— Да, сэр!
— Здесь теперь твой дом и твоя семья.
— Да, сэр, слушаюсь, сэр!
Широкий коридор ― место построения личного состава, сюда же выходят кубрики на два человека, разделенные легкими стенами, рядом с дежурным комната для хранения оружия, в другом конце туалет, умывальник, душ, взводная каптерка, бытовая комната.
— Вот твоя койка и твой шкафчик, рядовой. Каким должен быть шкафчик?
— Всегда заперт, сэр!
Он явно что-то хочет спросить, но сдерживает себя. Смотрит на часы:
— Ровно через сорок три минуты, рядовой, ты должен стоять в форме напротив дежурного. Ясно?
— Да, сэр! Разрешите выполнять, сэр?
Кивок, сержант выходит. Быстро распаковываю форму, отбираю, что надеть, пулей лечу в бытовую комнату, включаю утюг прогреваться. Где-то должно быть… Ага, в шкафчике сложенные куски марли для глажки. Намочить, за формой. Скидываю всё гражданское, кроме часов, отправляю в свой шкафчик. Нательное, носки, берцы на себя, камуфляж в руку и назад ― гладить.
Точно в указанное время стою по стойке смирно (ничем не отличается от вошедшей в привычку за двадцать лет службы нашей) у стола дежурного, полностью соответствуя плакату с образцами внешнего вида военнослужащего за его спиной. В моем отсеке полный порядок, только на тумбочке в крэдле заряжается кэш. Появляется сержант, тщательно инспектирует придирчивым взглядом. Недостатков нет. Выглажено даже кепи, эмблемы из перевернутого (обычный прикол для новичков) переведены в нормальное положение. Проходит, проверяет бытовку и мой отсек.
— За мной, рядовой.
— Слушаюсь, сэр!
Неспешный бег, прерываемый попавшимся навстречу лейтенантом. Сержант переходит на средненькое подобие строевого шага, выполняет воинское приветствие. В моем исполнении всё гораздо четче. Ещё десяток шагов, О'Нилл не выдерживает:
— Росс, ты что, служил?
— Сэр, прошу прощения, сэр! Мне запрещено разглашать эту информацию, сэр!
— Так-так… Упор лежа принять. Двадцать раз.
— Да, сэр!
Добираемся до столовой. Клумбы, чистота внутри и снаружи, вкусные ароматы. Просторный зал, столики на четверых, большие окна, сверкающая нержавейка. Помыв руки, заполняем подносы. Первое, второе, салат, чай с бисквитом, апельсин, салфетки. Размер порций впечатляет.
— На обед у тебя двадцать минут, рядовой. Запомни, каждый день в час двадцать для тебя обед, в шесть сорок ужин и в семь утра завтрак.
— Да, сэр, запомнил, сэр!
Сметаю содержимое тарелок. Наваристый суп, пюре с котлетой и подливкой, салат из огурцов-помидоров. Да, с таким питанием можно Родину защищать. Всё сытное и полноценное, очень вкусно приготовлено. Укладываюсь в пятнадцать минут, добиваю десертный апельсин. В казарму возвращаемся нормальным шагом. Отдав распоряжения и оставив меня у стола дежурного, сержант убыл по делам. Понемногу появляются военнослужащие взвода, перекидываются с дежурным словами, посматривают на меня. Получивший указания капрал выдает из каптерки постельное бельё, одеяло, полотенце, заполняет специальные пластиковые бирки для прачечной. Кстати, можно стирать и в бытовой комнате, но не бесплатно ― стоит стандартная стиральная машина, как в прачечной самообслуживания. Застилаю, отбиваю койку согласно приведенному на плакате образцу, возвращаюсь к столу дежурного. Мелькнули знакомые лица солдат из группы захвата. Странно, но меня не узнали. Входят О'Нилл и Фрай.
— Смирно! Сэр капитан, во время моего…
— Построение.
— Слушаюсь, сэр! Взвод, строиться!
Меня придерживает за локоть сержант. Втроем стоим перед строем.
— Равняйсь! Смирно!
— Вольно.
— Вольно!
— С сегодняшнего дня в нашем взводе будет проходить службу рядовой Росс. Сержант О'Нилл?
— Да, сэр!
— Рядового на тесты.
— Слушаюсь, сэр! Рядовой Росс?
— Да, сэр!
— Направо. Шагом марш.
Мы с сержантом уходим, а взвод сейчас явно будут инструктировать насмерть по поводу моей нескромной персоны.
Тесты, тесты, тесты.
Поскольку я проскочил мимо рекрутской конторы, необходимые данные получают на месте. Полнейший медицинский осмотр (оценив сине-желтые синяки на ребрах, сержант принял невозмутимый и непричастный вид), тесты интеллекта, выполнение физических нормативов, психологические тесты, снова нормативы. К ужину я совершенно забодался, а О'Нилл получил пачку бумаги ― дело на меня, любимого, причем содержимое стопы его с одной стороны порадовало (полностью готов к службе), а с другой заинтриговало (слишком готов).
Вечером, кроме ужина, было одно светлое пятно ― зашедший капитан ознакомился с результатами проверок и сбросил со своего элитного на мой кэш украденную Крайновски сумму. Всё точно, до единицы.
Дальше пошла сплошная муштра. Первая неделя новичка ― красная фаза. Я переходил под командование капралов, иногда рядовых, постоянно поднимался по тревоге ночью, всё время бегал. Сколько отжался и качнул пресс, вспомнить невозможно, потому что занимался этим всё время, а делом принципа каждого военнослужащего, ставшего моим временным командиром, было довести до предела физических сил. Контроль за действиями был абсолютный и полнейший, прерывавшийся максимум на час в сутки. Физподготовка, строевая, уставы. Во время окуривания слезоточивым газом заставляли снимать противогаз и произносить вслух звание, имя, фамилию и единый идентификационный номер. После третьей попытки от меня отстали, оценив объем легких и умелое обращение с противогазом. Но газу слегка нюхнул. Кстати, так себе концентрация, наш химик, если уж дорывался, так лил, как из бочки.
Хорошо, если удавалось поспать часа четыре подряд, и не дай Бог было задремать на занятиях. Но… Сходу возникло огромное «Но». В свое время ознакомившись с методиками подготовки новобранцев в вооруженных силах США, я был готов к тому, что с первой секунды меня начнут ломать, уничтожать как личность, изготавливая совершенную нерассуждающую машину, заточенную только на исполнение любых приказов. Этого не было. Не было совсем. Сержант тренировал меня безжалостно, но и без садизма. Он и другие военнослужащие взвода показывали личным примером «как надо» и добивались того исполнения показанного, которое соответствовало армейским требованиям, а не личным их желаниям и прихотям. Каждый инструктор был высококлассным специалистом в избранной для занятий сфере, сержант являлся образцом и универсалом во всем. Отдельные совпавшие с нашим миром детали требований к новобранцам только подчеркивали разницу в системе. Я искал аналогии в известных мне фактах нашего мира и находил подобное только в шефстве солдат Вермахта над новичками. Методика скрупулезного изучения и максимально рационального обучения новобранца также была построена с немецкой педантичностью. Поэтому никаких дрилл-сержантов, «охраны» кустов и мытья сортиров по ночам. Кстати, помещение взвода два раза в день буквально вылизывали гражданские уборщики. На долю дежурного оставалась лишь комната для хранения оружия. Объяснив и добившись правильного выполнения, меня иногда даже хвалили, не забывая, впрочем, дополнительно «нагрузить попутной тренировкой» и абсолютно лишая времени на безделье. Обилие инструкторов и их «скользящий график» полностью смазывали в сознании часы, минуты и время суток. Единственное, что соблюдалось свято ― приём пищи. Также я всегда выкраивал время на приведение в порядок внешнего вида и трехминутного звонка моим девчатам. С одного телефона Елене, с другого ― Марже, через день ― Кате. По мне очень скучали, быстро вываливали новости, просто радовали своими милыми, нежными голосами, отвлекая от непрерывного напряжения, помогая расслабиться. Два комплекта нательного белья и носков стремительно ветшали, я их стирал каждую ночь, возвращаясь под утро с очередной индивидуальной тревоги, иногда засыпая, стоя у стиральной машины. Только в последний день первой недели О'Нилл сводил меня (бегом, только бегом) в армейский магазин. Взял по его указанию ещё два комплекта нательного белья, пять пар носков, бритвенных и гигиенических принадлежностей.
Вторая неделя — предбоевая подготовка ― белая фаза. Во взвод доставлено моё личное оружие, теперь я постоянно отягощен штурмовой винтовкой (здорово похожа на FN-FAL). Сборка-разборка, чистка, строевые приёмы с оружием, рукопашный бой с винтовкой, рукопашный бой с ножом, просто рукопашный бой. Невозмутимый скандинав Сведенборг, назначенный лично капитаном как самый осторожный, гонял меня по площадке и демонстрировал вполсилы (но очень больно) боевые приёмы.
К слову о боях — единственная виденная за три недели драка между военнослужащими взвода более походила на спортивный поединок и протекала под присмотром сержанта. Меня не трогали, конечно, благодаря твердому инструктажу и предупреждению капитана Фрая. За нарушение приказов командира здесь наказывали финансово, то есть очень доходчиво. Крайновски, кстати, попал на месячное денежное довольствие ― пребывание в карцере не оплачивалось. Были назначены и индивидуально ответственные за мою безопасность — эту четверку я увидел сразу, как только появился первый желающий потретировать новичка в силу своего поганого характера. «Его пример — другим наука», тут классик моего мира был точен, как атомные часы, повтора объяснения не потребовалось, новые желающие не возникли. Но я и сам не наглел, старался держать ровные отношения и соблюдать дистанцию.
Теорию по тактике и Уставы бегом сменяли любимая физическая подготовка и строевая, а падал и отжимался в промежутках я уже как в балете ― легко и непринужденно. К концу второй недели была проведена текущая аттестация по предметам обучения. Недоверчиво вглядываясь в результаты, капитан не раз окидывал меня любопытным взглядом, но вопросов не задавал. Итогом стало разрешение не орать: «Да, сэр!» и «Слушаюсь, сэр!», а произносить нормальным голосом. Переход к третьей ― синей фазе ― увенчался тем, что дали поспать аж семь часов подряд.
Синяя фаза. На занятиях по огневой присутствовал весь взвод. Получение штурмовой винтовки, две обоймы, подгонка РПС. Поскольку мы спецподразделение ― получение пистолета (копия «Браунинг HP»), два магазина, кобура. Обтянутая маскировочной сеткой каска, легкий бронежилет, рюкзак с сухпаем и водой. Шестимильный кросс на стрельбище. Первое упражнение ― стрельба лежа по поднимающимся на трех рубежах мишеням. Каждую винтовку отладил штатный оружейник, все пристреляны. Без проблем укладываю цели. Второе упражнение ― штурм вражеского укрепления. Мишени выпадают из всех неприметных мест, но ни одна не избегает пули. На выходе из тактического лабиринта сдаю неизрасходованные патроны, сержант одобрительно кивает, а здоровяки моего третьего отделения довольно хлопают по плечу. Эти два норматива, оказывается, влияют на размер дополнительного вознаграждения всего отделения. Один заваливает стрельбу — страдают все. Продуманно. Штурмовая полоса. Нормально. Наконец-то обед. Уплетаю сухпай, как корова сено. Черт, ем много, но здорово похудел. Мышцы, правда, растут, хотя и болят от постоянных нагрузок. Целых полчаса отдыха. Новое упражнение ― стрельба из пистолета по неподвижной мишени на количество очков. Знакомо, и дистанция привычная. Стойка не определена, но бойцы, в основном, стреляют, держа пистолет двумя руками. Нет, родная офицерская моего мира привычнее. Пистолет тяжелее «Макарова», но в разы удобнее. Особенно нравится больший наклон рукоятки (не надо выводить прицельную линию) и то, что после выстрела он возвращается в исходное положение, а не задирается кверху. Мягкий спуск добавляет удовольствие. Шесть патронов размеренно покидают обойму.