– Добро пожаловать на отдых в Спа[19], – сказал Буров своим спутникам.
Молодой человек отложил газету и бодро произнес по-английски:
– Привет, полковник! Кто это с вами?
– Это новые инструкторы нашей школы, Фрэнк. Полковник Холлис и мисс Родз.
– Великолепно! – молодой человек протянул руку. – Фрэнк Чепмэн. Я читал ваш некролог на прошлой неделе, полковник.
Холлис, поколебавшись, все-таки пожал протянутую ему руку и сказал:
– Если вы Фрэнк Чепмэн, то я Лев Толстой.
У Чепмэна эти слова не вызвали улыбки.
– Это место – наша жемчужина, – продолжал Буров. – На сооружение этого подземного бункера затрачено больше миллиона рублей, а западное спортивное снаряжение стоит полмиллиона долларов. Здесь мы поднимаем боевой и моральный дух наших учеников, инструкторов и сотрудников. К их услугам – финские сауны, парилки, солярии, души Шарко, тренажерные залы. Вон те две женщины – наши новые ученицы. Мы знаем, что спорт очень популярен в Штатах и часто американцы деловые встречи проводят в спортивных клубах. В высших кругах, например, очень любят гольф и теннис. Правда, в России гольф не распространен, поэтому наши ученики смотрят видеозаписи турниров, а по-настоящему совершенствуются в этом виде спорта уже в Америке.
Сэм, Лиза и Буров вошли в спортивный зал, где молодые люди играли в баскетбол. Холлис отметил, что внешне они совершенно не отличались от американцев: такая же манера общения между собой, модные стрижки...
– Джентльмены, – обратился по-английски к ним Буров, – позвольте вас познакомить с Сэмом Холлисом и Лизой Родз. Возможно, они присоединяться к преподавательскому составу. А теперь представьтесь им.
Молодые люди приветливо и весело поздоровались с ними: «Приятно встретиться с вами», «Очень рад познакомиться», «Добро пожаловать на борт».
Холлис запомнил их имена: Джим Холл, Стен Кучик, Джон Флэминг, Кэвин Сэлливен, Фред Бау и Винце Панзарелло. Сэм подумал, что подобранные им английские и этнические имена очень соответствуют их внешности.
– Не о вас ли двоих я читал в газетах? – спросил Фред Бау.
– Совершенно верно, – ответил Буров. – Они погибли при падении вертолета. – Молодые люди понимающе заулыбались. Сэма удивил не только их беглый английский, но и свободная, неофициальная манера держаться в присутствии полковника Бурова.
Осмотрев весь спортивный комплекс, все трое поднялись наверх. Буров вывел их из бункера и показал вокруг.
– За колючей проволокой – территория Управления погранохраны КГБ. На вышках наблюдатели, по периметру вся зона патрулируется. Сотрудники КГБ работают также внутри лагеря, в основном в штабе. Не советую вам приближаться к этой территории и заговаривать с кем-нибудь из них. Им приказано стрелять на поражение и без предупреждения. Кроме того, у них на вас зуб, ведь вы убили двоих их товарищей. Понятно?
– Вполне, – отозвался Холлис. – А может быть, я всего-навсего действовал в пределах самообороны, когда убил двоих из них? Вы действовали в пределах самообороны, когда убивали Грегори Фишера?
– В известной степени да, Холлис.
– А я так не считаю, полковник Буров, – возразила Лиза. – Я думала об этом. Вернее, представляла то, что вам пришлось сделать. Наверное, вы со всей силы пробили головой этого мальчика ветровое стекло...
– Пожалуйста, мисс Родз, не нужно эмоций, – перебил ее Буров. – К тому же ваши оскорбления и нравоучения быстро надоедают и с вами становится скучно.
Холлис подумал о том, что самый большой ГУЛАГ находится за этой колючей проволокой. Он посмотрел Бурову в глаза и спросил:
– А к какому управлению КГБ относитесь вы, полковник?
– Вы уже однажды спросили меня об этом по телефону, верно? Что ж, теперь я могу ответить на ваш вопрос. Я отношусь к исполнительному управлению. Конечно, вам известно о нас.
– Разумеется. Политические убийства, терроризм, похищение людей и шантаж.
– Можно сказать и так... Моя карьера в управлении началась с того, что я несколько лет проработал в Скандинавии. В этом лагере я уже десять лет, пять лет был помощником коменданта, и пять – комендантом. Это назначение пожизненное. Центр не одобряет переходов отсюда. Русский персонал здесь – в основном политические заключенные, переведенные из ГУЛАГа. – Он немного помолчал и добавил: – Итак, как я понял из записи телефонного разговора Фишера с посольством, американские инструкторы называют это место «Школой обаяния миссис Ивановой». Подобный сарказм, по-видимому, характерная черта ваших соотечественников, не так ли?
– У нас есть вечерние курсы по сарказму, – ответил Холлис.
– Похоже, вы тоже их выпускник, Холлис.
Они гуляли словно старые приятели. Так, по крайней мере, могло показаться со стороны.
– Недостаток нашей школы в том, что все инструкторы-мужчины – бывшие пилоты. Хорошо, что они разные по своему социальному происхождению. Но их профессиональный и жизненный опыт во многом схож. Это минус, поскольку они не представляют собой весь спектр американского общества. Поэтому такие люди, как вы, Холлис и мисс Родз, для нас ценное приобретение.
Они подошли к симпатичному деревянному домику, у стены которого стоял автомат кока-колы. Буров опустил монеты и протянул Лизе и Холлису по банке знаменитого американского напитка.
– Настоящая кока, – сказал он и рассмеялся.
Холлис и Лиза сделали по глотку и переглянулись.
Кока действительно была настоящей.
Буров предложил им присесть в кресла-качалки на крыльце деревянного домика, чтобы передохнуть.
– В этом государстве только один хозяин, – продолжал он. – Мы – КГБ. Нас знают как щит и меч партии, но в действительности мы служим не партии, не государству и не народу. Мы служим самим себе. Нас боятся даже военные, а ведь в их руках оружие. Но самое мощное оружие у нас – это иллюзии. Они позволяют как угодно манипулировать обществом.
– Это в духе русских, – заметил Холлис.
Буров сжал губы и зло взглянул на Сэма. После недолгого молчания спросил как ни в чем не бывало:
– Хотите зайти в дом?
Холлис кивнул.
Они вошли в большой светлый зал.
На стене висел большой американский флаг.
– Здесь находится так называемый «Пост ООО» ветеранов иностранных войн, – сказал Буров.
– Как это удручает, – вздохнула Лиза.
Это было что-то вроде комнаты отдыха: стеллажи со множеством американской периодики, библиотека, столы для игры в карты, в пул[20], в рулетку, видеомагнитофоны. В зале находилось человек двадцать: инструкторы и ученики. Они взглянули на вошедших, но ни один из них не поднялся им навстречу.
– Ваши соотечественники получают информацию о жизни современной Америки. Видеозаписи присылают нам консультанты из Вашингтона, Нью-Йорка и Сан-Франциско, а также наше посольство. Книги, журналы и газеты поступают сюда ежедневно, – объяснил Буров.
Холлис обратил внимание на красивого ухоженного мужчину лет пятидесяти с лишним. Вместе с молодым человеком он смотрел по видео американский фильм. Сэм узнал сцену из «Странной парочки».
Молодой человек громко рассмеялся и повернулся к мужчине.
– До сих пор не понимаю, евреи эти парни или нет, – говорил он с нью-йоркским акцентом.
– Не совсем ясно, – ответил инструктор.
– Унгер – еврейская фамилия, верно?
– Верно.
– Значит, Унгер может быть белым евреем.
– Что это за белый еврей? – спросил американец.
– Вы никогда не слышали такого выражения? Это еврей, который ведет себя по-еврейски.
– Ни разу не слышал.
Молодой человек задумался.
– Так мне сказал Билл. Он сказал, что это считается комплиментом. Однако я слышал от кого-то еще, что это своего рода оскорбление.
– Я не знаю всего на свете, – пожал плечами инструктор.
– А все-таки это комплимент или оскорбление? – спросил Буров у Холлиса.
– Довольно приятный комплимент, – ответил Холлис.
– По-моему, вы лжете, – улыбнулся Буров. – Иногда здесь лгут. И это всегда создает проблемы. Но обычно мы проверяем такие вещи.
Холлис посмотрел на американцев, бывших его братьями-летчиками, и сердце его защемило. Он взял Лизу за руку и вывел из зала. Буров вышел за ними, и они остановились на крыльце.
– Видите ли, ложь по оплошности – самая большая трудность, – продолжал Буров. – Наши инструкторы – небольшие энтузиасты своего дела, так что... – Он взглянул на Холлиса. – Вы чем-то обеспокоены?
– Нет.
– Ах да, эти люди... Как это бессердечно с моей стороны! Но с ними все в порядке, Холлис. Они прекрасно себя чувствуют.
Лиза положила руку Холлису на плечо.
– Все в порядке, – кивнул тот.
– Из Минска мне позвонил один человек. Он подозревает, что вы вычислили его. Вы догадываетесь, о ком я говорю, Холлис?
– Вы говорите о Майке Салерно.
– Да, совершенно верно. Как это вы раскусили его?
– Я видел, как он курил сигарету, – ответил Сэм.
– Понятно, – задумчиво кивнул тот.
Лиза переводила взгляд с одного на другого.
– Майк?.. – наконец выдохнула она.
– Да, – подтвердил Буров. – Вас одурачили, мисс Родз? Боже! – он снова обратился к Холлису. – Однако вы понимаете, полковник, что если кто-нибудь не распознает волка в овечьей шкуре, как это сделали вы, то какая ошибка может пройти незамеченной. Я вовсе не умоляю вашу проницательность! Однако и более проницательных людей, чем вы, обводили вокруг пальца мои выпускники, например, хорошего знакомого мисс Родз, Сэза Айлеви. Те же Келлумы, к примеру.
– Келлумы?! – воскликнула Лиза. – Дик и Энн? – Она в ужасе посмотрела на Холлиса.
– Да, Лиза, – сказал он.
Она закачала головой.
– О Господи... Боже мой... я не верю...
Буров улыбался и не скрывал, что получает наслаждение от этой сцены.
– А ведь есть еще три тысячи наших в Америке, в ваших посольствах, на ваших военных базах за границей. Фантастика, не правда ли?