Какой-то гребаный урод поставил цель разорвать мою душу на мелкие части. Он посягнул на жизнь самых близких и дорогих мне людей. Он убил двух моих лучших друзей. Разрушив забор, он нагло ворвался в созданный мною мир — в мою вселенную, в которую я вкладывал всю душу. Кем бы эта тварь ни была, какие бы цели она ни ставила, сделала она это зря. Слёзы заволакивали глаза, я чувствовал своё бессилие, но одновременно с этим внутри меня росла ярость. Это было знакомое ощущение. Во мне просыпался зверь.
Я обогнул угол дома и остановился возле входа в подвал. В него можно было попасть двумя путями: изнутри дома и с улицы. Я специально сделал дополнительный вход с улицы, чтобы летом и осенью попадать в подвал напрямую, не заходя в дом. В этом была своя необходимость.
Я достал ключи, открыл навесной замок и повесил на ушко двери. После чего стал быстро спускаться вниз по ступенькам. Беглым взглядом осмотрел комнату с заготовками, прачечную и заглянул в котельную. Никого. Не теряя ни минуты времени, я двинулся в обратном направлении. Когда я достиг комнаты с заготовками, услышал довольно громкий щелчок, потом ещё один и ещё один. Я замер, не понимая, что это могло быть. Снова заглянул в прачечную. Она представляла собой комнату два на полтора метра со стиральной машинкой, с корзиной для грязного белья, расположенной под отверстием в потолке, и со всеми необходимыми коммуникациями: электричеством, водоснабжением и канализацией. Мне показалось, что щелчки раздались именно из прачечной. И поэтому я стал искать взглядом источник этих щелчков. Заглянул в стиральную машинку и присвистнул. В барабане лежал ещё один плюшевый жёлтый медвежонок. Он оказался тяжеловатым. Я нажал на его брюхо и нащупал что-то твёрдое. Я разорвал его на две части и обнаружил внутри металлическую пластину. Что бы это ни было, но щелчок эта вещь издавать не могла.
Заглянул в котельную, там тоже ничего не нашёл, что могло бы издавать щелчок. «Что я делаю? — пронеслось в моей голове, и я почувствовал неприятный холодок, ползущий по спине. — Мною явно манипулируют. Пока я здесь ищу источник звука, этот урод делает то, что он задумал. Прямо как паук, в липкую паутину которого мы попали. Застряли и тянем за все нити сразу, пытаясь высвободиться, но лишь сильнее запутываемся. А он сидит в уголке и ждёт, когда мы увязнем в ней полностью, наслаждается нашим страхом, нашими метаниями и прядёт, чтобы всё закончить. Раз и навсегда. Он не спешит убивать нас всех сразу, он растягивает удовольствие. Ему нравится то, что он делает».
Я опустил металлическую пластину в карман брюк и стал выбираться из подвала. Как только я поднялся по ступенькам и вышел во двор, раздался вопль сигнализационной ловушки на заднем дворе.
19. Андрей Осипович этого не рассказывал
Зацепина хватило только на то, чтоб осмотреть первый этаж. Когда он вошёл в спальню для гостей, которая находилась на втором этаже, и взглянул на двуспальную кровать, в его душу вихрем ворвались ощущения невосполнимой потери и грядущего безнадёжного одиночества. Будучи ещё неженатым, он с Мариной провёл здесь первую в их жизни совместную ночь. Это воспоминание сковало его, он почувствовал бессмысленность всех своих передвижений.
Максим опустился на кровать и тупо уставился на дверь. «Что я вообще здесь делаю? Почему я не рядом с Мариной? Я ничтожество. Я даже не смог защитить её, беременную, а сейчас стыдливо прячусь от её родителей, боясь сказать им, что её больше нет. Нет совсем, навсегда…»
И как только Зацепин вспомнил о родителях Марины, в кармане куртки зазвонил мобильник. Максим вздрогнул и сунул руку в карман, эта маленькая трезвонящая трубочка оказалась для него такой морально тяжёлой, что у него не хватило сил вытянуть её из кармана.
— Я ничтожество, — забормотал Максим. — Я ничтожество. Как всё просто.
Мобильник затих, и Зацепин сразу же сгорбился, опустил голову на грудь и беззвучно заплакал. Телефон зазвонил вновь, но как-то не так, как всегда: медленно, несмело, словно от этого звонка он мог рассыпаться в пыль. Максим вытащил его из кармана и смотрел на него до тех пор, пока тот не замолчал.
Вытерев слезы рукавом свитера и громко шмыгнув носом, Зацепин встал и подошёл к окну. Серая туманная хмарь окутала окрестности. Небо как будто навалилось на город и давило на него, Максим чувствовал эту давящую тяжесть на плечах, она отдавалась сжимающей болью в сердце. Вот бы оно остановилось, подумал Максим про сердце, само, раз и всё.
И не надо никаких объяснений и решений, ведь не будет больше страха и желания зарыться поглубже, не будет ни-че-го…
Собравшись с силами, Зацепин набрал номер Анатолия Степановича, отца Мариночки. Каждый гудок отдавался тупой распирающей болью в затылке и ледяной сковывающей тяжестью за грудиной.
— Аллё, Максим? Аллё, я тебя не слышу. Максим, не слышу!
— Да-да, — произнёс Максим, и голос его сел. — Здравствуйте, Анатолий Степанович.
— Максим, почему Мариночка не отвечает на звонки и ты не берёшь трубку? У вас всё в порядке? Мы с Лидой очень волнуемся.
— Да, — голос предательски соскользнул на визгливые ноты. — Да-да.
— Максим, чего ты молчишь, где Марина? Лидочка, он молчит. Максим позови Мариночку.
— Её нет, Анатолий Степанович, — просипел в трубку Максим. — Её нет.
— Она вышла, а телефон дома оставила? Максим, это я, Лидия Андреевна. Ты почему сипишь, простудился? Смотри Мариночку не зарази, в её положении это опасно.
— Лидия Андреевна!!! — закричал Максим в трубку. — Марины нет! Её совсем нет! Её убили! Понимаете, убили! — Максим уже не кричал, а рыдал в трубку, пытаясь поделиться своей болью. — Они пинали её ногами по всему телу, прыгали на ней! Она мертва, вы меня слышите, она в морге!
И тут же в трубке раздался грохот, и следом за грохотом Максим услышал голос Марининого отца:
— Лидочка, что с тобой, Лида?!
Звонок прервался, и женский голос сообщил Зацепину, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Максим стал раз за разом набирать номер тестя, но каждый раз ответом ему был всё тот же безэмоциональный голос оператора.
— Да пошла ты, сука!!! — заорал он в мобильник и швырнул его в угол.
20. Рассказывал Осипович Андрей
Вот оно, сработало! Не зря я потратил деньги на сигнализационные ловушки: одна из них верещала за сараем, сообщая о том, что кто-то перелез через забор и, возможно, двинулся к дому или же, наоборот, покинул мои владения. Я рванул в сторону сарая и, завернув за угол, увидел, как Михаил — брат охранника Константина — закрутил руку молодому парню и, ухватив за ухо, поставил его на колени.
Задержанный свободной рукой держал у другого уха мобильник и с кем-то разговаривал. Сжав пальцы в кулаки, я подскочил к нему.
— Попался, урод! — выкрикнул я и вырвал у пацана телефон.
— Дядя Андрей, вы чего?! — воскликнул он, и щёки его запылали. — Это же я — Сашка!
Волосы у парня на лбу растрепались, а лицо скривилось от боли. И тут я понял: из-за всей этой нервотрёпки так замотался, что не узнал парня своей дочери.
— Саня? Что ты тут делаешь?
— Не видите, что ли? На коленях стою, Жанку жду.
— Михаил, отпусти парня. Это свой.
Охранник выполнил мою просьбу, и Сашка, охая, поднялся с колен.
— Жанку? А она тебе случаем не говорила, что здесь небезопасно?
— Говорила что-то про то, что у вас маньяк завелся и всех мочит, — улыбнулся Сашка и бросил взгляд за моё плечо. — Вот я и пришёл посмотреть, не врёт ли она.
— Вот что, дружок, сваливай отсюда подобру-поздорову, — произнёс я сквозь зубы и тоже оглянулся. К нам быстрыми шагами приближалась Ольга.
— Что тут происходит? — взволнованно спросила она.
— У дочери спроси, что происходит, — рявкнул я и положил руку на плечо парня. — Саня, ну, чего ещё ты ждёшь?! Давай, вали домой.
— Дядя Андрей, а можно мне с Жанной увидаться? Ну, пожалуйста, — попросил он и посмотрел умоляющим взглядом на Ольгу.
— Нет! И это не обсуждается! Ольга, иди в дом. Санёк, домой! — я повернулся к охраннику. — Михаил, проводи парня за калитку и посмотри, чтоб он точно ушёл.
Из-за сарая выскочила Жанна и бросилась к Сашке.
— Что они с тобой сделали? Тебя били? Ну, отвечай же, били?
— Да никто меня не бил, — ответил парень и расправил плечи. — Домой вот только выпроваживают.
Жанна умоляюще посмотрела на меня.
— Пап, ну можно он останется? — её взгляд метнулся к матери. — Мам, ну ты же обещала.
— Что ты ей обещала?!
— Ничего особенного, — махнула рукой Ольга, — обещала, что поговорю с тобой насчёт Сашки. Дай ты им немного пообщаться. Это немного снимет напряжение, и Жанка успокоится. Посмотри, какая она вся взвинченная.
— Вы хоть понимаете, о чём меня просите? Вы соображаете, что нам всем грозит опасность, или нет? Жанка, Ольга, вы в своём уме?
— Андрей, они же дети, — Ольга на мой манер всплеснула руками, — и тем более здесь охрана, Вадим, Максим! Ты, в конце концов!
Жанка тут же повисла у меня на плече и защебетала на ухо:
— Папочка, ты же у меня хороший, ну, на немножечко. Всего на полчасика.
Тяжело вздохнув, я уступил.
— Хорошо, но только полчаса. И не минуты больше.
Жанка чмокнула меня в щёку и, схватив за руку зардевшегося Сашку, потащила его в дом. Ольга одарила меня благодарным взглядом и двинулась вслед за ними.
— А где остальные охранники? — спросил я у Михаила.
— Все на своих местах, — ответил он. — Когда сработала сигналка, я пустил длинный тональный по рации — это готовность. А когда взял мальчишку, два коротких — отбой.
— А почему они даже не пришли посмотреть, что случилось, после того как ты дал отбой?
— А вдруг это был отвлекающий манёвр, — усмехнулся Михаил. — Ребята ко мне, а враг в дом. И амба!
— Точно, дружище, — похлопал я по плечу толкового охранника. — Ты не обращай внимания. Я просто устал от всего этого, просто устал.