простите, сир. Это была ошибка, приношу извинения.
Джоакин смерил его холодным взглядом:
— Тебя непременно вышибут из монастыря. Вот тогда попадись мне, дружок.
Монах поклонился и скромно произнес:
— Имею к вам просьбу, сир Десмонд. Подпишите бумагу.
— Что еще за новость?
— Ручательство в том, что вы получили от меня товар и доставите герцогу. Его преподобие просил, чтобы вы подписали.
Отказываться нельзя, — смекнул Хармон. Это новая проверка! Хотят увидеть, умеет ли Джоакин писать. Конечно, бывают на свете неграмотные рыцари, но чтобы такую темень герцог Лабелин назначил доверенным в важном деле — это уж вряд ли. Воин вовремя понял, что к чему, и кивнул:
— Ладно, давай сюда.
Проглядел документ, шевеля губами. Взял у монаха карандаш и неторопливо вывел внизу бумаги: «Сир Десмонд Иона Аланис».
— Прошу, сир, добавьте: «на службе его светлости Лабелина».
Джоакин покривился, но все же вписал: «на службе ево светлости Лабилина». Ткнул бумагу Людвигу и махнул товарищам:
— Убираемся отсюда. Голова трещит от болтовни.
Монахи расступились, Джоакин прошествовал к двери, за ним Вихорь, Хармон, а последним, будто конвоир при торговце, — Снайп. Неужели, все? Сфера у нас — неужто все получилось? Благодарю вас, святые матушки! Всей душою, сколько ее есть, благодарю!
Они вышли на улицу — солнце светило по-особенному ярко. Обогнули казарму, Доксет со счастливой улыбкой вручил Хармону поводья. Торговец грузно взобрался на коня. Вихорь ляпнул, садясь в седло:
— Вроде, обошлось…
А Снайп стукнул его кулаком под ребра:
— Молчи, дубина.
Тронулись, обогнули здание.
Отряд монахов ожидал их в полной готовности, во главе гарцевал Людвиг.
— Сир Десмонд, мы сопроводим вас до дворца его светлости.
Вот этого Хармон не предвидел. Сердце упало.
— Избавьте от ваших сальных рож, — бросил Джоакин.
— Никак не можем, сир. Есть повеление от аббата: не отпускать вас без эскорта.
— Я сказал: не требуется эскорт!
— Сожалею, но мы должны. Если с вами что-то случится в дороге, последствия для нас будут страшными. Вы же понимаете это.
— Ничто нам не угрожает, дурак! Я — сир Десмонд Иона Аланис, меня прозвали Железная Рука!
— И все же, никак не можем отпустить. Мы обязаны сопроводить вас и проследить, чтобы вы встретились с герцогом.
— Тебе память отшибло?! Милорд не во дворце, он отбыл в столицу!
— Но во дворце герцога остались капитан гвардии, первый секретарь, мажордом. Мы защитим вас до встречи с этими людьми.
Вот и последняя проверка — самая убийственная изо всех. Джоакин стиснул зубы, натужно размышляя, но никак не мог придумать выхода.
— Ладно, мы поедем впереди, вы — за нами. Ходу!
Копыта взбивали облака пыли, тянущиеся за отрядом.
Голова Хармона Паулы Роджера напоминала клетку, в которой металась дюжина белок. Зверьки трескотали, бились о прутья, пытаясь выбраться, грызли зубками железо. Что делать? Как спастись? Куда бежать?
Свернуть с дороги и наутек? Это в чистом-то поле? Семерка монахов легко догонит беглецов и порубит в капусту!
Развернуться и дать бой? За вычетом Вихря, на стороне торговца будут только трое! А монахов семеро, и это тебе не наемное отребье. В каждом их движении читается, что драки этим людям не в новинку.
Доскакать до Лабелина, явиться в герцогский дворец… и что тогда? Их встретят гвардейцы в таких же точно камзолах, как на Джоакине и Снайпе. Как объяснить все герцогской страже? Как избежать обыска, который неминуемо последует?..
До города рысью больше часа ходу. Еще есть время. Думай, брат Хармон, думай! От думалки зависит твоя жизнь! Но что придумать, как? Все пустое, безнадежное! Ничего путного в голову не лезет, и все жарче в груди от паники.
Что, если в городских трущобах просто спрыгнуть с коня и броситься бежать? Ворваться в какой-нибудь дом, выскочить с черного хода и дворами, дворами! В путанице проходов и переулочков конники ни по чем не догонят пешего! Но… тьма, и это отпадает. Светлая-то Сфера лежит в суме на поясе Джоакина! Торговец, возможно, убежит… но парня монахи зарубят и отберут Предмет.
Думай, Хармон! Не придумаешь — лишишься Сферы. Эта мысль пришпорила его. Не придумаешь — потеряешь Предмет. Понял? Не только жизни лишишься, это бы полбеды, но и Сферу больше не увидишь! Каково тебе такое, Хармон-торговец? Готов побороться за свое сокровище? А успокоиться и подумать ясно — готов? На кону твое счастье. Лучезарное невесомое счастье!
И он придумал. Мысли отвердели, как рука воина, сжатая на эфесе. Торговец приблизился к Джоакину и еле слышно проговорил:
— До Лабелина езжай спокойно. В городе укажу переулок — там можно проехать лишь по одному. Уложим переднего, остальные застрянут. Понял?
Джоакин кивнул, полуулыбкой подтвердив, что план ему по душе. Торговец откатился, дабы не вызывать подозрений. План не железный, но дает надежду. И она будет повесомее тех надежд, на которые доселе полагался Хармон Паула! Шанс, что друзья отыщут торговца и вытащат из темницы. Шанс, что им удастся завладеть Сферой в бою с разбойниками. Шанс, что герцог и барон купятся на подделку. Шанс, что монахи примут за чистую воду гневное письмо от Лабелина… Подумать только! Жизнь Хармона и обладание Предметом висели все это время на тонкой ниточке, привязанной к другой ниточке, висящей на третьей. И если не оборвалась она до сих пор, то почему бы Праматерям вновь не защитить скромного торговца? В этот раз не столь уж и сложно: трое бойцов против семерых в узком-узком переулке — не так много удачи требуется для победы!
Хармон слегка поотстал и почти поравнялся с головными всадниками эскорта. Хотел послушать, о чем говорят монахи, проявляют ли подозрительность, беспокойство, или все еще верят, что Джоакин — посланец герцога?