– Я уйду отсюда только с ребенком! – отрезает тот.
– Если вы немедленно не уберетесь из отделения, то я вызову охрану, – заявляю категорично. – По документам Виктория Яковлева вам не дочь. Вы не имеете к ней никакого отношения.
За моей спиной шумно выдыхает Настя, она, видимо, не ожидала, что я окажусь на ее стороне.
– Мне плевать, что у вас за документы! – продолжает на эмоциях. – Вы должны отдать мне ребенка! Он мой!
– Моя, – поправляю. – Это ведь девочка.
Подмечаю, что он даже ни разу не назвал Вику по имени, не сказал, что это его дочь. Странно…
Схожесть у Вики и Насти, нелогичное поведение стоящего передо мной мужчины, его отношение к малышке и ее матери – все это вызывает просто колоссальное количество вопросов.
Ни на один из них ответа у меня нет.
– Вам я ничего не должен, – отрезаю сурово. – Даю последний шанс. Убирайтесь!
– Да пошел ты! – цедит зло и надвигается прямо на меня.
Понятия не имею, что у него в голове, но я не собираюсь отступать и подвергать своих девчонок риску.
– Иди в ординаторскую, запрись изнутри, – даю Насте указание. Вместе с ключами всовываю ей в руки свой телефон. – Набери Сане, – говорю, специально опуская фамилию друга. Надеюсь, она сообразит кого я имею ввиду.
– Хорошо, – отвечает быстро.
Настя уходит, а Станиславу я не позволяю кинуться вслед. Хотя по глазам вижу, как сильно он хочет это сделать.
– Не спеши, – преграждаю путь. – А то успеешь, – добавляю еле слышно и усмехаюсь недобро. Ситуация, конечно, складывается та еще…
– Дай пройти, – требует, явно не понимая с кем связался. Он по-прежнему считает, что я его должен слушать и выполнять все его требования.
Идиот!
– Если вы немедленно не покинете палату, то я вынужден буду применить силу, – предупреждаю. Достал.
Мало того, что проник без разрешения, так еще явился в верхней одежде в палату к ребенку, у кого пока еще толком не работает иммунитет. Вика после сложнейшей операции, она сейчас крайне уязвима для вирусов и бактерий, а он приперся в шмотках, в которых шляется везде. Анализы не сдавал, антитела к кори не выявлены… А что, если он переносчик и детей мне сейчас заразит? М?
Если в голове вместо мозгов бабки и жажда наживы, то это хуже опилок. Вот честно.
– Считаю до трех, – предупреждаю. – Дверь вон там, – показываю ему на выход из отделения.
Но Станислав даже не думает уходить.
– Один, – считаю. Я настроен решительно.
Он не двигается с места.
– Два, – продолжаю свой счет. Реакции ноль.
Ну что же… Я предупреждал.
Делаю шаг вперед, еще один. Станислав стоит на месте, он уверен, что я блефую.
Зря.
– Три, – озвучиваю последнюю цифру стоя с ним лицом к лицу.
– Докторишка, это твой последний рабочий день! – начинает мне угрожать. Ухмыляюсь.
– Да ладно? – скептически выгибаю бровь. – С чего это? С того, что не дал неизвестному похитить ребенка из отделения?
Он одаривает меня таким взглядом, что любой другой спасовал. Но разве меня таким напугаешь?
Я пришел сюда не за великими деньгами, не пробивался и не выворачивал себя наизнанку, чтобы в отделение к ребятам попасть. Если вылечу отсюда, то ничего по большей части не потеряю.
Только вот Станислав этого не знает и пытается угрожать, а я окончательно убеждаюсь в напыщенности стоящего передо мной индюка.
Придурок!
Не сводя с меня пристального взгляда, он заносит руку для удара, но я успеваю быстрее. Уворачиваюсь. Кулак вместо моего лица влетает в дверь, стекло разбивается, образуется дырка и кулак по инерции летит дальше. Останавливается лишь влетев в стену.
Из глаз нарушителя порядка брызжут слезы.
Не теряя даром времени, скручиваю придурка в три погибели, крепко удерживаю и вывожу в коридор. В этот момент открывается дверь отделения и на пороге появляется Саня Хмельницкий с охраной.
Друг окидывает меня встревоженным взглядом, повреждений не видит и тут же переключает внимание на мужчину в моих руках.
– Парни, выводите, – кивает на него.
– Он причинил материальный ущерб, – поясняю охране. – Собирался похитить ребенка из отделения, – добавляю, намеренно подливая масла в огонь. – Помимо него задержите постовую медсестру и вызывайте полицию. Пусть с ними разбираются в соответствии с законом.
– Дмитрий Владимирович, все сделаем в лучшем виде, – обещает старший смены.
– На провокации не ведитесь. На угрозы тоже, – добавляет Санек. – Если будут какие-либо вопросы, то посылайте сразу либо ко мне, либо к Кириллу Александровичу. Он –заведующий отделением. Скоро приедет сюда.
– Александр Петрович, не переживайте, все будет сделано как подобает, – заверяет его один из охранников.
Станислава выводят, Саня вместе со мной смотрит ему вслед.
– Кирюхе уже позвонил? – спрашиваю.
– Ему по ошибке твоя Настя позвонила и все выпалила, – одаривает меня красноречивым взглядом.
– Оу, – все, что могу сказать. Чувствую, Кир мчит в центр на всех парах и совсем скоро приедет в отделение.
Когда приедет всем нам будет трындец. Игнатов умеет его устраивать.
– Иди к своей женщине, Дим, – произносит Санек, наблюдая за тем, как Станислава заводят в лифт. Дверь за ним закрывается.
Блин, как Хмельницкий вечно все узнает раньше времени? Я еще сам для себя ничего еще не решил, а он уже все за нас порешал.
– Городилову наберешь? – уточняю перед тем, как уйти.
– Уже, – ухмыляется.
– И что бы я без тебя делал? – усмехаюсь в ответ.
– Вали уже, – отмахивается от моих слов. – Успокой свою женщину.
Глава 31. Настя
– Тише, моя хорошая, – прошу Викулю. Мне страшно до жути, голос дрожит.
Я не понимаю как Станислав пробрался в палату, но от этого легче не становится. Раз получилось единожды, то сможет еще раз.
Вся система безопасности оказалась лишь красивой картинкой. КПП, магнитные замки, пропуска… Ерунда!
Это остановит разве что родителя с ребенком, которые заблудились в гигантском комплексе и ищут помощь, но в пустых коридорах никого нет.
Помню, когда шла сюда, так меня поразило количество запертых дверей, магнитные замки встречаются не только на входе в отделение, но и порой даже при заходе на этаж.
Ничего из этого не помешало Станиславу дойти до палаты и попытаться выкрасть Викулю. Не понимаю, почему его не остановила охрана, ведь без предварительного согласования с лечащим врачом и заведующим отделения она не должна была никого пропускать.
Одни сплошные вопросы и ни единого ответа. В голове полнейший кавардак.
Малышка плачет. Поджимает ножки к животику, то и дело вскидывает ручки в разные стороны, никак не может успокоиться. Викуля очень сильно испугалась и я прекрасно понимаю причину, только вот сделать с этим ничего не могу. Пока по крайней мере.
Моя доченька очень нежная. Вика крайне восприимчива к выдаваемым рядом с ней эмоциям, она чутко чувствует перепады настроения, четко понимает когда я злюсь или грущу. Малышка особенная девочка, она очень ранимая и не приемлет чужих.
Удивительным образом она воспринимает Диму Ланского. Спокойно идет к нему на руки и дает делать с собой все, что посчитает нужным сделать врач.
За исключением Димы, с остальными поведение Вики вполне закономерно и логично, ведь только стоило появиться на свет, как малышку забрали. Увезли в далекое от мамочки место, сделали больно, погрузили в сон. Ей было плохо, а меня рядом не было.
Никак себе этого не прощу.
Поэтому нет ничего странного в столь сильной реакции Вики. Она не на шутку перепугалась, ведь в палату ворвался посторонний, он кричал и едва не взял ее на руки, что совершенно неприемлемо по отношению к малышке.
Перед глазами тут же всплывает картинка, как Станислав берет Вику на руки, заворачивает в плед и выносит из отделения.
Меня начинает трясти.
Чтобы не выронить дочь из резко ослабевших рук, сажусь на диван. Мыслей в голове целый ворох, эмоций еще больше, а от осознания всего ужаса, что надвигается, хочу убежать.
Только вот бежать некуда.
– Тише, моя маленькая, – едва ли не плача уговариваю дочь. – Мамочка тебя ни за что не оставит! У нас все будет хорошо!
Шепчу доченьке ласковые слова, даю обещания, а сама понимаю, что может быть некоторые из них сдержать не смогу. От этого осознания сердце на куски разрывается, когда я подписывала контракт, то даже не представляла на что иду.
Нет. Я не могу отдать никому свою дочь. Это сродни предательству самого дорогого, что есть в моей жизни.
– Викуля, девочка моя, – Плачу. Шепчу. В голос вкладываю всю нежность, что есть в моем сердце. – Пожалуйста, прости меня, – произношу душа всхлип. – Я виновата перед тобой и теперь даже не представляю, как все исправить.
Малышка словно чувствует мою боль, смотрит мне в глаза, затихает и снова начинает плакать.
Нет, Настя, так дело дальше не пойдет. Нужно немедленно успокоить дочку.
Ставлю Викулю “столбиком”, прижимаю к груди, поднимаюсь на ноги и начинаю расхаживать по ординаторской. Покачиваю дочку, напеваю ей колыбельную, но успокоить никак не могу.
Прекрасно понимая, что малышке нельзя сильно напрягать переднюю брюшную стенку, я продолжаю ее успокаивать. Кладу Вику на локоть, улыбаюсь сквозь слезы, укачиваю и продолжаю петь.
Плавно переступаю с ноги на ногу, покачиваюсь и замечаю, что моя девочка заканчивает плакать. Она сладко зевает, в глазах появляется сонливость, осталось чуть-чуть и Вика отправится ко сну.
Смотрю на свою доченьку. Изучаю каждую черточку, с трепетом и осторожностью чмокаю в нос. Малышка морщится, но тут же закрывает глазки засыпая. Улыбается во сне.
– Настя? – из коридора доносится мужской голос.
У меня моментально сбивается дыхание, ком подскакивает к горлу, я дергаюсь и едва не роняю дочь. Замираю.
Сердце колотится с бешеной силой.
– Насть, открой, – просит мужчина, дергая ручку запертой за ключ двери.