Отбрасываю воспоминания прочь, сейчас не до них. С трудом поднимаюсь с кровати, все тело ломит.
Пересиливая боль в мышцах, встаю. Проверяю дочку, поднимаю пеленку и смотрю на экраны инфузоматов. Нужно четко понимать, через какое время они запищат. Я должна быть готова подскочить и тут же нажать на кнопку, иначе Викулю разбудят.
С радостью понимаю, что капельницы не закончатся еще в течение нескольких часов, лекарства достаточно, и поэтому я спокойно могу приготовить дочурке еду.
Открываю термос, наливаю в бутылочку и понимаю, что вода остыла. Пытаюсь вспомнить, как давно наливала в него кипяток, но память отказывается помогать.
Поэтому выливаю остатки остывшей воды в раковину и, убедившись, что дочка спит, выхожу из палаты. Направляюсь в буфет.
Набираю воды, ставлю чайник и жду, пока тот закипит.
Каждую секундочку думаю о дочери, поэтому то и дело подхожу к приоткрытой двери. Слушаю, не заплакала ли. Ведь если заплачет, то я брошу все и сразу же побегу к ней.
– Сань, ты издеваешься? Какая, нафиг, операция? Ты анализы видел вообще? – вдруг доносится до моего слуха. Застываю.
Я без труда узнаю того, кому принадлежит голос. Дима.
И понимаю, что он очень зол.
– В том-то и дело, я видел анализы, – произносит другой мужчина. – А еще я прекрасно вижу динамику и четко осознаю, что если мы не возьмем его на операционный стол прямо сейчас, то утром уже брать может быть некого, – говорит на эмоциях.
– Сань, ты в своем уме? – возмущается Ланской. – Лечащий врач напрямую запрещает оперировать, а ты…
– Да плевать мне на лечащего врача! Кисляков – дебил! – рычит тот, кого называют «Саней». – Значит так. Я готовлю ребенка к экстренной операции, – чеканит зло. – Ты со мной? – пауза. – Или нет?
Щелкает чайник, я вмиг отвисаю. Не расслышав ответа Ланского, наливаю полный термос воды.
Дрожащими от волнения руками закручиваю крышку, но получается у меня это только с третьего раза. Ах, вот почему я все близко к сердцу принимаю? Теперь еще сильнее буду переживать.
Еще раз наливаю в чайник воды, снова его ставлю. Мало ли кому понадобится кипяток или просто остывшая кипяченая вода, пусть лучше чайник будет полным. В отделении помимо меня еще полным-полно других мам и малышей.
Глубоко погрузившись в свои мысли, направляюсь к выходу из буфета и иду в палату. Открываю дверь, переступаю порог и со всей силы врезаюсь в широкую мужскую грудь. Резко отступаю, теряю равновесие, взмахиваю руками, пытаясь удержаться, но устоять не могу. Лечу.
Зажмуриваюсь, готовясь к неминуемому столкновению с жестким холодным полом, собираю всю волю в кулак, чтобы не заорать. Секунда. Мгновение. Сейчас будет больно.
Но боли не наступает. Меня подхватывают сильные руки, поднимают, фиксируют и прижимают к груди.
– Настя? – удивленно произносит Ланской.
– Дима? – в шоке смотрю на него.
Наши взгляды встречаются, на глубине его глаз буквально на миг мелькает узнавание, но тут же затухает. Все-таки не узнал.
Аккуратно выбираюсь их кольца стальных рук, делаю глубокий вдох.
– Дмитрий Владимирович, извините, – обращаюсь к нему официально. – Не ожидала кого-то встретить в столь поздний час.
– Не ударилась? – Ланской игнорирует мой официальный тон. – Все в порядке? – пытливо смотрит мне в глаза.
Сердце пропускает удар.
Ах, Дима… Знал бы ты…
Если бы ты только знал.
– Все хорошо, – отвечаю дежурно. – Я за кипятком ходила, – приподнимаю термос, показывая причину своего появления посреди ночи в буфете. – Нужно Вику кормить. Время уже подошло.
– Ты уже делала перерыв? – задумчиво смотрит на часы.
– Да, – киваю и продолжаю придерживаться нашей темы. Сейчас нет ничего важнее ее. – Только что.
– Отлично, – говорит витая в своих мыслях. – Идите, кормитесь, – кивает в сторону палаты. – Я позже зайду.
– Утром? – уточняю на всякий случай.
– Нет, – заявляет. – Я сейчас в операционную, как закончу там все – приду.
Глава 11. Дима
Ее взгляд… Он не дает мне покоя. Сводит с ума, дергает за давно позабытые струны души и разносится по клеткам, резонируя. Впивается в сердце сотнями тысяч стрел.
Чувство, будто мы были знакомы, встречались ранее, не отпускает ни на миг. Оно настолько реальное, что я даже сам начинаю этому верить.
Смотрю на Настю. В голове щелкает.
И вдруг я четко осознаю, что помню его. Помню этот взгляд.
Сердце начинает быстрее стучать, дыхание учащается, мысли вихрем начинают кружить в голове. Мы знакомы! Я в этом уверен! А еще отчетливо понимаю, что Настя прекрасно помнит меня.
В памяти всплывают давно позабытые воспоминания, короткие отрывки фраз, жесты, тепло и нежность прикосновений, ее взгляд, наши эмоции и то, как между нами полыхает.
Нет, мы однозначно встречались. Даже были близки. В этом сомнения нет!
Но, блин, в моей жизни было не так много случайных связей и брошенных мной женщин, чтобы я кого-то из них не узнал.
У меня профессиональная память на лица, я отчетливо помню всех, с кем встречался даже мимолетом. А уж женщину, с которой провел ночь, точно не должен забыть.
– Насть, – отбрасываю все доводы разума и обращаюсь к ней. – Мы ведь знакомы, – говорю, внимательно наблюдая за мимикой, эмоциями, каждым движением. Мне нужно понять, почему она лжет.
– Вряд ли, – отвечает, упрямо приподнимая подбородок, а я замечаю страх, едва успевший промелькнуть в глазах.
Интересно…
– Что-то мне подсказывает, что вы, барышня, лжете, – озвучиваю свои мысли, смотря ей прямо в глаза.
Настя старательно делает вид будто не понимает, о чем речь, но от меня не укрывается, как быстро у нее начинает биться венка на шее. Учащается пульс.
Настя, мы ведь были близки, я же точно знаю. И ты все помнишь в отличие от меня.
Но почему не признаешься в этом? Странно…
Я должен во всем разобраться. Видимо, сам.
– Вы меня с кем-то спутали, – продолжает стоять на своем. – Мы с вами никогда прежде не встречались.
Только вот реакция девушки говорит совершенно об обратном.
Не понимаю, почему мне не удается в полной мере вспомнить все обстоятельства нашей встречи. Вроде, в моей жизни не было столь ярких моментов, про которые я намеренно забыл.
Да, пару раз в жизни напивался до беспамятства. С кем не бывает? Это ведь жизнь.
Последний раз напился несколько лет назад после того, как застукал свою девушку в постели с каким-то парнем. Я никому из них ничего не сделал. Они даже не поняли, что я их увидел.
Вместо разборок развернулся и отправился в ближайший ночной клуб.
Вот там уже толком не помню, что происходило. Но знаю точно, что проснулся я в гостиничном номере один.
Вряд ли в том состоянии я бы замутил с какой-то девушкой. Хотя кровь на простыне потом еще долго не давала мне покоя.
Почему-то сейчас вспоминается именно этот факт.
– Ты врешь, – говорю открыто и прямо. – И я обязательно выясню, почему.
– Нет! – вспыхивает.
– Дим, ты скоро? – ко мне подходит Игнатов.
– Кир? Что ты здесь делаешь? – в шоке смотрю на него.
Он не должен был появляться в отделении ни при каких обстоятельствах, ведь у него Марина и Ева дома, девчонки устроили Киру праздник. Он собирался с ними побыть.
– Саня позвонил, сказал, что там сложный случай и попросил приехать, – коротко отвечает. – Хмельницкому нельзя отказывать, сам знаешь.
– О, да, – ухмыляюсь. Бросаю на Настю беглый взгляд.
Она стоит ни жива, ни мертва. На лице застыла нечитаемая маска, и если я продолжу давить на нее, то она может сломаться.
Вижу ее эмоции и отступаю назад. Не хочу никого ломать, пусть лучше сама обо всем расскажет.
На уровне подсознания я помню изгибы стройного тела, запах, тепло. А еще отчетливо помню наполненный болью взгляд. И слова, что она застукала своего парня с подругой.
Стоит на мгновение закрыть глаза, как в памяти мгновенно всплывают откровенные воспоминания. Яркими красками мелькает давно позабытая мною ночь, ее слова, мои признания…
В голове снова щелкает. Делаю шаг назад.
Смотрю на стоящую перед собой девушку и не верю своим глазам. Так это она! Это была она! Я теперь точно знаю.
– Дима, идем, – Игнатов тянет меня назад. – Нас пациент ждет. Состояние критическое, нельзя терять время.
– Идем, – с трудом возвращаюсь в реальность.
Иду следом за другом, а у самого сердце вот-вот выскочит из груди. Безумно хочу остаться наедине с Настей.
На это раз она признается во всем! Почему не рассказала сразу о той ночи, почему согласилась стать суррогатной матерью, почему так упорно отказывалась признаваться в знакомстве.
У меня в голове неустанно крутятся сотни вопросов, я хочу получить ответ на каждый из них. И получу! На этот раз ей уйти не удастся.
Проведу операцию, спасу малыша, вернусь к ней, и мы обязательно обо всем побеседуем.
Останавливаюсь на секунду. Разворачиваюсь. Смотрю на нее.
Девушка словно статуя стоит на месте и не моргая смотрит на меня.
– Можешь больше не утруждаться, во лжи нет смысла, – произношу холодным сдержанным тоном. – Я все вспомнил.
Настя ахает. Широко распахивает глаза, теряется на мгновение, но тут же берет себя в руки и крепко сжимает дрожащие губы.
– Нечего вспоминать, – говорит едко, а я слышу неимоверное количество боли в каждом из ее слов. – Та ночь была ошибкой. Ты про нее забыл, я тем более. Сейчас ты – врач, а я – мать твоей пациентки. На этом все.
Забив на все на свете, делаю несколько шагов вперед, вплотную подхожу к ней и нависаю сверху. Внутри все горит.
– Настя, сейчас я ухожу на операцию, – чеканю, с трудом сдерживая рвущуюся наружу злость. – А потом я вернусь, и мы поговорим.
Глава 12. Настя
Он меня узнал. О, ужас! И что теперь делать? Продолжить молчать?
Конечно, я могу и дальше отнекиваться и строить из себя полную дуру, но ведь это все бесполезно. Дима не поверит, потому что он узнал меня.