– «Небесный свод», – наконец сухо сообщил он.
– Послушай, Роза, я думаю, эти сведения представляют для нас кое-какой интерес, а потому я бы хотел, чтобы ты занялась этой зацепкой. Обзвони по возможности все борнхольмские организации – или черт знает, как их еще назвать, – занимающиеся подобными вещами, и попытайся выяснить, общался ли кто-то хотя бы с одним жителем этого лагеря в девяносто седьмом году. А Ассад тем временем пускай изучает сведения, содержащиеся на стенах этой комнаты, а также может назначить встречу с художником, присвоившим велосипед Альберты.
Ассад поднял указательный палец.
– Может, принесем сюда еще и стол, куда можно будет поставить чашку с чаем?
Карл содрогнулся. Неужели он никогда не избавится от тошнотворной духоты?
– Я сбегаю к Томасу Лаурсену, попробую договориться с ним, чтобы криминалисты из Рёдовре помогли нам и взглянули на пару вещей.
– Прихвати заодно вот это. – С этими словами Роза содрала со стены один из листов.
– Давай. Но что это? – Карл взял бумажку с нацарапанным от руки текстом и с прикрепленной куском скотча щепкой не более пары сантиметров длиной. «Эта щепка обнаружена на прямом отрезке между велосипедом, валявшимся в кустах, и предполагаемым местом столкновения», – было написано на листе бумаги.
Роза открепила еще какие-то записи, висевшие под этим листом.
– Вот здесь все подробности касательно щепки, – пояснила она.
Запись была датирована четырьмя днями позже исчезновения Альберты и тремя днями позже обнаружения ее Хаберсотом. Карл прочитал вслух:
ОТЧЕТ ДЛЯ ЧАСТНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Понедельник, 24 ноября 1997 года, 10.32.
После того как криминалисты освободили территорию, нижеподписавшийся обнаружил кусок обработанного дерева в шести метрах севернее велосипеда Альберты Гольдшмидт. Таким образом, место обнаружения данного предмета лежит на прямой линии между местом столкновения и местом, где лежал искореженный велосипед. Впоследствии щепку изучали региональные криминалисты. Древесина предположительно березовая, остатки клея свидетельствуют о том, что кусок откололся от фанеры.
Поскольку идентичных фрагментов на месте происшествия не обнаружено, криминалисты пришли к выводу, что предмет не имеет отношения к столкновению.
Однако пишущий эти строки склонен считать данный вывод ошибочным, о чем и сообщил ответственному за расследование, следователю Йонасу Равно, и просил провести более подробный анализ с привлечением специалистов из криминалистического отдела полиции Копенгагена. Впрочем, в процессе последующего просмотра транспортных средств, имеющихся на острове, не было обнаружено никаких материалов, которые представлялось бы возможным связать с данной находкой, а потому просьба была отклонена.
После моего интервью по местному телевидению, в ходе которого я призвал сообщать о любых обнаруженных фанерных кусках со следами повреждения, последовало двадцать обращений, в первую очередь от местных жителей, нашедших фанерные пластины на стройках. Все они изготовлены из еловой древесины.
Таким образом, никаких следов нет.
Кристиан Хаберсот, Листед
Карл кивнул. Восемьдесят процентов работы на износ, двести пятьдесят процентов тупиковых ходов. Вот что значит быть следователем.
– Но взгляни вот сюда, Карл, – Роза открепила от стены третью бумажку.
Очередной «домашний» журнал Хаберсота.
Среда, 2 августа 2000 года.
Обнаружена доска, застрявшая между камнями рядом с Хаммеркнуден.
Десятилетний мальчик, Питер Свенсен из Хасле, во время игры неподалеку от Верблюжьих Голов[13]вытащил из щели между камнями крепко вбитую туда деревянную доску.
Доска оказалась довольно тяжелой, и он бросил ее на землю. Его отец, местный сторож Горм Свенсен, связался с нижеподписавшимся, благо мы сотрудничали во время поисков тел погибших на затонувшем катере «Морская пена». Горм Свенсен вспомнил о моем интервью местному телевидению, когда я призывал всех искать лист фанеры, от которого могла отколоться упоминавшаяся щепка.
Обнаруженный фрагмент фанерного листа являлся частью более крупной пластины, хотя и сам был, судя по всему, немаленьким: метр в высоту и почти два метра в ширину. Он сильно поврежден, но, вероятно, изначально пропитан водоотталкивающим материалом, так как кое-где довольно хорошо сохранился даже клеевой слой.
На фанере присутствуют два просверленных отверстия и какие-то нечеткие контуры с одной стороны – явно следы от напечатанного изображения.
Я просил провести глубокий анализ древесной породы и наконец-то получил одобрение после некоторого препирательства с начальником отдела.
Древесина также оказалась березовой, однако при ближайшем рассмотрении не представляется возможным с уверенностью подтвердить происхождение щепки именно от данной доски.
Моя версия состоит в следующем. Поскольку кусок склеен из нескольких слоев древесины, щепка вполне могла отколоться от верхнего слоя, который со временем отслоился и был размыт морской водой.
Совместно с техническими специалистами мне удалось установить, что толщина фанеры первоначально составляла между 20 и 24 мм, из них осталось только 18 мм.
Впоследствии я просил провести сравнительный анализ клея на щепке и фанерном куске, поскольку его не провели изначально, но мою просьбу не удовлетворили.
Я абсолютно уверен в том, что этот кусок фанеры участвовал в столкновении, но в то же время признаю, что на нашем острове очень часто обнаруживаются обломки, оставшиеся после кораблекрушений, а потому совпадение древесной породы может оказаться чистой случайностью.
Кристиан Хаберсот
Чуть ниже было приписано красной ручкой:
Фанерная доска, найденная 2 августа 2000 года, утеряна. Вероятно, уничтожена.
– А что там было за название у скалы? – переспросил Ассад.
– Верблюжьи Головы.
Сириец восторженно кивнул. Как мало надо человеку для хорошего настроения…
Карл обратился к Розе:
– Не уверен, но, кажется, тут не за что особо зацепиться. Если щепку так подробно изучили, а доска пропала, то с чем же работать криминалистам?
– Хорошо бы обнаружить что-нибудь, чтобы подтвердить происхождение щепки от этого фанерного куска.
– У нас есть хотя бы фотография этой доски?
– Сейчас проверю, – сказал Ассад, исчезая за дверью.
– Ну, а если они не смогут обнаружить нужное нам соответствие, тогда о чем ты собрался с ними разговаривать, Карл?
Некоторое время Мёрк сидел, молча разглядывая кусочек дерева.
– Хаберсот высказывает подозрение, что фанерная доска участвовала в столкновении. Вот отправная точка. Ты не в курсе – кто-нибудь составлял предполагаемую траекторию движения тела после удара? Какой путь оно проделало, прежде чем оказалось на дереве? Да, и заодно – траекторию движения велосипеда?
Роза пожала плечами.
– Чтобы это выяснить, Карл, надо будет потратить не один час. И все же надеюсь, что я найду этот рисунок. А о чем ты думаешь сейчас?
– О том же, о чем и ты. И о чем думал Хаберсот. Что эта фанера была приделана к передней части «Фольксвагена». Именно поэтому мне хотелось бы посмотреть на фотографию этой доски и изучить размещение отверстий. Вообще-то логично предположить, что фанеру прикрутили к необычному бамперу.
Еле заметно кивнув, он прошел мимо Ассада, усердно копавшегося в материалах на полках. Если каким-то чудесным образом нужная фотография отыщется в этом колоссальном бардаке, значит, Ассад работает в правильном месте.
В кафетерии на пятом этаже Карл наткнулся на удивительно бледную и изможденную версию фигуры Томаса Лаурсена, который всего за несколько недель уменьшился чуть ли не вдвое.
– Приятель, ты, случаем, не болен? – с беспокойством поинтересовался Мёрк.
Лаурсен, бывший лучший эксперт-криминалист во всем полицейском управлении, а ныне шеф столовой, покачал головой.
– Жена села на диету «пять на два» и меня вынудила последовать ее примеру.
– Что такое диета «пять на два»?
– Ну, просто-напросто пять дней умеренного питания, а затем два дня поста; правда, я-то думаю, у нас получается наоборот: пять дней поста, а затем два дня умеренного питания. Ни фига не легко дается это мужику с окружностью талии как у рождественского гнома.
– Ну, а как насчет местной пищи? – Карл показал на соблазнительно выглядевшие тарелки на витрине. – Разве ты не можешь попробовать собственные творения?
– Ты с ума сошел? Она ставит меня на весы каждый раз, когда я прихожу домой.
Карл похлопал приятеля по плечу. Незавидный удел.
– Ты не мог бы попросить своих друзей из Рёдовре поднять кое-какие старые экспертизы и взглянуть на них еще раз? А если у них сохранились фотографии нужных объектов, – еще лучше. Когда ты подключаешься к моему делу, все идет как по маслу.
Лаурсен кивнул. Прежний эксперт-криминалист, видимо, никогда не умрет в нем.
– Если у них сохранилась эта фотография, попробуй убедить их поразмышлять на тему, что могло быть нарисовано или написано на одной стороне доски. И еще: я очень хотел бы понять, сколько времени, по их предположениям, доска находилась в воде.
Лаурсен взглянул на Мёрка с изумлением.
– Никак не возьму в толк, Карл, почему ты сомневаешься в том, что материалы на месте. В Дании убийство вроде бы не имеет срока давности…
– Все верно, Томас; вот тут-то и загвоздка. Это дело никогда не рассматривалось как убийство.
Глава 20
– Ну что, Ассад, удалось тебе откопать фотографию фанеры? – спросил Карл, когда они с помощником направлялись к гаражу.
– Нет. – Ассад замотал головой. Слишком много полок, слишком много бумаг.
– Ты предупредил любителя металлолома, что мы подъедем?