— Вперед, мужики! Проскочите как по маслу...
Крепкий был парень, сильный, а сердце доброе, распахнутое...
Инспектор дорнадзора сержант В. Демидович:
— Помню, в командировке в отдаленном районе, на уборочной дело было, ближе к осени. Спали на полевом стане. Ночью уже холодно. С механизаторов одеяла сползают, но сон крепкий после работы, дрогнут, а не просыпаются. Так Валентин всю ночь на них одеяла поправлял.
Лейтенант милиции В. Мордовии:
— У Валентина была особая, можно сказать, врожденная интуиция на нарушителей порядка. Однажды он принял по рации сообщение, что на улице Запорожской «Волга» сбила женщину. Он патрулировал в том районе и, сориентировавшись, на предельной скорости вышел на поворот улиц Победы и Гагарина. И сразу в переулке между домами увидел, как скользнула во двор «Волга», лихо перескакивая через бордюры. Валентин не стал гнать по двору — люди там, а обогнул квартал, поставил свои «Жигули» поперек проезда и встретил «Волгу». Вообще у него была эта привычка — принимать на себя удар. Дело здесь не в шальной храбрости. Он сам отлично понимал и стажеров учил, что мы ответственны прежде всего за жизнь человека, попавшего в беду. А потом уже за свою...
Майское утро было свежим и нарядным. Под ласковыми солнечными лучами подсыхали лужицы на политых дорогах и тротуарах. От вида яркой зелени и благоухания цветочных газонов у людей светлели лица.
У здания дивизиона подтянутые, мускулистые парни ждут развода и слушают своего старшину. А тот, сам удивляясь вчерашнему открытию, рассказывает, как увлеченно впервые играл в «гаишника» его шестилетний Алешка.
— Чураков! — послышался голос командира.
Вмиг посерьезнев и быстрым движением поправив слегка сбившуюся фуражку, старшина исчез за дверью. Когда вернулся, на молчаливые взгляды сослуживцев ответил:
— Еду в Сергиевск. Сопровождающим. Скоро увидимся на трассе.
Улыбнулся, поднял руку, и его желто-синие «Жигули» с номером 26—70 КШШ исчезли за поворотом...
Чураков вел машину мастерски, плавно, без рывков. Мелькали полосатые оградительные столбы, гудел ветер, упруго бьющий в лобовое стекло. За ним шла колонна автобусов: двести шестьдесят рабочих треста Промстрой направлялись в Сергиевск. Инспектор держался ближе к центральной линии, стараясь «отжать» встречный транспорт от автобусов, обеспечивая их безопасность на дальних подступах.
И вот — роковой сорок девятый километр.
Навстречу шли тяжело груженные ЗИЛы. Вдруг из-за них, обгоняя, вывернул мощный КамАЗ с прицепом. Его столкновение с головным автобусом было неминуемо...
Шофер В. Корнилов, который вел первый автобус, потом рассказал:
— «Жигули», когда грузовик выскочил, сначала резко затормозили. Я хорошо видел, как инспектор оглянулся на нас. Затем он прибавил обороты двигателя и резко повернул машину, загораживая нас собой...
Татьяна Чуракова, жена Валентина:
— Когда Валя приходил домой, сразу всем становилось веселее и настроение поднималось. Такой он был, жизнерадостный. Сына очень любил. Алеша наш рос беспокойным, много приносил забот и хлопот, и Валя многое брал на себя. С работы вернется — и в магазин сходит, и печь истопит, и обед приготовит. Так это легко все у него получалось, будто и не устал он вовсе. Уже после того, как его не стало, я узнала, какая тяжелая, нервная, опасная была у него работа.
А что он так поступил, я не удивляюсь. Идем мы с ним из гостей однажды и видим, как трое парней бьют одного. И народу кругом полно, а никто не заступится. Валя, не мешкая, к хулиганам, разогнал их, а мужчин пристыдил, что не остановили тех хулиганов. Он никогда не мог пройти мимо грубости, жестокости. Скажет мне: «Танюша, в сторонку», — и разбирается.
Алеша на него очень похож. Вот детская фотография Вали, вот Алексея — одно лицо...
По дороге идут машины. Спешит, не останавливается их поток. Вот сорок девятый километр, тот самый. Желто- синие «Жигули» с проблесковым «маячком» на крыше сворачивают с обочины и замирают. Лейтенант Валерий Мордовии выходит и несколько минут стоит, глядя на мелкие-мелкие осколки стекла на асфальте от машины Валентина Чуракова. Ветер шевелит густую, с широкой полосой седины, шевелюру Валерия. Отсвечивают капельки стекла, словно застывшие слезы... Спешит, не останавливается поток машин. Не останавливается, не прерывается память.
В майское утро, двадцать шестого числа, когда навсегда уехал от друзей Валентин, они собираются у его скромного обелиска. Хорошо, что он стоит на самом краю косогора, внизу под которым пролегает бойкая дорога. Они стоят плотной шеренгой, склонив головы, и слушают такой привычный, ровный дорожный шум. А потом присаживаются на несколько минут на зеленую траву косогора и... поют. Поют про сотню юных бойцов из буденновских войск. И с друзьями Валентина — Алексей в милицейской фуражке. Вылитый отец...
Родина высоко оценила подвиг своего сына: старшина милиции Валентин Владимирович Чураков награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
В зале боевой славы застыли в строю сотрудники милиции. Вручая награду родным героя, начальник УВД генерал-майор милиции В. Ф. Шарапов сказал:
— Валентин Чураков был подготовлен к подвигу всей своей жизнью. Его хорошо воспитывали в семье, школе, комсомоле, в армии. И потом он получил крепкую профессиональную закалку в дивизионе дорожного надзора, подразделении, сплоченном и дисциплинированном. И в решительный момент, когда проверяются качества сотрудника милиции и человека, он сделал все, что требовали от него долг и совесть, как продиктовали ему мужество и доброта.
Он погиб, защищая двести шестьдесят жизней. Было ему двадцать девять лет...
ФЕДОР НИКИФОРОВ. СХВАТКА НА КАМЫШОВОМ ОЗЕРЕ
— Откуда все-таки приходят в милицию?
— Путей много. Но чаще всего после службы в армии.
Из разговора
Великое звание
О чем может думать человек, собирающий в лесу грибы?
Прапорщик Александр Винокуров осторожно разгребает сухим прутиком опавшую листву. Глядит под ноги. Глаза делают свою работу, мысли — свою... Вон крупно отпечатались на косогоре подковообразные следы. И в каждом — светло-коричневая шляпка подберезовика. Семь штук крепышей один к одному. Этакая прерывистая грибная строчка на земле. Видать, лось, однажды пройдя здесь, копытами угодил в грибницу и разнес, рассеял ее.
За все лето и осень Александр Филимонович, пожалуй, впервые выкроил для отдыха часок-другой из непрерывной цепи старшинских забот. Цели уж ему захотелось побыть в одиночестве, значит, в том есть необходимость. Накануне у него состоялся не очень приятный разговор с одним из подчиненных. В общем-то ничего чрезвычайного не произошло. Но это смотря для кого как... Тот, с кем он. беседовал, незадолго перед отбоем, в личное время, оказался свидетелем нарушения внутреннего порядка. Устроившись в курилке, трое солдат решили сыграть в подкидного дурачка. Игра в карты в армии запрещена. Но видевший это не сделал замечания своим товарищам. Он сам не участвовал, но и не препятствовал нарушению. Словом, занял позицию пассивного наблюдателя. Между тем человек этот — кандидат в члены партии.
Оставшись с ним наедине, прапорщик сказал: — Коммунист — великое звание. Вы находитесь пока на подступах к нему. А вчера сделали шаг назад... Если каждый день по такому шагу, куда докатитесь?..
По лицу собеседника пошли красные пятна. Подействовали на него эти слова. Похоже, даже обидели. Но ведь говорил не кто-нибудь, а старшина подразделения, который к тому же еще и заместитель секретаря партийной организации. Пришлось молча, скрепя сердце проглотить обиду.
Винокуров догадывался о состоянии своего младшего товарища. Хороший, в сущности, парень, отличный специалист, он будет теперь несколько дней переживать. Ну что ж... Пусть сам придет к осознанию своего места в коллективе. Служить и отвечать лишь за себя — мало для коммуниста. А то, что попервоначалу обиделся, не беда. Это пройдет. Главное — чтобы понял.
Бывало и прежде, втихомолку «дулись» на Александра Филимоновича люди, задетые его прямотой. А спустя месяцы, годы, уволившись в запас, присылали письма. Благодарили за строгость спроса. За науку.
Товарищ старшина
То давняя история. Но не настолько, чтобы в подразделении совершенно забыли о ней. Тем более что она в своем роде единственная. За десять лет службы Винокурова в должности старшины в его практике ни прежде, ни потом ничего подобного не встречалось.
Как-то перед завтраком, на построении, солдаты, полные смятения, обратились к прапорщику. Оказалось, у одного пропали часы, у * второго — электробритва, а у нескольких человек — деньги... Накануне вечером из городка убыла большая группа прикомандированных. И кое-кто предположил: мол. не иначе, они.
Винокуров, однако, был другого мнения. Доложив командиру о чрезвычайном происшествии, он заметил:
— Наших гостей я не подозреваю. Во-первых, свалить вину на них — это самый легкий путь, и потому чаще всего неверный. Да и некрасиво по отношению к ним. Полагаю, вещи и деньги взял кто-то из своих. Специально подгадал так, чтобы отъездом прикомандированных прикрыть себя. Он же знал, что пропажу обнаружат сразу... Разрешите, товарищ майор, я сам возьмусь за это дело. Как говорится, тряхну стариной.
— Ну что ж, Александр Филимонович, вы меня убедили. Действуйте...
Старшина не спешил с расследованием. Но это лишь на взгляд со стороны. Потому что никого не вызывал, не расспрашивал, не уточнял обстоятельств. Зато он думал сейчас. Думал о подчиненных. Зная их прошлое и настоящее, еще и еще раз оценивал сильные и слабые стороны каждого. Взять деньги и ценности у товарища мог только эгоист по натуре. Подобный тип людей явно или тайно, в зависимости от обстоятельств, свысока относится к окружающим. А этим выдуманным превосходством своим, как экраном, отгораживается от угрызений совести.