– А ты почему не пошел дальше в баскетбол? – спрашиваю я перед последней тренировкой.
– Травма колена. Теперь только любительский уровень и то с особой осторожностью. Поэтому, когда подвернулась вакансия тренера, охотно согласился. Спорт я люблю, но не настолько, чтобы рассматривать несостоявшуюся карьеру как трагедию всей своей жизни.
– Но мяч ты круто кидаешь, – хвалю я.
– Опыт не пропьешь, – отшучивается Дым.
После тренировок он убирает инвентарь, переодевается, и мы идем в кино. Смотрим какую-то комедию, но я почти не вникаю в сюжет. Леха меня так часто целует, что от столь повышенного внимания я очень быстро начинаю чувствовать дискомфорт, но уговариваю себя потерпеть и дать шанс новорожденным отношениям. В конце концов, Дым не виноват, что ему досталась бракованная девушка со стотонным грузом вины за плечами и атрофированными чувствами. Больная нога, поставившая крест на карьере Лехи, не стала для него вечной болью, значит и я рано или поздно смогу воспрянуть и оградиться от собственной ошибки. Практически все можно пережить, а время притупляет остроту любой трагедии. Нужно только подождать и не рубить сгоряча.
Вечером, когда Дым провожает меня домой, во дворе мы сталкиваемся с Киром. Он здоровается с Лехой за руку, мне кивает, а потом взгляд Кирилла приковывается к левой руке друга, той, которая по-хозяйски располагается на моей талии. Его лицо на миг застывает, но Кирилл настолько быстро берет себя в руки, что я начинаю думать, что эта реакция мне показалась. Дым прижимает меня к себе сильнее, а я чувствую, как накаляется между нами тремя атмосфера. Мне не нравится происходящее. Снаружи все выглядит нормально и вроде бы правильно, а вот если присмотреться получше, можно увидеть трещину, идущую вдоль всей радужной картинки.
Перебрасываемся еще парой фраз и расходимся, Кирилл скрывается в подъезде. Меня гложет иррациональное чувство вины, и, чтобы заглушить его, тянусь к Лехе за поцелуем. С недавних пор они стали моим надежным убежищем. Сквозь физическое удовольствие предательским мыслям не пробиться, а это в данный момент – то, что нужно. И плевать, что кто-то из щепетильных соседок может увидеть. Я точно знаю, что Дым будет держать себя в руках и лишнего на людях не позволит.
Леша тоже заметно успокаивается, хотя причину его напряжения я уловить никак не могу. Но интерес к странному поведению парня быстро улетучивается, сменяясь другими, куда как более приземленными ощущениями.
Перед сном еще переписываюсь с Лехой, а потом что-то дергает пойти на лестницу, хотя Кирилл никаких сообщений, что ожидаемо, не присылал. Уже на подступах к балконной двери слышу звуки знакомых аккордов и голос, что до сих пор пробирает до мурашек. Выйти к Киру так и не решаюсь. Позволяю себе дослушать песню, а потом тихо, стараясь не шуметь, двигаюсь в сторону бабушкиной квартиры.
К горлу подступают слезы, но я не могу понять, почему, если сейчас все правильно. Все идет так, как надо, так, как я сама же хотела! Переступаю порог квартиры, и спина горбится сама собой, походка становится шаркающей, ведь тут скрываться не от кого. Не нужно держать видимость благополучия. Пушок радостно подбегает, я хватаю его и плюхаюсь на диван. Утыкаюсь в пушистое тельце и дышу его детской молочной чистотой. Вспоминаю, кого следует благодарить за это чудо, и сердце сжимается сильнее. Гоню от себя лишние мысли. Я твердо намерена не дать им себя погубить.
Глава 14
Все следующие дни провожу с Лехой. Мы гуляем, переписываемся, как заправская парочка, ходим в кафе. По утрам он провожает меня на работу, а вечером забирает. Непременно кормит мороженым, смотрит восхищенным взглядом и постепенно приручает к себе. Его манера целоваться подкупает, его пальцы гладят меня в таких неожиданных местах, типа поясницы или запястий, что непременно вызывают мурашки, его комплименты, что рокочущий шепот отправляет в самое ушко, заставляют довольно смущаться, а иногда и краснеть. Я ловлю себя на том, что постоянно хохочу в компании Дыма, но как только он перестает владеть моим вниманием, натужное чувство чего-то неправильного, противоестественного скребет изнутри. Напоминает, что до сих пор я еще нахожусь в ловушке, вырваться из нее не удалось, а временная свобода – лишь мнимость и ничего общего с настоящей не имеет. Я гоню эти ощущения, отмахиваюсь и убеждаю себя, что просто боюсь новых отношений, ведь прежние принесли весьма травмирующий опыт. И это вроде как помогает.
В свободное время все так же переписываюсь с девчонками в чате, но большой компанией мы не собираемся – никак не удается пересечься всем вместе из-за разных графиков работы.
– Кир совсем пропал, – роняет как-то Леха. Мы неспешно бредем от кафе к моему дому. Смена только закончилась, и ноги гудят и заставляют с вожделением смотреть на каждую встречающуюся на пути лавочку. – Не выцепить никак. Оно и понятно, ему не до веселья – Катюхе хуже стало, – мрачнеет Леша, а вместе с ним и я. – Кир застрял здесь еще как минимум на неделю, пока отпуск не начнется, он к ней собирается поехать. На сообщения почти не отвечает, и я даже не знаю, чем помочь им, – видно, что Дым искренне переживает за друзей, и я пару раз стискиваю его ладонь, давая знать, что разделяю его чувства. – Они же со школы еще вместе, – с какой-то затаенной болью продолжает он делиться подробностями истории Кирилла, и я жадно слушаю. Сейчас мы похожи на тех сумасшедших, что с болезненным удовольствием расковыривают старые раны. – Первая любовь, которая переросла в серьезное крепкое чувство. Катя выбрала его лет в двенадцать, и с тех пор я не помню их поодиночке. Слепились друг с другом, как будто всегда вместе были. Никто и не сомневался, что сразу после школы они поженятся, так и случилось. На их свадьбе мы слово дали, через пятьдесят лет отметить золотой юбилей, – под конец рассказа Дым совсем меняется в лице.
– Еще отметите, – убежденно хриплю и киваю, потому что действительно всем сердцем желаю этого. – Обязательно отметите!
– Да будет так, – Лешка поворачивается ко мне и целует прямо посреди тротуара, будто может потерять меня прямо сейчас. Поцелуй глубокий и тесный, он не оставляет личного пространства, но я совсем не против – мне нужно прорастать в Леху, становиться с ним единым целым. В одиночку мне с поставленной задачей точно не справиться.
А вечерами я тайком хожу к лестничному балкону и каждый раз слышу голос. Мой кумир отдает все чувства, что так трудно носить в себе, песням, и меня каждый раз прошибает насквозь. Слезы текут ручьями, живот скручивает и сердце начинает биться рвано. У меня нет больше тайны, разделенной на двоих, есть только моя личная, постыдная и ворованная из-за стены. Я позволяю себе услышать только две песни, а потом ухожу, чтобы не быть пойманной с поличным.
Сегодня у меня выходной, и я долго гуляю с Лехой, а потом мы долго сидим на скамейке возле моего дома, впитывая летний вечер и не желая признавать, что очередной день почти завершен. Поэтому возле заветного балкона я появляюсь позднее обычного. Слушаю «свои» две песни, делаю медленные вдохи, чтобы восстановить равновесие, как дверь неожиданно открывается. Вздрагиваю и натыкаюсь на внимательный, изучающий взгляд, в котором почти не осталось надежды. Глаза Кирилла красные и воспаленные, и у меня переворачивается все внутри от сочувствия к нему.
– Привет, – виновато шепчу.
– Давно тут? – спрашивает он ровно.
– Две песни, – не смею врать. Только не ему, только не в этой ситуации. Кирилл кивает и говорит:
– Отлично выглядишь, рад за вас с Дымом, кстати, – звучит совершенно бесцветно.
Я знаю, что мои губы розовые и зацелованные Лехой, волосы растрепаны его же руками, и почему-то смущаюсь этого.
– Кирилл, – порывисто выдыхаю я. – Если что-то понадобится, приходи! Или пиши. Я всегда готова помочь, и… Леша тоже.
– Как же без Леши, – хмыкает он, перекладывает гитару в другую руку и обходит меня, чтобы скрыться в квартире.
После я долго не могу уснуть, но Лешке про встречу в подъезде ничего не рассказываю. А вечером следующего дня ко мне в кафе неожиданно приходит Кирилл. Дым помогает отцу на даче, поэтому я точно знаю: не объявится.
– Привет, рада тебя видеть! – искренне сообщаю. – Что будешь?
– Шашлык и кофе, – выбор странный, но я лишь молча киваю. Записывать заказ не приходится – почему-то все, что касается Кира, отпечатывается в голове несмываемыми чернилами, намертво.
Сегодня у нас отдыхает шумная компания черноволосых и загорелых мужчин, и я с ног сбиваюсь, их обслуживая, поэтому уделить много внимания Кириллу не могу. Но он и не претендует, судя по скучающему безразличному виду. Присутствие соседа заставляет меня нервничать, поэтому неудивительно, что я путаю заказ и приношу мужчинам газированную воду вместо негазированной. Несколько раз спотыкаюсь, из-за чего становлюсь объектом насмешек компании. Чем дольше сидят за большим столом смуглолицые гости, тем развязнее становится их поведение, громче смех, наглее шуточки. Один даже пару раз пытается щипнуть меня за мягкое место, но я уворачиваюсь. Кирилл уже хмурится и не спешит покидать кафе, хотя давно покончил с едой.
– Без меня не уходи, провожу до дома, – бросает сосед, когда я приношу ему очередной стакан сока. И я не думаю спорить.
– Эй, красавица, – нагло развалившись на стуле, зовет меня один из черноволосых. Его масляные глазки шарят по моему телу, обтянутому джинсами скинни, и я твердо решаю впредь носить на работу лишь клеш от бедра. – Дай телефончик, – белозубо улыбается он. – Я тебя в ресторан свожу, на «Гелике» покатаю.
– Спасибо, я замужем, – стараюсь не выдать голосом все, что думаю о таком предложении.
– А где же кольцо, красавица? – дает он знать, что раскусил обман.
– Снимаю на время работы, чтобы не испортить. Что-нибудь еще заказывать будете? – перехожу на официальный, доброжелательный тон.
– Только тебя, ягодка, – нагло подмигивает гость, и меня как ветром сдувает.