— Кто убил Кузину?
— Не я! Я там не была.
— Вот следы ваших пальцев на туфле покойной! — Бардышев показал фототаблицу. — У Кузиной осталось двое детей. На кого оставлены малыши? Они спрашивают: «Где наша мама?...». Кто им ответит? Кто их согреет и накормит?..
— Я держала за ноги — она брыкалась. Почему не отдала сразу золото?! Золото ей дороже своей головы! Гераськин вынужден был...
— Дудников знал?
— Знал! Знал! Знал! Научил! — Пигалева ударилась в истерику. Бардышев вынужден был отправить ее в камеру. Он не поверил последним ее выкрикам.
Жуков осунулся за дни болезни. Седина снегом лежала на висках. Подперев кулаком голову, выслушал доклад Бардышева.
— Разрешите, товарищ майор, писать заключение? — Владимир Львович поглаживал два тома уголовного дела.
Вышел из-за стола Жуков, сжал плечо Бардышева.
— Молодцом, лейтенант! Приживешься в милиции. Ты любишь людей. В нашем деле это главное.
— Спасибо, Евгений Васильевич!
— А Фимка где? — вдруг спросил Жуков.
— А Фимка где? — эхом повторил Бардышев. И грустно поглядел сквозь толстые стекла очков на опись имущества Солуяновых, на разрешение Фимке вселиться в комнату матери, в дом возле костела, на Куйбышевской улице...
ВЛАДИМИР СОКОЛЬНИКОВ. НЕЛЕТНАЯ ПОГОДА
Эта повесть не документальная в строгом смысле слова, но в ней нашли отражение дела о валютчиках и спекулянтах золотом, о которых в свое время писалось в центральной и местной печати.
И хотя основные герои повести носят собирательный характер, некоторые из них имеют прототипы в реальной жизни, но, естественно, носят другие фамилии.
Конечно, не было ничего удивительного в том, что мощный скоростной экспресс обходил все «Запорожцы», «Москвичи» и даже новые «Волги». Странным было лишь то, как он делал это, — слишком уж резко, отчаянно, не соблюдая решительно никаких мер предосторожности. В таких случаях наметанный глаз автоинспектора сразу определяет: водитель в нетрезвом виде.
Но на этот раз ошибся бы многоопытный страж дорог: человек за рулем пьян не был. Лицо его было напряжено, он мертвой хваткой вцепился в баранку, не отрывая глаз от дороги. По лбу сбегали струйки пота, но водитель ни разу не позволил себе смахнуть их. Да и как смахнешь, если стрелка спидометра дрожит между цифрами 120 и 130 и автобус уже еле касается колесами земли, словно намереваясь взлететь.
Наконец за поворотом открылись приземистые строения аэропорта. И только тогда водитель чуть-чуть сбросил скорость. Взвизгнув тормозами, автобус, еще вздрагивая всем корпусом после сумасшедшей езды, замер на конечной остановке. Из кабины выпрыгнул полный человек с чемоданчиком и бросился к зданию аэровокзала, на ходу доставая из кармана билет.
...А посадка в лайнер ТУ-104 уже закончилась. У трапа осталась одна стюардесса, проверявшая у пассажиров билеты. Но вот и она поднялась по лестнице, встала в дверях.
— Все, что ли, Ниночка? — Из салона вышел высокий парень в форме ГВФ. — Пора отправляться.
— Ну и пожалуйста. — Девушка равнодушно передернула плечами.
— Как все? — Из-за спины парня в летной форме высунулась румяная физиономия молодого человека лет двадцати двух. — Уверяю вас, девушка, есть опоздавшие.
Следом за ним из салона выглянул еще один парень — невысокий, черноволосый, худощавый.
— Во-первых, опоздавших нет! — отрезала стюардесса. — Все, кто прошел регистрацию, на месте. А во- вторых... — Она грозно посмотрела на ребят. — Сюда нельзя выходить.
— Давайте-ка, ребята, давайте, — поддержал ее пилот, разводя руками. — Не положено...
— Девушка! Одну минуточку! — взмолился румяный, увидев, что по знаку стюардессы трап начал медленно отплывать от борта. — Я вам все объясню...
Но девушка внезапно подняла руку.
— Глянь-ка, Эрик, — кивнув в сторону аэровокзала, бросила она пилоту, — а похоже, что наш.
От аэровокзала что есть духу бежал полный человек с маленьким чемоданчиком в руках, тот самый, что примчался в аэропорт на «сумасшедшем» автобусе. Девушка знаком вернула трап, и опоздавший птицей взмахнул по нему на борт. Сунув девушке зажатый в руке билет, он, судорожно дыша, смахнул ладонью пот со Лба и даже попытался улыбнуться:
— Фу! Успел! Лучше поздно, чем никогда, верно?
Стюардесса улыбнулась, но ответить не успела,
замерев с билетом в руках. Два пассажира, умолявшие ее подождать, дружно подступили к опоздавшему. Девушке показалось, что они кинулись пожимать ему руки, но когда парни отступили на шаг, на запястьях у человека с чемоданчиком уже поблескивали... наручники.
— Ну вот и ладно, — удовлетворенно сказал румяный, любуясь своей работой. — А то уж мы прямо волновались.
А в дверях салона, закрывая спинами все происходящее от любопытных взглядов, стояли плечом к плечу еще двое — руки в карманах, спокойные.
Очевидно, меньше всего ожидал опоздавший такого оборота. Все еще не справившись с дыханием, он изумленно воззрился на появившиеся на руках «украшения» и вдруг выронил чемоданчик, который, тяжело стукнувшись об пол, раскрылся.
Ахнула, округлив глаза, стюардесса, По полу покатились золотые монеты. К ногам девушки упало богатое ожерелье. Чемодан оказался набитым драгоценностями: бусами, кольцами, золотыми часами. В уголке чемодана, полузасыпанный кольцами, лежал какой-то мешочек, похожий на табачный кисет.
Румяный парень, поглядывая на эти сокровища, укоризненно покачал головой:
— Ай-ай-ай, Михаил Дмитриевич. Что же вы так неаккуратно со своими сбережениями?
Ошибка
— Что вы натворили?! Вы понимаете, что вы натворили! — с отчаянием повторял человек лет пятидесяти со следами ожогов на лице. Он стоял у стола и с гневом смотрел на вытянувшихся перед ним двух молодых людей, тех самых, что задержали валютчика в самолете. Один, широколицый, атлетического сложения парень со значком мастера спорта на лацкане пиджака, лейтенант милиции Александр Антонов, глядел на рассерженного начальника с деланным смирением, но в глазах виделась ирония. Другой, лейтенант милиции Геннадий Фомин, серьезный, спокойный, очень худой, хмурился, опустив глаза.
— Вы что, не поняли задание? — спросил начальник.
— Разрешите объяснить, товарищ подполковник, — с готовностью отозвался Антонов, но Геннадий Фомин бесцеремонно перебил его:
— Нечего объяснять. Промахнулись — и все. Погнались за дешевым эффектом.
— Вот и я думаю — погнались, — вздохнув, спокойно сказал подполковник и, пододвинув стул, сел. — Ну что ж, упущенного не вернешь... Да садитесь вы, чего там... — Он махнул рукой, одновременно указывая этим жестом на стулья, стоящие около стола. Кроме того, жест этот означал, что «разнос» окончен и разговор выходит из официальных рамок. Оба провинившихся поняли это.
— Нет, давайте все же разберемся, Иван Николаевич, — торопливо заговорил Антонов. — В чем же трагедия? Вы приказали взять Чубарова в самолете. Вы понимаете, самолет вот-вот взлетит, трап убирают, а его нет. Мы уж собрались выходить. И тут — поспешает, сердешный. Мы его на радостях — цап! Уж больно красиво вышло. И чемоданчик очень кстати расстегнулся. Все по науке... — Он усмехнулся.
Подполковник постучал зажигалкой по столу:
— Да, по науке... Я где вам приказал брать его?
— В самолете! — уверенно сказал Антонов.
— А точнее?
— В Адлере. После посадки, помним. Но какая разница — чемоданчик-то всё равно при нем. Не отвертится. Так даже быстрее. Опять же экономия на билетах, это раз...
— Ладно, Иван Николаевич, не слушайте его, — вмешался Фомин. — Он сейчас такой базис подведет... А дело простое: переволновались — нет и нет. Может, думаем, рейс поменял... Ну, и... — Он развел руками.
— Да понятно... — протянул подполковник. — Я тоже хорош. Надо было четче поставить задачу: в Адлере — и точка. А я понадеялся на вашу... — Он внимательно взглянул на смущенных ребят и не стал продолжать. Но оба и без того все поняли. Фомин еще больше нахмурился, а Антонов обиженно дернул подбородком.
— Но если вы думаете, что у него в самолете был человек, — напрасно, — сухо сказал он. — У нас есть список пассажиров. Никого из наших знакомых. Опять же никто не заволновался, что нет его. Мы глядели.
Подполковник улыбнулся и тут же вздохнул:
— Эх, гуси вы мои лебеди, разве я об этом? Только смекните, пожалуйста: чего это я вас, четырех атлетов, вооруженных до зубов, на одного Чубарова посылаю. Да ему бы, возможно, простой повестки хватило.
— Ага! — недоверчиво сказал Саша Антонов. — Будьте, мол, любезны, принесите чемоданчик с золотом...
Подполковник серьезно посмотрел на него.
— А что? Может быть, и принес бы. Оно ему скорей всего самому осточертело...
Саша улыбнулся — он оценил шутку. В тон подполковнику сказал:
— Тем более. В конце концов, Чубаров у нас. Вещдоки налицо. — Он указал на лежащий на столе чемодан... — Открутиться немыслимо. Да он с места в карьер начнет сейчас дружков закладывать.
— Это Чубаров-то? — Подполковник насмешливо сощурился. — Что ж, давайте пробовать. Только едва ли...
И вот он сидит перед подполковником, так торопившийся к своему аресту владелец сокровищ. Ни следа волнения не видно на его лице. Покуривает сигарету и доброжелательно смотрит на подполковника Хлебникова, на сидящих сбоку ребят. Кажется, он ничуть не обескуражен арестом.
И заговорил он не как арестованный, а как давний хороший знакомый.
— Вы хорошо выглядите, Иван Николаевич. А я, вот видите, и брюшко накопил — так сказать, трудовая мозоль, — да и лысину никак не укроешь... А ведь мы, если мне не изменяет память, ровесники.
— Работа у нас здоровая, не то что у вас, — насмешливо сказал Хлебников. — На воздухе много бываем.
— Однако давление у вас было, не соврать, двести на сто двадцать.
— Ничего, притерпелся. Богатая у вас память. Вы, по- моему, четырехзначные числа в уме множите?