– Однако прежде тебе придется пройти процедуру очищения, такую же, как проходила Валентина в прошлом году. Ты будешь находиться в изоляции в течение одного месяца, чтобы отречься от всего мирского и направить всю свою энергию на процесс природопоглощения и «нейтрализоваться», как мы это называем: то есть полностью раствориться в идее натурабсорбции. Если ты хочешь получить эту работу и согласна на озвученные условия, не вижу никаких препятствий к тому, чтобы немедленно начать подготовку.
Пирьо внимательно изучала лицо Ширли. Очень часто изменения, происходящие в мимике человека, свидетельствуют о том, насколько искренни его слова. Например, «гусиные лапки» у уголков глаз чаще всего появляются при холодном расчете, как и кривоватая ухмылка, и потому при подобных мимических проявлениях нельзя стопроцентно положиться на слова собеседника. Так же, как в случае чересчур лаконичных ответов типа «да», «нет» или «о’кей». А вот если неуверенной улыбке или краткому ответу предшествовало малейшее волнение, тут можно говорить о твердой почве под ногами.
В данный момент выражение лица Ширли было какое-то невнятное. Невозможно было понять, что творится у нее в голове и чего ожидать от нее в следующую секунду – вспышки гнева или заявления о капитуляции?
Пирьо доверилась времени и серьезности момента. Их взгляды словно вступили в симбиоз.
В какое-то мгновение она решила, что Ширли сейчас вскочит и захлопнет за собой дверь, однако уголки ее рта неожиданно поползли вниз, словно она вновь собиралась заплакать.
Пирьо поняла, что битва выиграна.
– Ату согласен с таким решением? – осторожно поинтересовалась Ширли.
Пирьо кивнула:
– Ну конечно. Мы давно обсуждали такой вариант. Вообще-то, я думаю, ты способна привлечь множество новых учеников своей мягкостью, добродушием и честным лицом.
Наконец-то собеседница уверенно улыбнулась. Как раз в нужный момент.
– Ну что ж, в таком случае я соглашусь, – сказала она, стараясь не встречаться взглядом с Пирьо. Невозможно было понять, почему Ширли избегала смотреть ей в глаза – то ли по причине стыда за свои нападки и обвинения в адрес Пирьо, то ли пыталась запечатлеть в памяти обстановку, которую не увидит в течение долгого времени.
Пирьо улыбнулась.
Если причина заключалась в последнем, то Ширли даже представить себе не могла, насколько она оказалась проницательной.
Вообще-то, эту комнату она не увидит больше никогда.
Ни эту, ни какую-либо другую, если уж на то пошло.
Глава 38
Понедельник, 12 мая 2014 года
Карл бросил взгляд на экран, где привычная компания улыбчивых телеведущих и мельтешащих громогласных шеф-поваров из кожи вон лезла, чтобы научить датчан готовить капустный салат с кунжутом, кокетливо обрамляющий крошечную порцию пряного филе-миньон, замаринованного с бальзамином, в красном соусе пимьенто, или как там это называется. Карл мрачно посмотрел на свой бледный омлет и унылую овсянку Харди. Какого черта ТВ-2 осмеливается в семь часов утра издеваться над убогими обывателями, предлагая созерцать подобные утопические творения?
Харди с кислым видом уставился на ложку, которую Мортен собирался впихнуть ему в рот.
– Понимаешь, каша активизирует перистальтику. Так что, будь добр, не гримасничай и открой рот.
Харди проглотил жижу и тяжко вздохнул.
– Сначала съешь столько овсянки, сколько я за последние семь лет, тогда и посмотрим, как ты запоешь, господин Холланд. Придется процитировать Ассада: наешься твоей каши – словно дикого верблюда засосешь.
– Засосешь верблюда?
– Да, как будто взасос поцелуешь верблюда. – Харди хотел посмеяться над реакцией Мортена, но ему не хватило воздуха.
Карл отложил газету и посмотрел на светящийся дисплей телефона. Один из внутренних номеров полицейского управления. Мёрк несколько раз украдкой взглянул на Харди, читая сообщение. Старина, несомненно, понял, что к чему.
– Что-то по поводу нашего дела, верно? – спросил Харди, когда Карл отложил телефон.
Тот кивнул.
– Да. Новые подвижки в деле о строительном пистолете.
Мортен положил ладонь на плечо Харди. Все знали: упоминание об этом деле переносилось им тяжело.
– Кое-что свидетельствует о том, что обнаружено орудие убийства, унесшее жизнь Анкера и едва не уничтожившее нас с тобой. Очевидно, проводили какой-то обыск, и, так как этим оружием был убит датский полицейский, Ларс Бьёрн решил провести пресс-конференцию.
Харди промолчал.
– Через полчаса, – продолжал Карл.
Снова молчание.
– Харди, проклятье…
Мёрк увидел страдание в глазах друга. Несмотря на то, что мысль об этом роковом орудии причиняла боль, все-таки новость дарила хоть капельку надежды на то, что, возможно, вскоре все разрешится и преступник предстанет перед судом.
Карл обошел вокруг кресла Харди и обнял горемыку.
– Они пришлют машину, так что ты тоже сможешь присутствовать. Хочешь?
Харди тихо покачал головой.
– Пускай сначала раскроют дело. Я вам не музейный экспонат.
Ларс Бьёрн дал слово пресс-секретарю Янусу Столю, который поблагодарил за организацию встречи и представил повестку дня, после чего сел на место и наклонился к Карлу:
– Ты не привел с собой Харди?
Мёрк покачал головой.
– Я прекрасно его понимаю, но это была идея Бьёрна. Харди обеспечил бы прекрасные снимки.
– Какого черта тут вообще происходит? – прошептал Карл, осматриваясь вокруг. Здесь присутствовали все представители криминальной журналистики, которые только могли ходить или ползать. «ТВ2 Ньюз» уже вовсю снимали репортаж. Криминальный эксперт с «Дэнмаркс радио» держал наготове микрофон. Явилась даже пара журналистов из желтой прессы с корреспондентом из «Госсипа»[31] во главе.
– Но я больше не расследую это дело. Зачем понадобилось мое присутствие? Янус, что стряслось?
Столь задрал рукав и указал на часы.
– Начинаем через двадцать секунд, сейчас обо всем узнаешь. Хорошо, что ты успел к началу.
Неужели? Мёрк положил свою папку на пол у ножки стула.
– Благодарю вас за то, что пришли на нашу встречу, – начал пресс-конференцию Ларс Бьёрн, затем представил собравшимся Карла Мёрка, затем – своего пресс-секретаря и наконец вице-комиссара полиции Терье Плуга, который отвечал за расследование злополучного дела после того, как Карла с его командой освободили от этих обязанностей.
Потом Бьёрн повернулся к человеку, с которым Карл явно где-то пересекался, но не помнил ни его имени, ни при каких обстоятельствах они встречались.
– А вот Ханс Ринус, под руководством которого проводилось расследование похожего дела в пригороде Роттердама, в Голландии. Карл Мёрк являлся наблюдателем расследования голландского дела с нашей стороны; сейчас он расскажет вам о том, что там происходило. Поделишься своими наблюдениями, Карл?
Ага, наконец-то он вспомнил его. Полицейский, который пронесся по месту преступления в каких-то особо прочных сапогах, ни во что особо не вникая, как какой-нибудь успешный датский политик. Что еще за чертовщина у них там приключилась и почему этот идиот прискакал сюда?
– Хорошо, – ответил Мёрк и вкратце рассказал о своем визите в Голландию. Он описал двух мужчин, убитых из строительного пистолета девятисантиметровыми гвоздями, упомянув о том, что рты им набили кокаином вопиюще низкого качества. – Мы никаким образом не могли доказать связь между преступлениями, совершенными в Дании и в Голландии, поэтому предоставили голландским коллегам разбираться с делом об убийстве в Схидаме, тем самым признав его локальным.
– Что оказалось ошибочным, – вклинился Терье Плуг, косвенно дав понять, что ошибку совершил не он. – Но об этом вам подробнее расскажет Ханс Ринус; именно поэтому мы вас и пригласили. Убийство Анкера Хойера, инвалидность Харди Хеннингсена, который, к сожалению, не смог сегодня здесь присутствовать, так как он по-прежнему находится под сильным впечатлением от рокового для своей жизни момента, ранение Карла Мёрка двадцать шестого января две тысячи седьмого года, то есть почти семь лет назад – все это следствия нападения, совершенного с применением одной-единственной единицы оружия. И теперь это оружие находится в наших руках.
По рядам присутствующих пронесся шепот, когда Терье Плуг поднял над головой тяжелый автоматический пистолет. Карл медленно поднял голову на роковой объект, в висках тут же застучало. Пара репортеров привстала.
– Карл Мёрк, что вы чувствуете, находясь в непосредственной близости от этого «ствола»? – выкрикнул один из них, на что Ларс Бьёрн отреагировал просьбой к аудитории сесть на свои места и успокоиться.
Что он чувствовал? В данный момент дуло пистолета было направлено непосредственно на него. Это было то же самое дуло, из которого в свое время вылетели девятимиллиметровые пули, разрушив сразу несколько жизней, в том числе и его собственную. Действительно – что он чувствовал?
Левой рукой Карл коснулся дула и указательным пальцем отодвинул его в сторону. В эту секунду щелкнуло как минимум двадцать пять затворов фотокамер.
Терье Плуг тяжело положил пистолет на стол.
– Речь идет о пистолете марки «ПАМАС Джи-один», варианте знаменитой «Беретты – девяносто два», который выпускали для оснащения французской жандармерии. Автоматический пистолет средней тяжести. Серийный номер сточен. Поскольку в течение долгого периода из военного арсенала пропадало множество стрелкового оружия, мы вряд ли сможем установить происхождение этого «ствола». Но вот что мы знаем точно: проведенные баллистические исследования установили, что это именно тот «ствол», из которого стреляли в наших трех коллег в две тысячи седьмом году.
Янус Столь обратился к своему ноутбуку, и на бумажном экране над головами собравшихся высветился слайд с фотографией пистолета и перечнем его характеристик.
Карлу чудом удалось совладать с собственными руками и пальцами, чтобы те не задрожали. Его голову словно окунули в ушат с ледяной водой, в то время как тело почти кипело. Могли бы избавить его от пытки…