Холлис заглянул в журнал мод.
– Возможно, нам придется жить где-нибудь в другом месте.
– Дамы и господа, – вновь объявила Джо, – вылет разрешается. Будьте любезны, пристегните ремни. Не курите. – Она напомнила правила безопасности во время полета и села на свободное место.
Самолет медленно покатил по взлетной полосе. Сэм помахал в окно на прощание Берту Миллзу.
– Взлетаем, – вздохнул Салерно.
– До свидания, – почти шепотом сказала Лиза. – Я больше никогда не увижу эти места.
– На ваше счастье, – отозвался Салерно.
– Она любит Россию, – тихо сказал Холлис.
– Попробовали бы вы, Лиза, пожить так, как живет большинство русских, и, уверяю вас, от вашей любви к России не осталось бы и следа, – убеждал ее Салерно.
– Можно любить народ, не принимая и не любя систему, Майк.
– Народ и есть система. И КГБ тоже часть русского народа.
– Вы говорите, как он, – Лиза указала на Холлиса.
– Эта страна безнадежна. Лучше я расскажу, что еще мне удалось узнать о Фишере. У него был забронирован номер в гостинице «Россия». Я отправился туда и выяснил, что он действительно добрался до Москвы. Я нашел одного английского туриста, который запомнил «понтиак», припаркованный напротив «России».
– Ну и как вы думаете, что все это означает, Майк? – спросил Холлис.
– Не знаю. А что об этом думают в посольстве?
– Как же я могу вам ответить, если мы впервые слышим об этом?
– Черт возьми, Сэм, вам отлично известно, что Фишер добрался до «России». Ведь из гостиницы он звонил в посольство и разговаривал с вами, Лиза.
– Откуда вы знаете? – поинтересовалась Лиза.
– У меня тоже есть свои источники информации. Так как же собираются разбираться с этим делом, а? Что предпримет контора Сэза Айлеви?
– Сэз Айлеви занимается вопросами политики и не имеет никакого отношения к делу Фишера, – сказал Холлис.
– Ну, ну, давайте-давайте, Сэм.
Холлис задумался. О звонке Фишера в посольство знали только он, Лиза, Айлеви, Бенкс, посол и дежурный, который принял звонок.
– Мы с вами обсудим это позднее, Майк.
– Вы находитесь в американском самолете, который летит на высоте двадцати тысяч футов, – заметил Салерно.
– Тем не менее оставим этот разговор до Франкфурта.
Появилась Джо и предложила им шампанское. Салерно поднял бокал и по-русски произнес:
– На здоровье!
– У вас ужасное произношение. Где вы учили русский? – спросил Холлис.
– В Берлитце.
– Потребуйте деньги обратно, раз не способны произнести самый обычный тост.
– Сэм, могу я поговорить с вами с глазу на глаз? Буквально минуту? Это не имеет никакого отношения к делу Фишера.
– Лиза имеет официальный допуск к секретной информации. Поэтому вы можете говорить в ее присутствии.
Салерно кивнул.
– Не обижайтесь, Лиза. О'кей? Видите ли, я узнал, что ваши ребята в посольстве держат одного американца. Не знаю, шпион этот парень или нет. Возможно, он из тех, кто влип в Москве в неприятности и укрылся в посольстве. Очень странная история.
– Да, необычная, – согласился Холлис.
– Вы не возражаете, если я закурю? – Салерно достал из кармана пачку «Мальборо» и закурил. – Я знаю, в подвале посольства есть камеры. Мне намекнул об этом кое-кто из обслуги.
Холлис испытующе посмотрел на Салерно. Выудил ли журналист что-нибудь о Келлумах или о Додсоне? Откуда он получает информацию?
– Чепуха, – заявила Лиза.
– Нет, отнюдь, – ответил Салерно. – Я знаю, что этот парень в камере нужен и КГБ. Он либо один из них, либо перебежчик, либо что-нибудь в этом роде.
Холлис обратил внимание на то, как Салерно держит сигарету, привычным движением пальцев разминает ее. Но ведь американские сигареты нет необходимости разминать. Похоже, что Майк временами курил другие сигареты.
– Вы курите советские сигареты? – спросил его Сэм.
– Черт возьми, нет, конечно.
– А когда-нибудь курили?
– Нет, разве эту гадость можно курить? А что?
– Да так, просто поинтересовался.
Салерно затушил сигарету. К ним подошла Джо со свертком в руках.
– Мисс Родз?
– Да?
– Меня попросили передать вам это после взлета. – Она протянула сверток Лизе.
– Кто его передал вам? – спросила она.
– Русский парень, служащий аэропорта, – ответила Джо. – Обычно брать что-либо на борт – против правил, но ведь сверток передан служащим аэропорта, и еще он сказал, что это прошло через рентгеновскую установку и все такое прочее. Так что с ним все в порядке. Русский сказал, что это – прощальный подарок. – Она улыбнулась и ушла.
Лиза смотрела на сверток.
– Это икона, Сэм, отправленная в Информационную службу Соединенных Штатов в Вашингтоне. Ты обещал, что перешлешь ее дипломатической почтой.
– Так я и сделал, Лиза. Я предупредил в почтовом отделении. А что они сказали тебе, когда ты принесла ее?
– Я... я ее не приносила. Миссис Келлум сказала, что идет на почту, вот и захватила ее. Я сказала ей, что это разрешено. – Она взглянула на Холлиса. Сверток разворачивали. Липучка порвана. И пенопласт, которым я воспользовалась, тоже исчез.
Холлис промолчал.
– Я разверну ее.
– Не надо. – Холлис схватил ее за запястье. Она вырвала руку и разорвала бумагу.
– О... о. Боже!.. Сэм!.. – воскликнула Лиза.
Холлис взглянул на икону. Прямо на лике архангела, почти полностью изуродовав его, в дерево были вдолблены серп и молот.
Лиза посмотрела на Холлиса, собираясь что-то сказать, но слова застряли у нее в горле, и она не произнесла ни звука. На глаза навернулись слезы.
Холлис взял Лизу за руку.
– Какое варварство! – возмутился Салерно.
Захрипел громкоговоритель, перекрывая голоса пассажиров, в салоне зазвучал голос.
– Леди и джентльмены, к вам обращается капитан Джонсон. У нас возникли небольшие проблемы с электричеством, и мы получили указание приземлиться в Минске. Волноваться нет причин. Через пятнадцать минут мы приземлимся, а вскоре, надо надеяться, снова окажемся в воздухе. Пожалуйста, пристегните ремни. Спасибо за внимание.
– Похоже, наше прощание с Россией преждевременно, – заметил Салерно и, улыбаясь, посмотрел на Холлиса.
Глава 30
«Пан Ам-747» приземлился в минском аэропорту. Холлис увидел, как к самолету направились подвижные трапы и автобусы для встречи пассажиров. Он взглянул на Лизу.
– Ну, как ты?
Она не отвечала.
– Ее можно будет восстановить. Это может сделать реставратор. И ты даже не вспомнишь, что с ней случилось, – успокаивал он Лизу.
Она отрешенно смотрела на него.
– Какой позор, черт возьми! И кто только осмелился совершить это? – говорил Салерно.
– Я думаю, одно местное учреждение, – отозвался Холлис.
– Вы имеете в виду КГБ? Вы хотите сказать, что они просочились и в посольство?
Лиза дотронулась до руки Холлиса.
– Я... я так себя чувствую, словно меня изнасиловали... осквернили. – Она посмотрела ему в глаза. – Но почему? За что, Сэм?
– Ты знаешь.
– Да... но это настолько безжалостно, бесчеловечно. Так подло, низко, мстительно.
– Таковы уж они есть.
– Ах ублюдки... ублюдки!
– Наверняка ее можно привести в порядок, Лиза, – сказал Салерно.
– Я собираюсь сохранить ее такой, как есть, – вздохнула она.
Салерно пожал плечами и посмотрел в окно.
– Ни разу не бывал в Минске, – произнес он и взглянул на Холлиса. – А вы?
– Я тоже.
Губы Салерно сложились в тонкой усмешке.
– Эй, братцы, а ваш дипломатический иммунитет действует здесь?
Лиза перевела взгляд с иконы на него.
– Вы же знаете, что он действует по всему Советскому Союзу. А зачем нам может понадобиться дипломатическая неприкосновенность?
– Кто знает...
Джо обратилась к пассажирам:
– Леди и джентльмены, ремонт электросистемы может занять некоторое время. Будьте любезны, захватите с собой все ваши личные вещи. О'кей?
Из кабины появился капитан Эд Джонсон. Он сделал знак Холлису.
– Вы идите, а я вас догоню, – сказал Сэм Лизе и Салерно, а сам подошел к Джонсону. Они зашли в маленькую кухню.
– Это не авария, полковник, – прошептал ему капитан. – Возникли другие проблемы. Из диспетчерской Шереметьева нам сообщили, что в салоне заложена бомба, и попросили приземлиться в Минске, в ближайшем аэропорту, способном принять эту машину. Все выглядит довольно подозрительно и странно. Я хочу сказать, действительно заложена бомба? Не ответив на наши вопросы, нам просто приказали приземлиться в Минске и не производить срочную эвакуацию. Они утверждают, что не желают беспокоить и пугать пассажиров, а также не хотят, чтобы самолет получил какие-либо повреждения. – Джонсон пристально посмотрел Холлису в глаза. – По-моему, это какой-то грязный розыгрыш. Просто кому-то понадобилось, чтобы самолет обязательно приземлился в Минске.
– Может быть.
– Это имеет какое-нибудь отношение к вам?
– Вполне вероятно.
– Я или команда можем чем-нибудь помочь?
– Не подвергая себя опасности – нет. Послушайте, если я не доберусь до Франкфурта с вами, позвоните в Пентагон, генералу Вандермюллену. Это мой босс. – Холлис взял с кухонного столика бумажную салфетку и написал на ней номер телефона. – Вы только выскажете ему свое профессиональное мнение об этой вынужденной посадке.
– Позвоню обязательно.
– И никому ни слова, пока вы в воздушном пространстве Восточного блока. Даже вашему второму пилоту.
– О'кей. Желаю удачи.
Они пожали друг другу руки.
Сэм спустился по трапу и в автобусе присоединился к Лизе и Майку.
– Что понадобилось от тебя пилоту? – спросила она.
– Твой номер телефона.
– Зачем я вообще задаю тебе вопросы?
– Сам не знаю.
– Он хоть объяснил вам, что, черт побери, тут происходит, Сэм? – спросил Салерно.
– Нет.
Автобус подъехал к терминалу, и пассажиров проводили в небольшой зал ожидания. Их встретили невысокий мужчина в мешковатом костюме горчичного цвета и довольно симпатичная женщина. Мужчина поднял руку, прося тишины.