Держится. Изо всех сил старается не показывать свой страх.
Мой интерес к ее проблеме возрастает в геометрической прогрессии. Нутром чувствую, во всей этой истории что-то не то.
– Александр Петрович, – произношу с нажимом, многозначительно зыркаю на Хмельницкого.
Так и хочется попросить его заткнуться. Но при пациентах все-таки этого делать не стоит.
Пусть Настя для меня не совсем чужой человек, но выяснять при ней отношения с Саней не стоит. Хмельницкий – прекрасный врач, и я не собираюсь подрывать его авторитет.
– У вас, кажется, пациент в реанимации есть. Сложный, – «мягко» намекаю ему на то, чтобы немедленно свалил отсюда.
Я хочу продолжить разговор с Настей, она только-только начала раскрываться. Саня, блин, знает, когда надо прийти и все испоганить. У него чуйка специально настроена на это что ли?
Не в первый раз.
– У нас, – говорит, особенно выделяя последнее слово. – Ты ведь его лечащий врач.
– Извини, если тебя задержала, – подливает масла в огонь Настя.
Отстраняется, и я буквально вижу, как девушка снова закрывается. Начинаю тихо беситься.
– Не переживай, – спешу заверить ее. – Все в порядке.
Я пытаюсь немного разрядить обстановку, но Настя остается напряженной и очень расстроенной. Слова про кардиолога словно выбили почву у нее из-под ног.
От одного взгляда на нее сердце сжимается, мне прям хочется помочь хоть чем-нибудь девушке.
Надо бы разобраться, для кого она ищет врача, и докопаться до правды. Чувствую, все не так просто, как на поверхности.
– Тебе совершенно не о чем беспокоиться, – продолжаю успокаивать девушку.
Я не могу видеть ее такой потерянной и печальной, с потухшей надеждой в глазах.
– Зато тебе есть о чем, – вставляет свои «пять копеек» Хмельницкий.
Он до сих пор так никуда и не ушел.
– А вот теперь я попрошу поподробнее, – разворачиваясь всем корпусом, с вызовом смотрю на него.
Ну прям бесит!
Неужели не видит, что он – лишний, и у меня с Настей серьезный разговор?
Я, конечно, уважаю Санька. Он – отличный спец, прекрасный друг и шикарный врач. Но порой как что скажет… Не в бровь, а прямо в глаз.
Хмельницкий не умеет изворачиваться, он всегда всем говорит то, что думает, в лоб. Как только Василиса с ним живет? Не понимаю.
Хмельницкой-Высоцкой памятник поставить можно. Вот честно!
А если серьезно, то я ей восхищаюсь. Женами Майорова, Высоцкого, Игнатова тоже. Девчонки невероятные просто! И моим друзьям повезло, что они смогли найти таких прекрасных жен, ведь выдержать жизнь с врачом сможет далеко не каждая женщина.
Парням повезло. Может быть, когда-то повезет и мне.
– В ординаторской поговорим, – Саня бросает многозначительный взгляд на Настю.
Друг всем своим видом показывает, что не собирается что-либо обсуждать со мной при пациентах. И здесь он совершенно прав.
Хмельницкий уходит так же быстро, как появился. Только что был здесь, мгновение, и его нет.
Мне тоже пора.
– Насть, извини, – начинаю.
– Я все понимаю, – улыбается печально-печально. – Ты нужен своим пациентам.
Глава 16. Настя
– Да перестань же ты названивать! – негромко возмущаюсь и пытаюсь отключить звук на телефоне, но тот повис.
Не реагирует ни одна кнопка, как ни стараюсь. Зажимая динамик свободной рукой, не позволяю мелодии звучать в полную силу и продолжаю нажимать на все кнопки.
Не понимаю, как в принципе включился звук. Ведь я держала все это время телефон на бесшумном режиме.
Мы в больнице, здесь слышимость ого-го. Я слышу все разговоры медсестер, причем даже те, которые они ведут едва ли не шепотом.
Викуля спит, и я ни в коем случае не хочу разбудить дочь. Сон для нее сейчас – это самое лучшее лекарство.
Мобильный продолжает звонить и лишь сильнее нервирует меня. Я только недавно уложила спать доченьку, мне нужно в душ и пора делать свои процедуры.
Не скидывается. Ну, блин! Что же за ерунда?! Смотрю на экран, там по-прежнему высвечивается незнакомый номер.
Видимо, мне попался какой-то слишком настырный рекламный агент. Или мошенник, который решил взять меня измором.
В очередной раз пытаюсь сбросить вызов, но вместо этого случайно принимаю его. Смотрю на начатый отсчет.
Подношу трубку к уху.
– Алло, – шепотом говорю.
Отхожу подальше от детской кроватки, делаю все, лишь бы Викуля меня не услышала. Уж лучше я быстро выслушаю рекламу, или очередное предложение обогатиться, или, напротив, предложение выступить свидетелем по делу, которое очередной «следователь» собирается возбудить.
Пусть дочка подольше поспит.
– Анастасия, – в динамике звучит знакомый голос, и у меня внутри все обрывается.
Дико хочется, чтобы я обозналась, но, увы, это не так. Спутать голос этого мужчины невозможно. Однажды, услышав его, он останется в подкорке, и я отреагирую на него даже спустя множество лет.
Мне звонит тот, кого я не желаю больше видеть. Тот, кто может разрушить мою жизнь по щелчку.
Это он. Отец Вики.
– Слушаю вас, – произношу непослушным от волнения голосом.
Ноги немеют, мне приходится сесть на пустую кровать.
Чувствую, как мои мир разрушается, и я ничего не могу с этим поделать.
– Ты нарушила условия контракта, – произносит суровый мужчина.
– Нет! Я ничего не нарушала! – вспыхиваю, словно спичка, и тут же замолкаю.
Спорить с биологическим отцом Вики нельзя. Он не приемлет никакого иного мнения, кроме своего, пусть и неправильного.
– Ты должна была родить мне здорового наследника, – продолжает мужчина уничижительным тоном. – А родила мало того, что дочь, так еще и больную!
– Со всеми претензиями, касаемо пола ребенка, не ко мне, – говорю хорошо заученную фразу. – Вам нужно было изначально договариваться о мальчике. Тем более, как я вижу, с девочками не все хорошо.
– В этом виновата ты! И только ты! – зло чеканит мужчина.
Меня аж передергивает от той ненависти и от того яда, которые исходят от него. Хочется просто взять и повесить трубку.
Но я-то знаю, что так делать нельзя. Только стоит мне прервать разговор, как не пройдет и часа, и биологический отец Вики будет стоять на пороге палаты.
Он могущественен. Его нужно бояться.
– Мы заключили контракт, – продолжает меня добивать словами. – Ты должна была родить ребенка и передать его мне с женой сразу же после родов. Мы тебя обеспечивали всю беременность! Денег давали, ни в чем не отказывали, а ты!
– Я родила вам больного ребенка, – выдыхаю.
Он так говорит про Вику, словно она не живой человек, а какая-то кукла. Трофей. Достижение.
Становится противно и паршиво от разговора с ним. В центре груди зияет дыра, слезы наворачиваются на глаза. Ах, моя бедная девочка!
– Именно! – рычит, не скрывая свой гнев. – Ты специально не говорила ничего о пороке! Специально оттягивала этот момент. Молчала, лишь бы я с женой ничего не узнал, – озвучивает свою версию произошедшего.
Кусаю губы до крови, делаю глубокий медленный вдох. Мне стоит просто неимоверных усилий на него не сорваться.
Бросаю взгляд, полный нежности и любви на дочь. Маленькая моя, так вот почему ты такой родилась… Ты знала, что они будут для тебя плохими родителями и не захотела с ними оставаться.
Ох…
Выдыхаю.
– Вы отказались от ребенка, – твердо произношу. Пусть даже не смеет утверждать обратное! – Заявили, что он вам больной не нужен. Ваша жена на весь коридор орала, что подписывает отказ, – напоминаю суровую правду. – Я, по-вашему, должна была позволить малышке попасть в детский дом? Нет! Это так не работает!
Говорю я с ним так борзо… И откуда только у меня силы?
Биологический отец Вики – страшный и серьезный человек. Когда я соглашалась на контракт, то совершенно не подозревала, с кем именно буду иметь дело.
А потом поняла. Но было уже поздно.
– Этот ребенок не твой, – чеканит зло. – Ты – всего лишь женщина, которая его выносила. Инкубатор.
Последнее слово обжигает, словно раскаленный металл. Мне становится не то, что не по себе, у меня аж дыхание спирает от страха и возмущения.
– Если бы не я, то у вас никогда не было бы дочери, – произношу и тут же жалею о своих словах.
Дочери у него и так нет. Малышка моя, и я никому не позволю забрать ее.
Ни при каких обстоятельствах! Пусть что хотят, то и делают.
Не позволю и точка.
– Значит так, – говорит тоном, не терпящим возражения. – Моя жена приедет в отделение, где лежит наш ребенок, через час. Собирай свои манатки. В твоих услугах ни она, ни я, ни наша дочь более не нуждаемся.
Глава 17. Настя
– Доброе утро, мам, – произношу, шмыгая носом. Мне плохо до ужаса, сердце вот-вот разорвется на части от безысходности, страха и тоски.
Меня сейчас переполняют эмоции. Они слишком разные, их много, и одолеть их не могу. Сил не хватает.
Я еле выждала время, чтобы позвонить матери и чтобы ее не разбудить.
Тимоша наверняка встал рано, в выходные он крайне редко долго спит. Зато если его вести в садик, то будет просить дать поспать чуть ли не до полудня.
Такой вот веселый у меня сын.
– Как ваши дела? – тут же спрашиваю и стараюсь держаться. Мне нужно быть сильной, ломаться и поддаваться отчаянию ни при каких обстоятельствах нельзя.
Я – мать. Мать двоих детей! И каждому из них нужна высококвалифицированная медицинская помощь…
Если с Тимошей все ясно, то вот с Викой… Ох…
Я очень сильно боюсь за дочь. Мне до безумия страшно ее потерять.
Больше никогда не увидеть свою малышку.
Хоть после разговора с биологическим отцом Вики прошло несколько часов, а я все никак не могу успокоиться. Перед глазами четко стоит картинка, как за моей девочкой ухаживают няни и сиделки в то время, как их женщина, желавшая стать матерью, занимается собой.
Чувствую, словно мне нож воткнули в самое сердце и медленно проворачивают его, причиняя нестерпимую боль.