– О, привет, полковник, – улыбнулся ему Дик Келлум. – Мы не ожидали, что вы у себя.
Сэм улыбнулся в ответ.
– Мне больше нечего делать в офисе, – сказал он, пропуская Келлумов в гостиную.
Энн Келлум несла таз с выстиранными вещами.
– Может быть, нам зайти к вам в другой раз? – извиняющимся тоном спросила она.
– Нет-нет, миссис Келлум, можете приходить когда угодно и делать уборку.
– О, они уже все упаковали.
– Да, почти все. Поэтому, если будете убираться, то только в ванной и на кухне.
Дик Келлум, с ведром в руке, подошел к коробке.
– Знаете, полковник, иногда мне интересно, что думают о нас русские, зная, что для упаковки вещей мы нанимаем немцев, своих больных отправляем лечиться в Финляндию и Англию, а для мелкого ремонта в посольстве приглашаем европейцев. Должно быть, это немного оскорбляет их, верно?
«И это говоришь мне ты, Иван», – подумал Холлис, а вслух сказал:
– Их не так-то просто обидеть, Дик.
Он посмотрел на Келлумов. Обоим было около пятидесяти. Оба смуглые, с черными, тронутыми сединой волосами и темными глазами. Походка их говорила о том, что всю жизнь они исполняли тяжелую работу прислуги.
– А ваш пылесос упаковали? – спросила Энн Келлум.
– Вероятно. Да вы не беспокойтесь. Сделаете уборку для будущего жильца после моего отъезда.
– А уже известно, кто заменит вас, полковник?
– Да, полковник Филдз. Я знаком с ним и его женой. Он приезжает на днях, а его жена чуть позже.
– Не знаете, дама будет работать?
– Полагаю, будет. Она учительница и, видимо, постарается получить место в англо-американской школе.
– О'кей, – сказала миссис Келлум. – Значит, с распорядком дня будет проще.
– Наверное, – ответил Холлис.
Мистер Келлум взял свое ведро:
– Отнесу наверх, – сказал он и отправился в ванную на второй этаж.
Миссис Келлум проводила мужа взглядом и, понизив голос, обратилась к Холлису:
– Полковник, это, конечно, меня не касается и вы можете приказать мне заткнуться, но вы вернетесь к миссис Холлис? Она все еще в Лондоне?
– Не знаю, миссис Келлум.
– Знаете, полковник, нам с Диком вы очень нравитесь, и я разговаривала с ним об этом, однако, по-моему, вы должны знать, что ваша жена... миссис Холлис... – Она пристально взглянула на него, затем отвернулась. – Ну, ее видели тут с одним джентльменом из коммерческого отдела. Я не могу назвать его имя, но всякий раз, когда вы уходили в город или ездили по делам в Ленинград, он заглядывал сюда.
Холлис услышал, как снова открылась входная дверь. Миссис Келлум схватила тряпку и ушла на кухню.
Но на этот раз это оказалась Лиза.
– Ты один? – окликнула она Сэма, поднимаясь по лестнице. – Эй, я поймала тебя? Ты что, там с кем-то трахаешься?
Холлис вышел ей навстречу.
– Привет, Лиза.
– По крайней мере, ты в трусах, – заметила она.
– Здесь мистер и миссис Келлум.
Она с притворно-испуганным видом приложила ладонь ко рту, и щеки ее покраснели.
– Что же ты мне раньше не сказал, идиот?! – прошептала она.
– Я только что это сделал.
– Как ты думаешь, они меня слышали?
Она уткнулась лицом ему в грудь и с трудом сдерживала смех.
– Через час это разнесется по всему посольству. О, Господи, ну и отмочила я номер.
– Они люди осторожные, – сказал Сэм, целуя ее. – Почему бы нам не пойти к тебе?
Лиза огляделась вокруг.
– У меня тоже страшный беспорядок. Давай выйдем в город. Сегодня замечательная погода.
Холлис секунду поколебался, потом согласился.
– Хорошо. Миссис Келлум! Я ухожу! – крикнул он.
Та появилась на пороге гостиной.
– О, мисс Родз, а я не знала, что вы здесь.
Лиза обменялась с Холлисом понимающими улыбками.
– Привет, Энн, – поздоровалась Лиза. – Тут дел много, не так ли?
– Да. Вас тоже упаковали?
– Все-все упаковали.
– Вам грустно, что уезжаете?
– Очень.
– Не понимаю, почему бы им не дать вам еще какую-нибудь возможность?
– Ну, тут даже самое маленькое нарушение очень серьезно воспринимается.
– Здесь все – нарушение! Ни тебе свободы, ничего... К вам кто-нибудь переедет?
– Не думаю, что пришлют замену. По-моему, бесполезно присылать сюда кого-нибудь, если уже приходится...
– Пошли, Лиза, – перебил Холлис. – Всего хорошего, миссис Келлум. Еще увидимся до отъезда.
– Надеюсь, полковник.
Он взял Лизу за руку и потащил ее вниз по лестнице.
Они вышли на улицу через калитку у казарм морских пехотинцев.
– Куда бы ты хотела пойти, Лиза?
– Да никуда конкретно. Давай просто прогуляемся по улице Горького, зайдем в кафе, выпьем там кофе со сливками и пирожным.
– Ладно, пошли.
– Ты знаешь, Сэм, во мне развилась какая-то извращенная любовь к этому городу и его жителям.
– И кое-кто из них следует за нами.
– Разве за нами следят? – Лиза осмотрелась по сторонам.
– Именно так.
– Ты уверен? Не думаю, что за мной все время следили.
– Ну, время от времени они следят за каждым. Но что касается военных атташе, то тут они все время ходят по пятам. Мы должны оторваться от них. И это довольно легко делается в метро. Просто держись за меня. Вот тебе пять копеек.
– О'кей. А кого это волнует, если даже за нами следят. Мы ведь ничего особенного не делаем.
– Дело принципа. К тому же у них для нас готов номер в Лефортове.
– О!
На метро они доехали до центра и сделали несколько пересадок на наиболее многолюдных станциях.
– Мы оторвались от них на площади Революции, – успокоил ее Сэм.
– Откуда ты знаешь?
– Я заметил их на платформе, когда поезд уже отходил.
– Ты уверен, что это были они?
– Надеюсь, да.
– Ловко! Вот это – романтика! Удирать от КГБ! – Она посмотрела на часы. – Скоро час. Я голодна как волк. Чья очередь покупать еду?
– По-моему, в «Лефортово» ты забыла расплатиться. Значит, твоя.
– Хорошо, – она коснулась его руки. – А знаешь, Сэм, мой босс Кей Хоффман посоветовала мне не связываться с женатым мужчиной.
– Неужели? Она случайно не ведет рубрику полезных советов?
– Будь серьезен, Сэм. Она нечто вроде моего наставника. Кей говорит, что любой женатый мужчина возвращается к своей жене или просто видит в тебе «промежуточную женщину».
Они вышли из метро на станции «ВДНХ», и Холлис повел Лизу через Проспект Мира к отелю «Космос».
– Ты приглашаешь меня на ленч?
– Нет.
В отеле Холлис отыскал бюро по обслуживанию иностранных туристов и нанял машину с водителем.
– Куда мы поедем? – спросила Лиза.
– Это сюрприз.
К ним подошел мужчина лет тридцати и представился как Саша. Он подвел их к черной «волге». Холлис написал что-то по-русски на клочке бумаги и протянул листок водителю. Тот взглянул на него и отрицательно покачал головой.
– Нельзя, – по-русски сказал он.
Холлис протянул ему десятидолларовую купюру и снова по-русски попросил:
– Ну будьте же хорошим парнем. Ведь никто не узнает.
Саша посмотрел на Холлиса, взял десятку и включил двигатель.
– О'кей.
Лиза быстро скользнула в машину и прижалась к Холлису.
– Это нарушение и маршрута, и обращения с валютой. На этот раз ты превзошел самого себя.
Они направились по проспекту Мира на север, выехали на Окружную и свернули на юго-восток.
Саша свернул на автостраду Минск – Москва. Лиза повернулась к Холлису:
– Надеюсь, это не Бородино?..
– Ну что ты...
Через несколько минут он кивнул ей на указатель:
– Переделкино! – воскликнула она и поцеловала Холлиса в щеку. – О, до чего же ты милый!
Саша остановил машину у небольшой калитки в стене.
– Приехали.
На засыпанном снегом кладбище собрались юноши и девушки. Они стояли вокруг белой надгробной плиты, на которой было вырезано лицо и простенькая надпись: «Борис Пастернак, 1890 – 1960». На снегу лежали живые цветы, а по рукам ходила книга стихов, которые молодые люди читали по очереди. Они сразу заметили Лизу и Холлиса, и когда одна из девушек как бы вопрошающе подняла книгу, Сэм сказал:
– Мне бы очень хотелось что-нибудь прочитать. – Он выбрал одно стихотворение из «Доктора Живаго» и заметил, что это вызвало у Лизы улыбку. Холлис передал ей книгу, и Лиза прочитала из «Гефсиманского сада»:
И, глядя в эти черные провалы,
Пустые, без начала и конца,
Чтоб эта чаша смерти миновала,
В поту кровавом он молил отца.
На обратном пути в Москву она спросила:
– Ты бы мог вообразить такое в Америке? Людей, приехавших на могилу поэта?
– Нет, думаю, не смог бы. Однако, по-моему, русские делают это не только из любви к поэзии, но и из чувства протеста. Если бы власти превратили эту могилу в место национального поклонения, ты бы встретила там намного меньше любителей поэзии.
– Как это цинично с твоей стороны. По-моему, ты не прав.
– Возможно.
Они попросили Сашу прокатить их по Москве. Когда они приехали на Ленинские горы, уже смеркалось. Лиза и Холлис смотрели на город с площадки обозрения. Она крепко прижалась к Сэму и прошептала:
– Спасибо тебе за этот прекрасный день.
Саша стоял в нескольких шагах от них и курил сигарету. Он поймал взгляд Холлиса и улыбнулся:
– Многие влюбленные приходят сюда. И вон туда... видите этот холм? Это Поклонная гора. В древности, отправляясь в военный поход или просто в путешествие в дальние страны, русские отдавали здесь последний поклон, прощаясь со своей родиной, со своим городом. Вон там внизу киностудия «Мосфильм». Видите эти дома? А вон – гостиница «Украина». Сталин знал, как строить здания, чтобы они сохранялись на века. Там Киевский вокзал, а вон – новый цирк... видите купол? А здесь, где мы с вами стоим, каждый декабрь собираются студенты в годовщину смерти Джона Леннона и поют песни. Вас это удивляет? Русские любят поэтов и музыкантов.
Лиза указала на золотые купола.
– Скажите, Саша, это не Новодевичий монастырь?