Хаакен вернулся через час. Присев около костра, он сунул ладони чуть ли не в огонь.
– Итак? – спросил Браги.
– Он заслужил смерть. Но дело сделано. Шагана больше нет.
– Колдун мертв?
– Как бревно. Не знаю только, принесет ли это какую-нибудь пользу.
Первоначально пользы было действительно не много. Непобедимые сражались упорно и умело.
На следующее утро вернулся Ут Хаас, которого Хаакен посылал к Рискерду, и доложил, что Драконоборец уже в пути.
– Ха! – возрадовался Браги. – Теперь они наши.
К Рискерду поскакал свежий гонец с приказом окопаться на дороге вблизи лесного лагеря. Затем Браги начал постепенно окружать Арно, переводя основные силы на север от города. Делалось это настолько шумно и неумело, что враг не мог не заметить маневра. Когда на следующее утро Браги «неожиданно» атаковал, Хали прорвался в южном направлении и, ощущая себя в безопасности, двинулся по дороге в направлении Хаммад-аль-Накира.
К этому времени значительно потеплело, и большая часть снега уже растаяла. Земля раскисла, и погоня шла очень медленно. Пехотинцы Рагнарсона едва брели, останавливаясь через каждые несколько шагов для того, чтобы счистить гряз с сапог. При каждом шаге раздавалось громкое чавканье, густое месиво неохотно отпускало ногу.
Роялисты и их противники изредка обменивались стрелами. Настоящая схватка не завязывалась. С высоты птичьего полета дорога, наверное, была похожа на муравьиную тропу. Колонны Непобедимых и роялистов растягивались все больше и больше.
Справа от дороги Браги обнаружил полосу каменистой почвы. Он повел своих людей по камням, и расстояние между ним и войском Хали стало постепенно сокращаться. Но скоро каменистая полоска превратилась в узкий ледяной ручей. К тому времени, когда его отряд вышел на дорогу, Хали уже вступил в бой с солдатами Рискерда и воинами роялистов. Бойцы Браги ринулись в атаку по грязи, и вскоре Мауфакк со своими Непобедимыми оказался в кольце.
Воины Хали оказались беззащитными перед стрелами гильдии. Схватка была короткой и кровавой. Лишь несколько дюжин Непобедимых сумели скрыться.
Рагнарсон вместе с роялистами исходил все поле битвы в поисках тела Хали. Наступила ночь, а он так и не смог решить, стоила ли игра свеч. Утренние поиски также оказались безрезультатными.
– Проклятие, Хаакен! – ворчал Браги. – Все напрасно.
– Возможно. Но не исключено, что он отдал концы ещё в городе.
Браги останется в неведении о судьбе Мауфакка ещё несколько месяцев. Когда до него дойдут вести о нем, он уже вернется в горы Капенрунг и Хали станет ему совершенно безразличен. К этому времени Рагнарсон успеет по уши увязнуть в иных заботах.
ГЛАВА 18УБИЙЦЫ
Встав на колени возле ручья, Гарун пил воду из сложенных ковшиком ладоней. Ледяной ветер с гор пронизывал до костей.
– Не нравится мне все это, повелитель, – сказал Белул.
– Дело действительно рискованное, – согласился Гарун. – Белул…
– Слушаю, повелитель.
– Охраняй меня сзади.
– Ты думаешь, что Шадек…
– Не знаю.
– Но…
– В политике можно ожидать всего, чего угодно. Он постоянно держит меня в курсе дел, но я по-прежнему не уверен. Остается вопрос, не поступает ли он точно так же и с Сиди.
– Шадек – мой друг, повелитель, – с улыбкой сказал Белул, – но даже я не способен прочитать его мысли. Кто может знать тайные честолюбивые устремления человека?
– Именно. И в нашем случае это обстоятельство необходимо принимать в расчет. Втянув нас до конца, он сможет встать на сторону любой стороны. Точно так же, как мог на его месте поступить я. Я восхищен его планом. А мне ведь казалось, что он полностью лишен воображения.
Белул ответил Гаруну улыбкой.
– Теперь я буду думать, можно ли ему доверять, даже если сейчас он встанет на мою сторону.
– Мы не должны тратить время на пустое беспокойство, повелитель. Просто нам следует быть настороже. Мы все поймем, когда для него не будет пути назад.
– Возможно. Ты думаешь, что он настолько глуп, что способен поверить в благодарность Сиди?
– Он может принять кое-какие меры для собственной защиты.
– Хм… Я тоже об этом думал.
На следующий день, когда они ещё дальше углубились в горы, Гарун сказал своим спутникам:
– Я должен отлучиться на несколько дней. Разбейте здесь лагерь и ждите моего возвращения. – Это было произнесено таким тоном, что никто не осмелился задавать вопросы. Отведя Белула в сторону, он добавил: – Береги себя, мой друг. Особенно опасайся тех людей, которых отобрал Шадек.
– Знаю, повелитель. Знаю.
В горах Капенрунг лежал глубокий снег. Гарун с трудом прокладывал себе путь. Путь этот в основном шел вверх, что делало его ещё труднее.
Хижину он обнаружил по запаху дыма, а не потому, что запомнил и узнал это место. Домик был покрыт снегом и сливался с окружающим ландшафтом. Почуяв его присутствие, завыла собака. Гарун опасливо направился к строению.
Прошло много месяцев с того времени, когда он был здесь последний раз. За это время могло произойти все что угодно. В поисках опасности он прощупал хижину шестым чувством шагана. Лучше этого места для засады и не придумать.
Дверь со скрипом отворилась вовнутрь, и Гарун, опасаясь кинжала культа Хариша, вперил взгляд в темный прямоугольник.
– Да, входи же ты, дьявол тебя побери! Не напускай в дом холода.
Из темноты возникло не прикрытое вуалью лицо старой, очень старой женщины. Он прыгнул через порог, держа руку на эфесе меча.
Ничего. Никакой опасности.
Гарун потопал ногами, чтобы сбить снег. На сапогах все едино остался толстый белый слой. Но и он скоро растаял в тепле.
После ледяного холода гор путнику показалось, что в хижине стоит чудовищная жара, и он, испытывая легкое головокружение, поспешно освободился от верхней одежды.
– Как она себя чувствует?
– Сравнительно прилично для той глуши, в которую ты её загнал. – В хриплом голосе старухи Гарун не уловил никакого почтения.
Он обжег её взглядом.
Старая карга была матерью первой жены дяди Фуада – ближайшей оставшейся в живых родственницей. Видом своим она являла смерть, как ту мог бы изобразить страдающий безнадежным пессимизмом художник. Морщинистая, костлявая, беззубая и облаченная только в черное. Злобная как змея. Одним словом, она была как две капли воды похожа на тех ведьм, которые, по рассказам Браги, охраняют вход в тролледингский ад.
– А ты по-прежнему все такая же душка, Фатима, – негромко рассмеялся он.
По бесцветным губам старухи скользнуло подобие улыбки.
– Раз уж ты здесь, то принеси хоть какую-нибудь пользу. Подбрось-ка дров в очаг, мне сегодня и тебя кормить придется. На вас не наготовишься.
– Разве можно так разговаривать со своим королем?
– Королем? Какого королевства? – с издевкой прошамкала она.
С чердака донесся чей-то скрипучий голос.
– Да никто, – ответила на невнятный вопрос Фатима. – Всего-навсего твой дядя Гарун.
Из темноты на них смотрело странное темное лицо. В неровном свете очага в нем было что-то дьявольское.
– Привет, Сейф, – сказал Гарун.
Сейф был племянником Фатимы и её единственным кровным родственником. Здесь он помогал ей по хозяйству.
По наполовину омертвелому лицу Сейфа медленно расплылась улыбка, и он с трудом пополз вниз по лестнице. Гарун помогать ему не стал, Сейф желал все делать самостоятельно.
Сейфу наконец удалось спуститься, и он двинулся к Гаруну, волоча ногу и прижав скрюченную руку к груди. От чрезмерных усилий его била дрожь. Голова юноши склонилась на плечо, а из угла рта текла струйка слюны.
Преодолевая брезгливость, Гарун обнял молодого человека.
– Как поживаешь, Сейф? – спросил он.
– Ну так как? – спросила старуха. – Ты собираешься её увидеть или нет? Тебе давно пора бы это сделать.
– Для этого я и пришел, – ответил Гарун, отпуская Сейфа.
– Вот я и говорю, что давно пора, – проворчала старуха. – И что ты за человек такой? Почти год не появлялся.
– У меня было много дел. А где она? Прячется?
– Я же сказала тебе, что она спит. Отправляйся к ней, дурачина.
Сейф что-то пробормотал. Гарун ничего не понял.
– А ты помолчи, Сейф. Пусть сам все узнает. Это как-никак его вина.
– Узнает что?
– Она к тебе не выйдет. Так что отправляйся.
Гарун склонился перед её высшей мудростью и прошел за разделяющую хижину занавеску.
Ясмид лежала на грубом подобии кровати, с таким трудом сколоченной Гаруном и Сейфом. Она спала, забросив руку за голову. На её личике светилась улыбка. Ясмид выглядела такой милой и уязвимой. На сгибе её правой руки покоился, положив головку на грудь матери, месячный ребенок.
– Будь я проклят, – прошептал он и, встав на колени, принялся рассматривать дитя. – Будь я проклят… Мальчик или девочка, Фатима?
– Сын, господин. Наследник. Она назвала его Мегелин Мика.
– Как замечательно. Как она все продумала. Как она прекрасна. – Он протянул руку и коснулся щеки спящей. – Дорогая…
Ясмид открыла глаза и улыбнулась.
Теперь они спускались с гор, с каждым шагом приближаясь к пустыне. Лишь в тени деревьев можно было заметить отдельные полосы снега.
– Повелитель, – негромко произнес Белул.
– Да?
– Что случилось?
– Ты о чем? Я тебя не понимаю.
– Ты изменился. За время своего отсутствия ты стал совсем другим человеком. Более цельным. Может быть, даже более зрелым.
– Понимаю.
Белул ждал продолжения. Гарун молчал, и Белулу пришлось спросить:
– Может быть, скажешь?
– Нет. Прости, друг, не сейчас. Возможно, наступит такой день…
– Как пожелаешь, повелитель.
«Да, я действительно изменился», – подумал Гарун. С рождением сына мир стал несколько иным. Появление наследника сделало Короля-без-Трона более осторожным. Три дня он размышлял над тем, не отменить ли экспедицию.