— Потрясающе! Легкость и изящество стиля не затушевывают всю глубину содержания.
Геннадий зловеще ухмыльнулся:
— Рано потешаешься, Сашенька. Не иначе как эти томики нам приготовлены.
Саша сразу потерял веселость, обеспокоенно спросил:
— То есть?
— А помнишь, что он говорил? Без знания основ бухгалтерии в ОБХСС делать нечего. А это, — Геннадий кивнул на шкаф, — претворение теории в практику.
— Это дудки! — решительно возразил Саша. — Слуга покорный! Хватит с меня финансового права!
— Угу... Так он тебя и спросит — хватит или нет.
— Да я скончаюсь от иссушения мозгов на второй странице! — с отчаянием воскликнул Саша.
В этот момент и появился подполковник. Проходя на свое место, он мельком глянул на книгу в Сашиных руках, одобрительно кивнул:
— Уже заинтересовались? Похвально.
Внимательно посмотрел на лица ребят — растерянное и испуганное Сашино и преувеличенно серьезное Геннадия, прилагавшего титанические усилия, чтобы ненароком - не фыркнуть, — закончил:
— Бесценные, скажу вам, книги для нашей работы.
Сел, неловко сгорбившись над столом. Секунду-другую помолчав, приказал:
— Теперь давайте к делу. Что скажете?
— Все, товарищ подполковник! — отчеканил Саша.
— Что все?
— Проверили весь список...
— Ага... Обошлись, стало быть, и без машины. Вот видите. Итоги?
— Все правильно, товарищ подполковник, никаких «инкогнито».
— Так, так, интересно.
Разглядывая списки пассажиров, он быстро ставил птички против оставшихся фамилий. Потом, отложив бумажку, испытующе поглядел на ребят:
— Ну, а все-таки? Ничего вам не бросилось в глаза... особенного?
— Нет, товарищ подполковник, ничего особенного не бросилось, — отчеканил Саша.
— Да, да. Собственно, и не должно было броситься.
Он встал, заходил по кабинету. Сам крупный, грузноватый, он и зашагал крупным, тяжелым шагом. Кабинет был явно тесен ему — так и казалось, что он что- нибудь растопчет на пути. Даже атлетически сложенный Саша невольно сторонился, когда Хлебников проходил мимо него.
— Я вот все думаю про этого Чубарова. Ну, почему, спрашивается, он угнал автобус?
— Как почему? — удивленно спросил Геннадий.— Опаздывал.
— Но почему не машину какую-нибудь? Ведь за «Экспресс» обязательно придется отвечать. И серьезно. А он человек с положением...
— Ну, Иван Николаевич, — засмеялся Саша. — С его художествами угон автобуса — семечки. Скорей всего, это и в совокупность не войдет. Что там полагается — мелочь.
— Да? — сощурился подполковник. — А он что, уже знал, что ли, что его судить будут?
— Нет, конечно, — растерялся Саша.
— Так почему же он решился угнать «Экспресс»? — чуть не закричал подполковник.
— Первое, что подвернулось, — высказал предположение Геннадий, — У него времени было в обрез.
— Так, — коротко кивнул Хлебников. — А почему времени в обрез?
Ребята недоуменно переглянулись, на всякий случай промолчав.
— Вы не гримасничайте. Я спрашиваю: почему у него образовался такой цейтнот?
— Кто ж его знает, — глубокомысленно высказался Саша.
— Я знаю, — внезапно успокоившись, заявил подполковник. — Во сколько рейс?
— В восемь сорок пять.
— А в восемь открывается сберкасса, где он снял с книжки девять с половиной тысяч рублей.
— Ну вот и ответ, — невольно вырвалось у напряженно слушавшего Фомина.
Подполковник отрицательно покачал головой.
— Обождите. Вы обратили внимание, что накануне вечером, покупая билет на рейс девятнадцать-двенадцать, он не взял билет на автобус к этому рейсу? Значит, он уже знал, что будет в цейтноте, что придется мчаться сломя голову с очень реальным риском опоздать?
— Видимо, знал, — медленно выговорил Геннадий.
— Конечно, знал, — уверенно подтвердил подполковник. — На сберкассу, на дорогу к автовокзалу надо по меньшей мере пятнадцать минут. Остается полчаса. Добраться за это время до аэропорта почти немыслимо. Так почему же он взял билет именно на этот рейс, восемь сорок пять? А, скажем, не на следующий — в десять пятнадцать?
Ребята молча глядели на него.
— Вывод может быть только один: ему надо было попасть именно на этот самолет — и ни на какой другой.
Он помолчал и очень тихо, каким-то отрешенным голосом произнес:
— Но если не пассажирами, чем же еще он мог привлекать его, а? Гуси-лебеди?
Ребята огорошенно молчали.
Он потер виски, глядя словно бы сквозь ребят, затем лицо его приобрело обычное невозмутимое выражение.
— Ладно, как говорится, оставим вплоть до выяснения. А времени у нас ой как немного — дело-то скоро следователю передавать.
— Ага! Вот они где, разбойники! Оба сразу!
В кабинет бесцеремонно вторгся майор Хмелевский, заместитель начальника отдела службы. Это был довольно тучный, пожилой, весьма добродушного вида человек, тем не менее очень подвижный, что совсем не согласовывалось с его внешним обликом. Говорил он громко и возмущенно, и невозможно было понять — искренне его возмущение или притворно.
— Вот, Иван Николаевич, сам как его, полюбуйтесь, что твои мальчики опять наработали. Сам как его, повздорили на набережной с какими-то юнцами и отделали их по первое число. До каких же пор, сам как его, это будет продолжаться. Вам что — для этого звание чемпионов Европы присвоили? Терроризировать улицу?
— Я не чемпион, — скромно опустив глаза, уточнил Саша. — Третий призер. Геннадий вон чемпион. — И тут же не преминул уточнить: — Правда, моя весовая категория труднее.
— Вот посажу вас на пятнадцать суток, — зловеще выговорил майор, — там разбирайтесь в категориях. И в ЦС «Динамо» сообщу, что тут их, сам как его, спортсмены выделывают. Получите пожизненную дисквалификацию — вот тогда запоете!
— Это правда? — Хлебников сурово уставился на ребят.
— Еще бы не правда! — подхватил майор. — Наружная служба задержала минувшей ночью двоих из этих, сам как его, потерпевших. Ну, кое за что... Вы бы послушали, Иван Николаевич. Прямо легенду рассказывают. У этих безвинных юношей до сих пор, сам как его, от страха зубы стучат. Чей же еще почерк?
— Я спрашиваю, — не повышая голоса, потребовал ответа Хлебников, — ваша работа?
— Так точно! — хмуро отвечает Фомин.
— Не совсем точно и совсем не так! — возразил Саша.
Он выскочил из кабинета и вернулся, держа в руке финку.
— Вот, полюбуйтесь. Не успели еще сдать. Вот с чем эти «безвинные юноши» кидаются!
Майор взял у Саши финку. Это было настоящее оружие, отнюдь не кустарного производства, с остро отточенным лезвием. На рукоятке распластал крылья фашистский орел, держа в лапах кружок со свастикой. Майор с кривой усмешкой глядел на гитлеровскую эмблему.
— Мда... сам как его, — выговорил он, — серьезная игрушка.
Подполковник в свою очередь взял финку, взглянул на нее и брезгливо швырнул на стол:
— Знакомая штука. Снаряжение немецкой разведки. Последнюю такую выбил 10 мая, в Будапеште, уже после победы. Какой-то свихнувшийся фанатик кинулся...
Он еще раз покосился на финку, не беря ее в руки, вздохнул:
— Признаться, не думалось, что кто-нибудь подхватит... Да еще у нас... Эх, ребята, ребята...
Было видно, что он сильно взволнован. Пальцы, достающие из пачки сигарету, прыгали. Заметив состояние Хлебникова, Геннадий с горячностью заговорил:
— При чем тут ребята, Иван Николаевич? Совершенно незачем тут обобщать. Это же не ребята! Так... подонки! Сколько их? Горсточки — плюнуть и растереть. Да и сами они... если бы подумали... Это же все от полной безответственности... Честное слово!
Майор*поглядел на Геннадия:
— А что? Я думаю, тут он, сам как его, в самое яблочко, Иван Николаевич, а?
Подполковник внезапно улыбнулся, покачал головой:
— Ах, гуси вы мои лебеди! Уже начальника воспитывать взялись. Так сказать, летучий урок политграмоты. Да не обвиняю я ваше поколение, успокойтесь! Просто обидно стало. За них же в войну... Впрочем, ладно. Хватит об этом. Тем более что, насколько я понял, вы тоже умеете финки выбивать.
— Даже слишком умеют! — снова возвысил голос майор. — Не мешало бы убавить прыти! Предупреждаю: если еще раз услышу...
Он вдруг засмеялся и махнул рукой:
— А впрочем, правильно вы их отделали. Эти юнцы, сам как его, уже по нескольку приводов имеют... Видно, хватит их воспитывать, пора и честь знать.
— За что же вы нас-то тогда? — с обидой в голосе спросил Саша.
— Для профилактики! — спокойно ответил майор. — Чтоб поменьше это, сам как его, свое чемпионство в ход пускали. Ясно? А этого фашиста я заберу! — Он уложил финку в портфель. — Хватит ему, сам как его, по белу свету гулять.
«Первая колонна марширен»
Считаю необходимым отметить успешную работу всего коллектива ОБХСС, обеспечившего разносторонний характер дознания по этому важному делу.
Из приказа начальника УВД
Сколько раз уже Хлебников убеждался: даже самым тщательным образом разработанная схема операции при ее проведении начинает обрастать такими подробностями, отклонениями и изменениями, что порой ее самое уже трудно становится и узнать. Однажды ему пришлось присутствовать на установке перед игрой местной футбольной команды «Динамо». Тренер, вооружившись указкой, с профессиональным видом расхаживал перед магнитным стендом, передвигал фишки, обозначавшие игроков, определял каждому задание с учетом характера действий противника и его возможностей. По тренерскому расчету выходило, что динамовцы должны победить с внушительным счетом — 4:0 или даже 5:0. Поддавшись железной логике тренера, а главное, логике магнитного стенда, Иван Николаевич с уважением думал: «Ух ты! Футбол-то, оказывается, целая наука!». Увы! На зеленом поле все было наоборот: вместо последовательного наступления динамовцы демонстрировали паническую оборону, мяч отбивался куда попало, никто и не думал, чтобы «через правого полузащитника мяч передать в центр, откуда, выманив на себя опекуна, сделать передачу на левый фл