Центр 21 августа сообщил Кеймаху:
«Вылет разрешаю. Оставьте за себя Колокола. Захватите с собой документы, письма и списки личного состава.
Валерий»
О чем планировал Д. Кеймах доложить командованию Разведывательного управления? Без сомнения, о положении дел в его Особой партизанской бригаде, об успехах разведчиков, о проблемах, возникших в сфере взаимодействия с другими партизанскими отрядами. В Москве Кеймах, видимо, планировал обсудить ход подготовки операции по уничтожению Кубэ. В радиограммах в Центр, направленных из отряда в мае — августе 1943 года, он ни разу не упомянул фамилию Кубэ и не сообщал о замыслах по его уничтожению. Выполняя приказ № 195, Кеймах и его заместитель Федоров искали пути уничтожения гауляйтера и были еще далеки от реализации своих замыслов. Тем не менее в Москве Кеймах должен был доложить о ходе подготовки этой сложной операции.
В августе Кеймах в Москву не вылетел. Не было самолета. 5 сентября 1943 года из Центра пришла радиограмма: «…Β ночь с 6 на 7 сентября встречайте самолет с грузом.
Валерий»
Самолет приземлился на партизанский аэродром своевременно. С тем рейсом в бригаду Д. Кеймаха прибыли радистки — две Ани. Одна из них Анна Ивановна Грачева («Ада»), вторая — Анна Геннадьевна Моршан-ская («Ася»). Им предстояло легализоваться в Минске. «Ада» должна была обеспечить устойчивую радиосвязь резидентуры «Черной» с Центром.
«Ада» доставила из Центра письмо, адресованное «Диме» и «Колоколу» от полковника Шестернева, который руководил действиями Особой бригады и подписывал свои указания псевдонимом «Валерий».
В письме, в частности, говорилось следующее: «…Красная Армия гонит врага с нашей земли. Обстановка требует по-настоящему дезорганизовать тыл противника и активными диверсиями наносить ему максимальный ущерб. Для этой цели нужно силами ваших подвижных групп еще больше активизировать диверсии на путях сообщения противника и особенно поработать над организацией диверсий силами завербованных вами местных жителей, имеющих доступ к интересующим нас объектам…
Исполнителей подбирайте из людей, способных выполнять эти задачи. Используя опыт, знания, связи и желание местных жителей, надо активизировать борьбу с врагом, бить его по самым чувствительным местам: взрывать электростанции, железнодорожные депо, силовые установки предприятий, уничтожать казармы, портить и уничтожать военную продукцию и боевую технику, сжигать склады, базы горючего, уничтожать руководящих немецких чиновников…
…Не допустить планомерного использования противником участков железной дороги Минск — Смолевичи, Минск— Осиповичи, Минск — Барановичи, Минск — Молодечно».
Командование Разведывательного управления требовало активизировать крушения военных эшелонов с личным составом противника, военной техникой и военными грузами, приказывало «вывести из строя минское железнодорожное депо и электростанцию Минска…»
13 сентября 1943 года Д. Кеймах направил в Центр донесение:
«Ваши указания получил.
Дима»
В этот же день самолет взлетел с партизанского аэродрома. Д. Кеймах вылетел в Москву. Вместе с ним в ночь с 13 на 14 сентября 1943 года на Большую землю отправились командиры других разведывательно-диверсионных групп — Рыбаков, Захаров и Воронянский.
Исполнять обязанности командира Особой партизанской бригады стал майор Николай Федоров. Он руководил действиями разведчиков-диверсантов и о проведенных операциях практически ежедневно докладывал в Центр. В частности, 15 сентября 1943 года «Колокол» сообщал в Центр:
«На участке железной дороги Вильно — Молодечно около Сморгонь пущен под откос эшелон противника. Разбит паровоз и 4 вагона с боеприпасами. Простой движения поездов на участке составил 17 часов. Диверсию совершили группы Аминеева и Савицкого».
По существовавшему в годы войны правилу, «Колокол» сообщил в Центр о вылете в Москву Кеймаха, Рыбакова, Захарова и Воронянского[92]. В этой же радиограмме «Колокол» просил Центр сообщить ему о прибытии борта в Москву. Но ни 14, ни 15 сентября сообщения о прибытии Москву командиров разведывательно-диверсионных групп «Колокол» не получил.
Только 29 сентября майор Н. Федоров получил из Центра радиограмму, в которой сообщалось:
«Колоколу. Самолет, на котором летел «Дима», не вернулся. Есть данные, что «Дима», видимо, погиб. Продолжаем проверять. Если вам станет известно что-либо другое, немедленно сообщите.
Центр»
Других сведений не было. Самолет, на котором в Москву летели командиры разведывательно-диверсионных групп, видимо, был сбит немецкими средствами противовоздушной обороны. Трагедия произошла в ночном небе в районе города Великие Луки…
Обсуждая неудачу с отравлением Кубэ, Мария Осипова и Елена Мазаник пришли к выводу, что у них есть еще одна возможность — подложить мину в спальню гауляй-тера. Мария обещала посоветоваться с Федоровым и достать в партизанском отряде мину для Кубэ…
Глава пятая. Возмездие
Мария Осипова встретилась с майором Н. Федоровым. В отряде о подготовке покушения на Кубо кроме Федорова и его заместителя Хатагова никто не знал. Поэтому только втроем они обсуждали план предстоящей операции, главным элементом которого была закладка мины в постель наместника Гитлера.
Мария никогда не обращалась с минами. Федоров приказал одному разведчику принести в землянку два взрывных устройства. Это были новые мины, которые в августе 1943 года Центр прислал в отряд по заявке Давида Кеймаха. Мины были небольшого размера. Мария даже засомневалась в том, что одна такая «игрушка» способна уничтожить Кубэ. Федоров ее успокоил: мина нового образца, действует замедленно, обладает значительной разрушительной силой. Главная особенность устройства состояла в том, что в нем не было привычного часового механизма. Поэтому обнаружить или «услышать» мину невозможно.
— Такая мина может быть подложена под матрац; ни Кубэ, никто другой ее не обнаружит, — завершил объяснения Федоров.
Майор научил Марию правильно запускать в действие взрывной механизм, объяснил, что после запуска взрывателя взрыв произойдет через двадцать четыре часа, рассчитал время, когда мина должна быть заложена в постель Кубэ…
С большими трудностями, минуя немецкие посты, Мария Осипова возвратилась в Минск. 21 сентября она под предлогом покупки туфель, которые якобы продавала Елена Мазаник, пришла к ней домой. Во дворе дома она увидела несколько человек, которые сидели на скамейке, коротая теплый осенний вечер. Мария поинтересовалась у этих людей, где живет Галя, которая работает У Кубэ.
Кто-то из жильцов дома ответил вопросом на вопрос Осиповой:
— А зачем она тебе?
— Она туфли продает. Так иду купить, — спокойно ответила Мария.
Пока Осипова разговаривала с людьми, один из жильцов дома встал и ушел, как оказалось, в свою комнату, которая отделялась от комнаты Елены Мазаник тонкой перегородкой. Это был полицай. Он хотел знать, зачем незнакомая женщина пришла к Гале, так все называли Елену Мазаник.
Елена была дома. Вместе с ней находилась и ее сестра Валентина. Они знали, что 21 сентября вечером к ним должна была прибыть Мария, и ожидали ее. Легенда посещения Мазаник — туфли, которые продавала Елена.
Женщины, зная о том, что за стеной их подслушивает полицай, разговаривали громко о достоинствах туфель и об их возможной стоимости. Пока торговались, Мария шепотом объяснила Елене, как запускать взрыватель и когда устанавливать мину. Они также условились, что после установки мины в постель Кубэ, обе женщины должны были покинуть город. Условились встретиться в 10 часов утра на следующий день в сквере у Театра имени Янки Купалы…
Пока Мария и Елена обсуждали последние подробности предстоящей операции, Валентина громко говорила:
— Опять ты эти туфли не хочешь отдавать? Отдавай! Мария, забирай туфли. Все. Давай деньги, я их сама буду считать, потому что она не умеет…
Полицай ничего не понял. Мария забрала туфли, расплатилась и вышла на улицу. Соседи, все еще находившиеся во дворе, видели женщину, которая шла улыбаясь и несла в руках туфли…
Сестры не сомкнули глаз до утра. В назначенный Марией час они запустили взрыватель. Простились.
Елена положила мину в свою сумочку, накрыла ее носовым платком. Затем взяла портфель, в котором было белье. Расчет был прост: солдат первого поста у дома Кубэ прежде всего проверит портфель. Так и получилось.
Офицер на втором посту потребовал открыть сумочку. Елена, с трудом сдерживая волнение, открыла сумочку.
Офицер заинтересовался платком и уже хотел его вытащить из сумочки. Елена остановила его:
— Этот платок я несу для фрау Аниты. У нее сегодня день рождения, — и добавила, что если офицеру нравится такой платок, то она может завтра принести ему такой же.
Имя жены Кубэ, которой Елена несла платок, остановило офицера, и он пропустил Елену.
Далее события развивались в соответствии с планом, разработанным Еленой и Марией Осиповой. Мазаник убрала закрепленные за ней помещения, вымыла лестницу, почистила сапоги гауляйтера. Выглядела она бледной и измученной. Кубэ спросил, почему она такая бледная. Елена сказала, что не спала всю ночь, так как у нее сильно болел зуб. Она попросила разрешения сходить после уборки к врачу. Кубэ сказал адъютанту: «Отвезешь меня в комиссариат и поведешь ее к немецкому врачу…»
Елена поблагодарила гауляйтера. Когда Кубэ уехал, она обратилась в его жене фрау Аните с просьбой разрешить ей отлучиться ненадолго к знакомому стоматологу.
После этого Елена, выбрав удачный момент, проникла в спальню Кубэ и подложила мину под матрац кровати гауляйтера…
В 10 часов она была в сквере около Театра Янки Ку-палы. Через несколько минут туда же прибыли Валентина и Мария Осипова. Мария велела сестрам, не теряя ни минуты, выйти к Оперному театру, где их должна подобр