– Он и не должен вам нравиться. Вы не будете его «контролером». Он уезжает.
– Ну, это уже другой вопрос. Но не думаю, что Суриков собирается заниматься чем-либо на Западе.
– Многие люди, живущие на Западе, ничем не занимаются. И вас его дела не касаются. Только вытащите его туда.
– Думаю, Сэм, что он умрет, когда покинет матушку Россию. Знаю я такой тип людей.
– У него есть вера.
– Мне бы хотелось попридержать его здесь для работы. Он стал бы агентом самого высокого ранга, какие у нас когда-либо были в советских войсках. Я передам его Берту Миллзу и...
– Не надо мне вешать лапшу на уши, что он не выживет на Западе. Если в вас осталась хоть капелька человеческого сострадания, то вы бы заметили, сколько пришлось вытерпеть этому человеку. Если нам когда-нибудь удастся побороть эту систему, то только потому, что мы показали всем живущим здесь истинный источник света. Я раньше не понимал мотивов Сурикова, поскольку не задумывался о самом понятном и простом – человек хочет стать свободным, чего бы это ему ни стоило. Он вам передал обещанное, теперь вы выполните обещанное нами.
– Ладно... я только подумал...
– И увольняйтесь, Сэз. Вам это необходимо.
– Да, знаю. Кстати, я просмотрел микрофильм и обнаружил там фото мистера Келлума, родившегося в СССР в городе Курске, Анатолия Владимировича Кулагина.
Холлис кивнул.
– Вот мы и раздобыли первого. А что по поводу миссис Келлум?
– С ней еще много работы. Она может оказаться настоящей американкой и может не знать, кто на самом деле ее муж.
– И что вы собираетесь с ними делать?
– Несколько месяцев буду допрашивать их в подвале. Дик, как мы знаем, виновен, а Энн, насколько я понимаю, виновна потому, что связана с ним. Тем не менее мы не можем разбираться с ними в Америке в судебном порядке. Но я не могу держать их здесь взаперти вечно. Кроме того, они не годятся для «обмена», поскольку Советы никогда не затребуют их. Значит... – Айлеви почесал затылок. – Не знаю. А у вас есть какие-нибудь соображения? Что же мне делать с Диком и Энн, а, Сэм?
– Почему бы не прострелить им головы и не утопить трупы в Москве-реке?
– Превосходная мысль! И как только я об этом не подумал?
– Мне пора идти, – напомнил Холлис.
Айлеви коснулся его руки и сказал:
– Когда я был молодым университетским либералом, я возмущался тем, что американские пилоты сбрасывали бомбы на вьетнамцев. И вот я стал совершенно взрослым человеком, насмотрелся вволю на хладнокровные убийства во имя моей страны, но теперь любой летчик от меня с презрением воротит нос.
– Вы сделали свой выбор, Сэз.
– Этот микрофильм просто невероятный ход контрразведки. Боже мой, Сэм, это же самый великий улов в истории! И теперь, имея в кармане штанов этих русских американцев, мы сможем взяться за разрешение проблемы самой «школы обаяния».
– Поторговаться?
Айлеви кивнул.
– Три тысячи советских на три тысячи наших. Вот это перспектива. И мы должны вас благодарить за это. Вы сделали это, Сэм, и думаю, что вы вернете ваших людей домой.
– Но в Вашингтоне есть люди, которым бы очень не хотелось их возвращения.
– Мы над этим поработаем. Теперь вы сами стали достаточно влиятельным. Когда приедете в Вашингтон, вас примут как героя. Конечно, парадов не ждите. Все пройдет очень тихо. Но руководство ЦРУ и ваше начальство в Пентагоне представят вас к наградам. Настоящим наградам! Вас ждет беседа с президентом, и не удивляйтесь, если он лично приколет вам генеральские звезды. Я только что получил об этом телеграмму. Мне бы очень хотелось присутствовать там, если вы не возражаете.
– Превосходно.
– На этот раз вы превзошли меня, Сэм.
– Просто именно мне попался Суриков, Сэз. И вы знаете это не хуже меня.
– Не скромничайте. Ну... теперь несколько личных пожеланий... по поводу Лизы. Все, что я могу сказать – я очень рад, что это оказались вы, а не какой-нибудь хмырь из дипкорпуса.
Холлис промолчал.
– Желаю удачи и счастья вам обоим.
– Спасибо. – Холлис пожал Айлеви руку.
– Мы еще встретимся в лучшей обстановке, Сэм.
Холлис повернулся и пошел к Лизе.
У него сложилось впечатление, что все-таки Айлеви нравилось здесь, или, чтобы быть точным, ему было необходимо находиться здесь. Он нуждался в кагэбэшниках, и они нуждались в нем, иначе его давно бы вышвырнули из страны или просто убили. Вероятно, Сэз Айлеви стал живой легендой на Лубянке. Но теперь их противостоянию, похоже, подходил конец.
Вдруг Холлису пришло в голову, что в словах Айлеви о «школе обаяния» есть какая-то нестыковка. Если три тысячи русских вернутся на Восток, а три тысячи американцев – на Запад, то равновесие установится... В таком случае, какая в этом выгода Сэзу Айлеви? Ответ: никакой.
Глава 29
Объявили посадку в самолет. Сэм и Лиза попрощались с сопровождавшими их сотрудниками службы безопасности.
– Я пойду с вами, – сказал Берт Миллз.
– Нет необходимости, – заметил Холлис.
– У меня приказ.
Холлис, Миллз и Лиза миновали пограничника с автоматом и направились вслед за стюардом к автобусу. В автобусе они оказались единственными пассажирами.
– Свиньи, – пробормотала Лиза недовольно.
У трапа самолета стояли четверо пограничников с автоматами.
– Я тут покручусь немного, – сказал Миллз, когда они вышли из автобуса. – Но полагаю, вы без помех улетите домой. – Он пожал Холлису руку и добавил: – Всегда приятно работать с профи. – Затем пожал руку Лизе. – Счастливо вам добраться домой.
Холлис и Лиза поднялись по трапу навстречу улыбающейся стюардессе.
– Привет, я – Джо. Буду обслуживать вас в бизнесклассе. Ну, как вы, друзья? – гнусавым голосом пролепетала она.
– Все превосходно, Джо. А как вы? – спросил Сэм.
– Прекрасно. – Джо заглянула в декларацию. – Вы наши дипломаты, покидающие страну, верно?
– Верно, – подтвердил Холлис. – Поэтому мы добирались на частном автобусе и в сопровождении телохранителя.
Лиза ткнула Холлиса под ребро. Джо улыбнулась и показала:
– Бизнескласс – наверх. Я помогу вам с багажом? И сколько времени вы здесь пробыли?
– Около двух лет, – ответила Лиза.
– Бог мой! Вы, наверно, счастливы вернуться домой!
– Да.
– Ну, а я очень рада, что смогу помочь вам улететь отсюда. Устраивайтесь поудобнее, поднимусь к вам сразу после прибытия автобуса с остальными пассажирами.
Холлис и Лиза поднялись по лесенке в салон бизнескласса и заняли свои места.
У Холлиса мелькнула мысль, что самолет – искусная ловушка, а Джо – выпускница «школы обаяния». Он рассмеялся.
– Что тебя так рассмешило? – спросила Лиза.
Холлис взял ее руку и сказал:
– По-моему, эта страна уже достала меня.
Дверь кабины открылась, и из нее вышел мужчина в синей форме.
– Привет! Меня зовут Эд Джонсон. Я капитан. А вы полковник Холлис и мисс Родз?
– Совершенно верно.
Джонсон осмотрел пустой салон и оперся на подлокотник кресла.
– Из посольства в Бонне я получил сообщение, что наши ребята угодили в небольшую передрягу в Москве.
Холлис кивнул.
– Команде самолета просто посоветовали проследить за обстановкой. Мне неизвестны подробности, только то, что писали газеты.
– Они достаточно полно изложили суть дела.
– Вы полковник ВВС?
– Именно так.
– На чем летали?
– В основном на «F-4».
– Превосходно.
Джонсон и Холлис немного поболтали о самолетах, и пилот вернулся в кабину.
– По-моему, Сэм, ты все-таки хочешь летать, – вздохнула Лиза.
– Не думаю, что я приму подобное решение.
– Но если бы ты смог, то вернулся бы к полетам?
– Не знаю. Последний пилотируемый мною самолет разбился, когда меня в нем уже не было. И все же... иногда я чувствую в руках штурвал, чувствую, как работают двигатели, ощущаю вибрацию... – Он запнулся и вопросительно посмотрел на нее. – Понимаешь?
– Ты так об этом рассказываешь, Сэм!.. Мне кажется, я понимаю тебя. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Знаешь, Сэм, я чувствую, что почти полюбила Москву, и посольство для меня стало домом. Я уже скучаю по своей квартирке и кабинету, мне очень не хватает друзей. Не хватает Москвы. Мне кажется, что я сейчас заплачу.
– Понимаю, – сказал Холлис. И он не лгал, потому что сам чувствовал какой-то необъяснимый прилив ностальгии. Ему самому было странно, что он тоскует по стране, где его чуть не убили. Что-то очень похожее он испытывал к Вьетнаму. Наверное, это бывает там, где человек очень много пережил.
– Прости меня, – всхлипнула Лиза, вытирая глаза.
В самолете появились другие пассажиры. Первым, кого Сэм увидел, оказался Майк Салерно. Журналист расплылся в улыбке и уселся напротив них.
– Вы тоже возвращаетесь домой? – спросила Лиза.
– Нет. Выпросил двухнедельный отпуск по состоянию здоровья.
– Я оставлю вас на минуту, – сказал Холлис.
Он поднялся со своего места, прошел в конец салона и посмотрел в окно. Внизу, на взлетной полосе, двое мужчин в коричневых пальто разговаривали с пограничниками. Берт Миллз по-прежнему стоял у автобуса. Один из мужчин подошел к нему и о чем-то заговорил. Берт показал ему свой дипломатический паспорт, потом указал себе под ноги, и Холлис представил себе, как Берт говорит: «Я останусь на этом месте до тех пор, пока самолет не улетит».
Мужчина в коричневом пальто сказал что-то водителю, и автобус тут же уехал.
Салон бизнескласса постепенно заполнялся пассажирами.
– Вылет задерживается на несколько минут из-за погодных условий. Но вскоре мы будем в воздухе и бесплатно выпьем, – громко объявила Джо. – Все о'кей, джентльмены?
Холлис вернулся на свое место.
– Все в порядке? – спросила его Лиза.
– Да.
– Нервничаете, ребята? – заметил Салерно. – Вполне вас понимаю.
Лиза раскрыла журнал «Вог».
– Если мы будем жить в Штатах, то мне понадобится такая одежда, Сэм.