12 ноября генерал-майор И. Скляров сообщал начальнику ГРУ:
«На коктейле 10 ноября имел длительную беседу с бригадиром Киркман. Говоря о положении на Западном фронте, я сказал, что теперь самый лучший момент нанести по Германии удар с запада и тем самым ускорить окончание войны. На вопрос, какой же момент вы считаете наиболее благоприятным для нанесения удара по Германии с запада, Киркман ответил, что таким моментом может стать развал Германии и ее неспособность вести эффективную оборону на западе. Я его спросил, не помешает ли высадке ваших войск плохая погода? На это он ответил, что в случае развала Германии мы высадим наши войска, несмотря ни на какую погоду».
Это донесение Склярова начальник военной разведки генерал И. Ильичев приказал направить Сталину, Молотову и Антонову. Генерал армии А. Антонов в 1943 году был первым заместителем начальника Генерального штаба.
Стало окончательно ясно, что союзники готовы к высадке своих войск во Франции, но все еще выжидают благоприятного момента, который не связан с принятыми ими обязательствами, а, скорее всего, определялся темпами продвижения советских войск на Запад и дальнейшим ослаблением фашистской Германии.
Вместе с тем и в Вашингтоне, и в Лондоне опасались, что в начале и в ходе операции англо-американский экспедиционный корпус может понести большие потери в живой силе и технике. Это было серьезное обстоятельство, которым Сталин, видимо, решил воспользоваться в трудный момент переговоров. Решение напрашивалось само собой — союзникам, если они будут затягивать и дальше открытие второго фронта, надо было пообещать, что в случае высадки их экспедиционных войск на западе Европы Красная Армия предпримет широкое наступление, которое не позволит немцам перебросить во Францию дополнительные германские войска.
Когда Сталин понял, что сможет добиться от американцев и англичан принятия конкретных обязательств, он принял приглашение Рузвельта.
Сталин считал, что настало время обсудить с американцами и англичанами другие международные проблемы. В частности, рассмотреть возможное предложение Ф. Рузвельта о расчленении Германии на пять государств. Об этом сообщила военная разведка. Следовало определить пути возрождения Польши, решить вопрос о будущем Литвы, Латвии и Эстонии, согласовать условия обеспечения независимости, суверенитета и территориальной неприкосновенности Ирана, а также решить другие вопросы.
Важным условием принятия И. В. Сталиным окончательного решения о проведении переговоров с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем были данные, добытые разведчиками ГРУ, о позиции США и Великобритании практически по всем вопросам предстоящей конференции. Военной разведке удалось добыть документальные данные о «генеральной линии в вопросе политики союзников в Иране, которую ориентировочно займет английская делегация на предстоящей конференции трех держав…» Полное содержание этого документа тоже стало известно в Москве.
Военная разведка также смогла узнать о существую-щих противоречиях между Рузвельтом и Черчиллем по основным вопросам предстоящей конференции.
«Мольер» сообщил, что американский президент придерживался позиции, которая была близка к предложению СССР: США и Великобритания открывают второй фронт во Франции и наращивают свои усилия по разгрому фашистской Германии с запада. У. Черчилль хотел, чтобы англо-американские войска наращивали удары по Германии и ее союзникам на Балканах.
Становилось ясно, что хотя американский президент отрицательно относился к продвижениям советских войск в глубь Европейского континента, он также не допускал реанимации Британской империи, ее былой мощи и влияния в Европе. Американский президент не хотел допустить советского контроля над Европой, но он также не допускал и второго возможного варианта развития событий — укрепления влияния Великобритании в той же Европе. Англия безоговорочно теряла статус мировой державы. Черчилль не мог с этим согласиться. Рузвельт не хотел помогать Черчиллю.
Получив данные о позициях своих союзников по основным вопросам повестки дня возможной конференции, Сталин согласился на встречу.
Глава пятая. Почему Тегеран?
Инициативу в выборе места проведения встречи лидеров стран антигитлеровской коалиции длительное время держал в своих руках американский президент. Рузвельт предлагал встретиться «на вашей или нашей стороне» Берингова пролива. Он готов был встретиться со Сталиным и Черчиллем в безопасном месте в Африке, в Египте, в Ираке, Турции и других местах[174].
Премьер-министр Великобритании У. Черчилль, как правило, поддерживал предложения Ф. Рузвельта, но не исключал рассмотрения возможностей проведения встречи со Сталиным в Швеции или в Шотландии.
Рузвельт и Черчилль 19 августа 1943 года сообщили Сталину, что, по их мнению, для такой встречи «ни Астрахань, ни Архангельск не походят»[175]. «Однако, — писали Рузвельт и Черчилль Сталину из канадского Квебека, где президент США и британский премьер-министр договорились перенести центр тяжести всех атомных исследований подальше от Европы, то есть на секретные полигоны и в секретные лаборатории США, — мы вполне готовы отправиться с соответствующими офицерами в Фербенкс на Аляску. Там совместно с вами мы сможем подвергнуть изучению всю обстановку в целом…»
Несомненно, у Сталина была своя точка зрения на время и место проведения встречи с Рузвельтом и Черчиллем. Выбор времени для проведения встречи мы частично уже затронули. Что касается места проведения, то Сталин свою точку зрения по этому вопросу изложил в ответном послании Черчиллю, одновременно адресованном американскому президенту, 24 августа 1943 года.
Сталин сообщал союзникам: «…Я всецело разделяю ваше мнение и мнение г. Рузвельта о важности встречи нас троих. Вместе с тем я очень прошу понять мое положение в момент, когда наши армии с исключительным напряжением ведут борьбу с главными силами Гитлера и когда Гитлер не только не снимает с нашего фронта ни одной дивизии, а, наоборот, уже успел перебросить и продолжает перебрасывать новые дивизии на советско-германский фронт. В такой момент, по мнению моих коллег, я не могу, без ущерба для наших военных операций, уехать от фронта в столь отдаленный пункт, как Фербенкс, хотя при другом положении на нашем фронте Фербенкс, несомненно, был бы вполне подходящим местом нашей встречи, как это я считал и раньше…»[176]
Аргументы, изложенные в послании Сталина, были объективными и убедительными. Тем не менее Черчилль 5 сентября настаивал в письме к Сталину: «…Мы склонны думать, что Британия, находящаяся на половине пути, была бы наиболее подходящим местом для встречи, хотя можно бы предпочесть, чтобы встреча состоялась вне Лондона. Я сделал это предложение Президенту, но он не сообщил мне окончательного решения об этом. Если Англия была бы для вас приемлема, я был бы рад, если бы вы поддержали это предложение…»[177]
Сталин не поддержал это предложение. Неожиданно для Черчилля 8 сентября 1943 года он сообщил британскому премьер-министру: «…Что касается вопроса о личной встрече глав трех правительству то я написал Президенту по этому поводу у что я также стремлюсь осуществить ее в возможно скором времени, что его предложение о времени встречи (ноябрь — декабрь) мне представляется приемлемым у но что местом встречи было бы целесообразно назначить страну, где имеется представительство всех трех государству например Иран. При этом я оговорился, что придется еще дополнительно уточнить момент встречи, считаясь с обстановкой на советско-германском фронте, где втянуто в войну с обеих сторон свыше 500 дивизий и где контроль со стороны Верховного Командования СССР требуется почти каждодневно…»[178]
Выбор Тегерана в качестве места проведения встречи с Рузвельтом и Черчиллем был сделан Сталиным не случайно. В 1943 году в Иране находились дипломатические представительства СССР, США и Великобритании. Тер-ритория Ирана контролировалась советскими, английскими и частично американскими войсками. Причины ввода советских войск в Иран были изложены в ноте правительства СССР иранскому руководству 25 августа 1941 года. В ней указывалось, что «за время после нападения Германии на СССР Советское правительство трижды — 26 июня, 19 июля и 16 августа с. г. — обращало внимание иранского правительства на опасность, которую представляет собой подрывная и шпионско-диверсионная деятельность в Иране германских агентов…»[179]
В ноте советского правительства были перечислены фамилии немецких разведчиков и агентов, которые занимались подготовкой «…в ряде пограничных пунктов Ирана вооруженных групп для переброски в Баку и в другие важнейшие пограничные советские пункты с целью устройства поджогов и взрывов на территории СССР. В своей преступной работе эти германские агенты самым грубым и беззастенчивым образом попирают элементарные требования уважения к суверенитету Ирана, превратив территорию Ирана в арену подготовки военного нападения на Советский Союз… Это требует от Советского правительства немедленного проведения в жизнь тех мероприятий, которые оно не только вправе, но и обязано принять в целях самозащиты, в точном соответствии со cm. 6 договора 1921 г.» [180].
После нападения фашистской Германии на СССР через территорию Ирана пролегла дорога, по которой значительная часть американских военных грузов по ленд-лизу поставлялась в СССР. В северных районах Ирана безопасность советских границ и перевозимых военных грузов обеспечивала советская ударная группировка, в состав которой входили две армии. Разведотделы штабов этих армий вели активную работу по нейтрализации деятельности германских разведчиков, диверсантов и террористов. В Тавризе, Реште, Пехлеви, Казвине и других городах Северного Ирана действовали тайные фашистские группы.