Узнаю голос и мне сразу же становится легче. Неужели Станислав ушел?
– Дим, это ты? – спрашиваю, не веря своим ушам.
– Я, – заверяет меня. – Кто ж еще.
Со всех ног кидаюсь вперед, открываю дверь и тут же оказываюсь в объятиях Ланского. Он заключает меня в стальное кольцо своих рук, прижимает к груди и тут меня прорывает.
Не замечаю, как сама льну к нему.
– Тише, тише, – успокаивает, чувствуя, как сильно меня трясет. – Все в порядке. Тебе и Вике ничего не угрожает.
– Правда? – поднимаю на него глаза полные страха и боли. Во взгляде теплится робкая надежда.
– Конечно, – заверяет. – Вы под моей защитой, вам ничего не грозит.
Не в силах справиться с наплывом чувств снова прислоняюсь к широкой мужской груди, а Дима вновь меня обнимает крепко.
Не знаю сколько по времени мы так стоим, но будь моя воля, я бы стояла так вечность. В объятиях Димы чувствую себя словно вернулась домой.
– Спасибо, – шепчу. Благодарность переполняет.
– Мы со всем справимся, – вновь заверяет меня.
Дима наливает мне чай, помогает переложить Вику удобнее, следит, чтобы я попила.
– Настя, ситуация со Станиславом выходит сложная и неприятная, – произносит открыто. – Скажи мне все, как было самом деле. Не только то, что я должен знать.
Глава 32. Настя
Кусаю губы, думая, как обо всем рассказать. Понимаю, что выполнить просьбу Димы не получится, как ни старайся.
Я подписывала дополнительные соглашения и должна молчать. Потому что если я заговорю, то это все приведет с таким последствиям, которые страшно представить.
– Я ведь вижу, как Вика похожа на тебя, – говорит Ланской, намеренно пробивая мою и без того пошатнувшуюся оборону.
– Тебе кажется, – выдаю, с трудом сглатывая слезы.
Я тоже это вижу… Не могу не замечать! А от осознания, что едва не случилось, становится только страшнее.
Дима подается вперед, берет мои заледеневшие руки, прячет их между своими ладонями, греет.
– Мне ты можешь сказать, – произносит уверенным голосом. – Я тебя не выдам, а помочь смогу.
– Дим, я подписала документы о неразглашении, – говорю с горечью.
– И? – в упор смотрит на меня. – Там разве нет пункта, по которому ты можешь все рассказать? Например, если тебе угрожает реальная опасность?
Смотрю на него, пытаюсь вспомнить и не могу.
– Я не знаю, – пожимаю плечами. – Нужно документы смотреть.
– Насть, – Ланской пытается держать себя в руках, но я замечаю его нервозность. – Он едва не выкрал Вику, и я должен знать, что еще ей угрожает. Если завтра он придет сюда с нарядом полиции, на тебя наденут наручники и уведут, то малышка останется одна, с ней никто не будет возиться. Ты это понимаешь? – в упор смотрит на меня.
– Угу, – киваю судорожно сглатывая. На самом деле об этом я не подумала…
Что-то мне не хорошо.
Смотрю на Ланского, думаю, как быть дальше, и понимаю, про придется рассказать правду. Он должен знать.
– После подписания контракта на суррогатное материнство, Станислав с женой настояли, чтобы все манипуляции проводились в клинике их хорошего друга, – начинаю делиться воспоминаниями. – Как выяснилось позже, это был друг детства Станислава и старший брат его жены.
– Как интересно, – произносит с недоброй ухмылкой Дима.
– Я тогда этого еще не знала, – добавляю, чтобы хоть как-то объяснить, почему согласилась на смену клиники. – Они меня убедили, что там самое современное оборудование, прекрасные врачи и у них есть опыт ведения подобного рода беременности. Понимаешь, мне срочно были нужны деньги, я ограничена по времени, и второго шанса просто могло не быть.
– Понимаю, – кивает. – Название клиники не напомнишь? – Ланской берет блокнот и ручку, с ожиданием смотрит на меня.
– Конечно, – киваю. Называю адрес и наименование медицинского центра, имя врача, рассказываю про проведенные манипуляции, не забываю про наркоз. В общем, делюсь всем, чем только могу. Дима слушает.
И чем больше я рассказываю, тем более хмурым становится его лицо.
– Значит, тебе проводили некоторые манипуляции под наркозом? – хмурится сильнее.
– Да, – киваю. – Меня заверили, что это для моей же безопасности. Обезболили, погрузили в сон, а когда я проснулась, то увидела лишь небольшой след от прокола.
– Интересно как, – ухмыляется и от этой его ухмылки у меня мороз пробегает по коже.
– Дим? – вопросительно смотрю на мужчину.
– Рассказывай дальше, – просит и не спешит комментировать свои слова.
– А дальше мне сказали, что я подхожу им, – пожимаю плечами. – Мы продолжили подготовку и мне подсадили эмбрион.
–Угу, – кивает задумчиво. Отрывает взгляд от блокнота и смотрит на меня. – Слушай, а что за дополнительные соглашения ты подписывала?
– Ой, там все сложно, – признаюсь в итоге. – Жена Станислава попросила меня провести дополнительные обследования, как раз те, что под наркозом. Она сказала, что хочет убедиться в моем здоровье и для этого нужно будет взять биопсию. Рассказала, что этот ребенок очень нужен ее мужу и что у них нет времени на другую попытку.
– Почему нет времени? – тут же подключается Дима.
– Я не знаю, – пожимаю плечами. – Разве мне кто скажет? Я ж для них всего лишь инкубатор, Дим, – печально поджимаю губы.
– Ну хорошо, ты подписала допник. А дальше? – снова задает вопрос.
– А дальше я услышала разговор, что у Станислава проблемы с наследством и ему срочно нужен ребенок, – вспоминаю, как они кричали в кабинете моего гинеколога. – Их не волнует ничего, только то, чтобы через девять месяцев я родила.
– Даже так, – удивляется Ланской.
– Ага, – киваю с легкой ухмылкой. – Тогда меня все устраивало, ведь сам понимаешь, чем скорее я б родила, тем быстрее получила деньги и сделала операцию Тимоше.
– Понимаю, – кивает. Берет меня за руку, чуть сжимает, приободряя. – Я тебя не осуждаю, Насть, – произносит, смотря мне прямо в глаза. – Я не знаю ни одной женщины, которая так сильно бы любила своего ребенка. Кто пошел бы на такую жертву, как ты, ради его спасения.
От его слов в груди становится тесно, я чувствую себя обнаженной. Словно Дима с меня снял все защитные барьеры, убрал все щиты, и я теперь стою полностью беззащитная перед ним.
– Настенька, – говорит трепетно. – Мы обязательно со всем справимся. Разберемся! – заверяет с жаром.
– Спасибо, – не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, всхлипываю.
Дима раскрывает свои объятия, притягивает меня к себе и крепко обнимает.
– Настюша, милая, – произносит с надрывом. – Я с тобой! – заверяет. – Ты не одна.
Глава 33. Настя
Тревожная ночь переходит в не менее тревожное утро. За окном светает, а я так практически не сомкнула глаз. Настроение на нуле, ожидание новых трудностей его подгоняет опуститься еще ниже и мне все труднее становится держать себя в руках.
А ведь надо бы.
– Доброе утро, – в палату без стука заходит Дима. В его взгляде столько нежности и тепла, что на душе сразу становится легче.
Ланской в принципе особенным образом действует на меня. Стоит увидеть мужчину, как у меня учащаются пульс и дыхание, если бы не вся серьезность ситуации, в которой мы с Викой оказались, то можно было подумать, что я влюблена.
Но это ведь бред. Быть такого не может!
Просто Дима – мой первый и единственный мужчина и именно поэтому у меня на него такая реакция.
– Привет, – мне даже не нужно выдавливать из себя улыбку, она сама появляется на губах.
Смотрю на Ланского и понимаю, он не уезжал домой. После инцидента со Станиславом и нашего разговора, остался в отделении.
– Ты все-таки здесь ночевал? – удивляюсь, видя взлохмаченные волосы на голове у мужчины.
– Конечно, – говорит твердо. «Не мог тебя одну оставить» читается между строк.
От проницательного мужского взгляда кровь приливает к щекам. Мне становится жарко и вместе с тем душно.
Кружится голова.
Дима заходит в палату, подходит к Вике, останавливается и некоторое время смотрит на малышку. Судя по легкой улыбке, что касается уголков губ, он остается довольным.
Оставляет мою дочку спать и направляется прямиком ко мне.
– Держи, – протягивает белый бумажный стаканчик со свежесваренным кофе. Из второго такого же отпивает сам.
Сделать глоток кофе хочется нестерпимо, но разве кормящей матери можно? Вряд ли.
А маме ребенка с врожденным пороком развития ЖКТ и подавно нельзя.
– Мне нельзя кофе, – напоминаю мужчине.
Вообще удивляюсь почему Дима вдруг именно кофе меня угостил. Не думаю, что он забыл про грудное вскармливание.
А может и правда, забыл.
– Можно, – кивает. – Он без кофеина.
И эти три слова в очередной раз переворачивают весь мой мир.
– Спасибо, – произношу с благодарностью, принимая бодрящий напиток. Мне очень приятна его забота и я даже не думаю этого скрывать.
– На здоровье, – искренне улыбается мне.
А еще я вдруг замечаю за собой странную реакцию организма, сердце слишком быстро начинает биться и дыхание сбивается. Мне снова хочется спрятаться в коконе крепких мужских рук.
Чтобы скрыть внезапно появившееся волнение, подношу стаканчик ближе к лицу, делаю вдох и едва не стону от удовольствия, ощущая божественный аромат. Делаю глоток.
– М-м-м, – закрываю глаза. Очень вкусно. Это как раз то, чего мне не хватало, пока я здесь лежу. – Спасибо, – благодарю Диму еще раз.
– Как ночь? – спрашивает, присаживаясь на край кровати. Я невольно подаюсь чуть вперед.
Смотрю на мужчину, пытаюсь справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Еще никто и никогда не вызывал такие эмоции у меня, как Ланской.
Хоть уже утро, но я вижу, как сильно Дима устал, его внимательные глаза смотрят с заботой, а я понимаю, как сильно ему самому забота нужна.
Подбородок и щеки покрыты трехдневной щетиной, рубашка помята, а ведь ему нужно быть собранным и готовым. Он – врач. Ему на износ работать нельзя.