- Как мило, - заметила Далия. Она подошла к Энтрери и приобняла его, помогая держаться на ногах.
Ивоннель кивнула и повела их вперёд, бесстрашно протиснувшись через узкую щель во двор крепости. Она высунула обратно голову.
- Паука нет.
- Он внутри, - предположил Атрогейт. - Туннели намного длиннее, чем вы думаете.
Ивоннель мрачно покачала головой, и когда остальные тоже протиснулись внутрь, они поняли в чём дело — посередине двора растекалась огромная пузырящаяся масса чёрной слизи, хорошо знакомые им следы демона, покинувшего этот план бытия.
Пока они шли к этой луже, вокруг не раздалось ни звука, кроме собственных их шагов. Они просто чувствовали, что крепость мертва и абсолютно беззвучна.
При ближайшем рассмотрении демонических останков предположение Ивоннель подтвердилось — шрам обладал характерной паучьей формой с чётко обозначенными восемью ногами. Земля перед чудовищными останками была разорвана, как будто от удара каким-то лучом, и к этому следу вели чёткие отпечатки голых ног. Были там и клочья хорошо знакомой друзьям одежды и сапог.
- Дзирт, - пробормотал Реджис ломающимся голосом.
- Значит, он мёртв? - спросила Далия.
По щекам полурослика потекли молчаливые слёзы. Атрогейт казался ошарашенным, его прошлая скорбь лишь приумножилась с потерей Дзирта. А Артемис, который ещё не успел прийти в себя после освобождения из мучительного кокона, опустил голову и приобнял одной рукой Далию.
Ивоннель вдруг осознала, насколько глубоко этот тёмный эльф-отступник затронул многих других — таких разных существ с разными ценностями и убеждениями. Даже Артемиса Энтрери! Будь то открытые и добрые личности, как Реджис, или обладатели куда более зловещей истории, или те, кто подобно Атрогейту был где-то посередине. Все они поникли, а Реджис даже упал на колени и закрыл лицо руками.
Связь с этим дроу превосходила простую дружбу, поняла Ивоннель — и осознала, что то, что Дзирт дал им за годы знакомства, нельзя было так просто измерить. Перед лицом этого слово «друг» действительно казалось пустым. Она поняла — то, что дал им Дзирт, касалось всех народов — полуросликов, людей, дварфов и дроу. Глядя, как храбро Реджис сражается со своей ошеломительной болью и терпит поражение, она увидела будущую реакцию Джарлакса. Прежде всего, Дзирт дарил окружающим честность и мужество — он пытался, всегда пытался делать то, что считал правильным.
И сейчас Ивоннель была глубоко тронута его наследием — хотя она едва знала следопыта-дроу, ей пришлось сдерживать слёзы, глядя на развернувшуюся перед её глазами демонстрацию искренней скорби, в особенности глядя на Реджиса — доброго полурослика, который встречал Шерон улыбкой.
Ей стало теплее на сердце, ведь Ивоннель решила, что это пример правосудия — искренняя, щедрая скорбь без ожидания личной выгоды.
Она подумала, каким же холодным и бессердечным местом был Мензоберранзан.
- Крепость большая, - снова сказал Атрогейт, позволяя себе клочок надежды. Он шагнул к Реджису и поднял его на ноги.
- Пойдём, Рамблбелли. Не будем сдаваться, будем верить в Дзирта. Крови я не вижу, и не хочу сомневаться в этом проклятом эльфе. Мы так не делаем. Мы дерёмся. Мы дерёмся, пока есть за что драться.
- Не будь глупцом, - упрекнула его Далия — слишком жестоко, по мнению Ивоннель.
- А ты, значит, готова сразу же плакать и драпать, да?
- Его больше нет.
- Мы этого пока не знаем!
- Тогда почему ушёл захватчик? - спросила Далия.
- Может, этот дроу убил его насмерть в поединке! - настаивал Атрогейт.
- Захватчика? - мягко спросила Ивоннель, качая головой.
- Не сомневайтесь в нашем парне, - сказал Атрогейт. - Я видал, как он убивал и больших тварей.
Реджис приободрился. Он глубоко вздохнул, прочистил нос и расправил плечи.
- Хорошо, посмотрите, - сказала им двоим Ивоннель. - Позовёте нас, если что-то найдётся.
Она пыталась показать свою поддержку, ведь эти самые дорогие друзья Дзирта не заслуживали меньшего, но услышав собственный голос, различила в нём ноты обречённости.
Атрогейт и Реджис направились к выбитым дверям крепости. Далия, после того как помогла Энтрери опуститься на землю, поспешила за ними.
- У тебя бывали деньки и получше, - сказала ему Ивоннель, усаживаясь рядышком.
- Просто боль, - ответил он. - Всё время, пока я был внутри — и до сих пор. Не могу привыкнуть. Невыразимая боль, которая не отступает и не слабеет.
Ивоннель кивнула и положила руку ему на плечо.
- Возьми мой кинжал и воткни мне в сердце, - попросил он. - Забери у меня душу, отправь в забвение, умоляю — ведь если вечность приготовила мне такие мучения, я лучше превращусь в ничто.
- Ты думаешь, что твоя книга уже написана.
- Я только что прочёл её. Концовка печальная.
- Но так не должно быть, Артемис Энтрери, - заверила его Ивоннель. - Это были только прожитые тобой главы. Ещё остались страницы, которые необходимо заполнить.
- Что ты об этом знаешь? - с сомнением спросил он.
- Я знаю, что если бы твоя судьба была предрешена, а история — уже рассказана, у Шерон не было бы причин позволять тебе вернуться.
- Может быть, это лишь ради того, чтобы истязать меня знаниями о грядущем.
- Нет, это не её цель. Хотя в последнее время она оказалась не на своём месте, подобные бессмысленные насмешки не подходят её роли во вселенной.
- Её роли?
- Её роли в сердце любого разумного существа. Она — причина правосудия, но не судья. Она не получает удовольствия от добра или зла. У неё нет предпочтений.
- Тогда кто же судья? - спросил Энтрери. - Какой-нибудь бог, которого я никогда не признавал? Некое высшее существо, сделавшее нас пешками в своей странной игре?
- Ты сам себе судья, - объяснила Ивоннель, - в тех местах своего сердца, души и памяти, где не можешь спрятаться. Ты знаешь об этом. В этих тёмных и тайных местах ты знаешь, чего заслуживаешь.
Фырканье Энтрери выражало нечто среднее между насмешкой и отрицанием.
- А разве Дзирт заслужил такую судьбу? - спросил он.
- Мы пока не знаем, какая судьба его постигла.
- Разве? - спросил Энтрери, кивнув на лужу в форме паука.
- В посмертии, - ответила Ивоннель. - Мы говорим о божественном правосудии или о слабости смертных? Я сомневаюсь, что они похожи. Каждый день многие получают то, чего не заслуживают — хорошее и плохое. Каждый день. Тысячу раз на дню.
Она замолчала и какое-то время просто разглядывала мужчину. Он столько перенёс — его боль была очевидна. Его лицо превратилось в маску гнева, но в глазах стояли слёзы.
- Ты дорожил им, - сказала она.
- Это сложно.
- Разве? Или ты делаешь это сложным, чтобы скрыть своё собственное... эго?
Энтрери бросил на неё презрительный взгляд, но лишь на мгновение.
- Смотреть на Дзирта было всё равно, что смотреть в зеркало — но в ином свете. Его кожа была тёмной, а моя — светлой. Но его душа...
Он замолчал и беспомощно рассмеялся.
- Мне говорили, что однажды он сказал, будто глядя на меня, на то, чем я стал, боится того, чем может стать сам. Уверен, Дзирта До'Урдена не ждут коконы с жалящими осами.
- И поэтому ты оплакиваешь свою жизнь?
- Нет, - резко ответил он, не успела она закончить. - Нет, - повторил он мягче. - Я о многом сожалею, но из-за того, что я принёс другим, моя собственная судьба проклята... если она проклята.
- Что ж, Артемис Энтрери, в таком случае Дзирт показал тебе, кем ты надеялся стать — по крайней мере, в каком-то смысле.
Она похлопала его по плечу, встала и отвернулась. Она закрыла глаза и прочитала заклинание обнаружения, пытаясь найти магическое излучение. Она удивилась, когда и в самом деле почувствовала что-то интересное, и последовала за своим ощущением в крепость.
Это место тоже казалось ей мёртвым, и в глубине зала она увидела трупы убитых дварфов. Разбитые стены и расширившиеся проёмы показали ей путь, которым Дзирт провёл паука-захватчика, заставляя демонический конструкт провести здесь уборку, в которой отчаянно нуждалась крепость.
Она услышала удалявшиеся голоса друзей в другом помещении, но всё как будто было в порядке. Она полностью погрузилась в своё заклинание. Магия привела её к стене, и поначалу Ивоннель растерялась. Оказавшись совсем близко, она заметила в камне трещину и сумела засунуть туда палец, ощупать полость и достать серебряную цепочку, на которой висел свисток в форме единорога.
- Андахар, - сказала она и впервые почувствовала, как дрожит голос. Даже в последние мгновения жизни Дзирт думал о других — об этом волшебном скакуне, и потому спрятал цепочку.
Она хотела сунуть цепочку в карман, но передумала, услышав шаги друзей, и вместо этого сунула её обратно в трещину.
- К твоему возвращению, Дзирт До'Урден, - прошептала она, хотя и знала, что это невозможно.
Она вышла обратно к Энтрери и дождалась остальных.
- Ничего, - сказал Атрогейт.
- Оставался ещё один ярус, - добавила Далия, бросив раздражённый взгляд на дварфа. - Он не стал туда спускаться — и нам тоже запретил.
- Захлопнись, девчонка, - сказал Атрогейт.
- Но там может быть Дзирт, - возразил Реджис.
- Его там нет, - обречённо сказала Ивоннель. - Я воспользовалась магией. Дзирта здесь нет. Его не стало.
- Просто... не стало? - сказал Атрогейт.
- Его забрали в Бездну? - спросила Далия.
- Тогда мы отправимся в Бездну и вытащим его, - сказал Атрогейт.
- Да! - согласился Реджис.
Ивоннель подняла руку, чтобы заставить всех замолчать. Она посмотрела на Реджиса, готового броситься в Бездну в погоне за потерянным другом. Она сомневалась, что сможет его отговорить, даже если объяснит всю безнадёжность подобного предприятия. Она поняла, что полурослик нуждается в этом. Он нуждался в том, чтобы делать что-нибудь — что угодно, пытаясь вернуть отступника-дроу.
Ивоннель считала, что хорошо понимает, как сильно Дзирт влиял на других, но теперь поняла, что недооценила его, хотя всегда знала, что он особенный, что честная жизнь, которую он ведёт — особенная. Она задумалась, оплачет ли кто-нибудь так же её собственную гибель, наденет ли ту же маску решительности и боли, какую она видела сейчас на лице Реджиса.