Я развернулся и пошёл в сторону дома.
— Какой будет твой следующий ход, Мистер Смерть? — пробормотал я, сжав в кармане металлическую пластину.
21. Рассказывал Осипович Андрей
Я вышел из-за угла дома и увидел, что к тому месту, где ещё совсем недавно была калитка, подъехали две машины: видавший виды «Уазик» и старенький «Форд». Я инстинктивно напрягся, но тут же успокоился. Это же по поводу мотоциклиста! Я с этой беготнёй, щелчками, приходом Сашки совершенно забыл про то, что охрана вызвала милицию.
Из «Форда» вылезла Раецкая, что-то сказала сотрудникам, стоящим у «Уазика», и подошла к Константину. Я направился к ним, поставив отметку в памяти, что нужно ещё разобраться со щелчками в подвале. Лариса Константиновна, заметив меня, поздоровалась и спросила:
— А где Зацепин?
— В доме, где же ему ещё быть, — ответил я и обратил внимание на то, что Раецкая выглядела очень уставшей: бледный вид, тёмные круги под глазами. У меня тут же создалось впечатление, что она живёт только работой и не даёт себе передышки.
— Как он себя чувствует?
— На нервах, конечно, но держится. Да что там говорить, — махнул я рукой, — мы все здесь держимся на одних нервах. Вон, видите, что гады сотворили с калиткой и забором.
Раецкая кивнула. Костя что-то сказал в рацию, и через некоторое время из-за дома вышел Борис. Он привел мотоциклиста. Руки у парня были спереди закованы в наручники, он был очень напуган и при виде милиционеров весь затрясся.
Раецкая вопросительно подняла бровь и уставилась на Константина.
— Вы что, били его?
— Боже упаси, это не наш метод. Мы просто объяснили пацану, что его ждёт, если он будет врать или запираться, — сказал Костя, повернулся к Борису и попросил его: — Сними с парня наручники.
— И что же он вам поведал? — Лариса Константиновна кивнула милиционерам. Двое стражей порядка взяли парня под руки и усадили на скамейку, он сначала уткнулся лицом в ладони, а затем вцепился пальцами в рыжую шевелюру.
— Может, пройдете в дом? — предложил я. — Всё-таки не май месяц.
— Не стоит, — отказалась Раецкая. — Мы сейчас зададим ему пару вопросов, а на протокол запишем уже в отделе, — она присела на скамейку рядом с парнем. — Ну, что, молодой человек, будем говорить?
Мотоциклист в ответ затряс рыжей шевелюрой.
— Да-да, я всё расскажу.
— Ну, рассказывай, зачем вы устроили мотошоу перед домом? Кстати, а где мотоцикл?
— У гаража стоит, — ответил я. — Мы его туда откатили. Если нужно, прикатим сюда.
Я уже был готов идти за мотоциклом.
— Нет. Пусть пока остаётся у вас, не своим же ходом его к отделу гнать, — сказала Раецкая и кинула взгляд на сотрудников милиции. — Или есть желающие с ветерком до отдела?
— Нет-нет, что вы! Мы лучше на своём драндулете, — тут же отказался милиционер с погонами старшего сержанта, махнув рукой в сторону «Уазика».
Лариса Константиновна резко повернулась лицом к мотоциклисту.
— Давай, голубь, пой!
— Что петь? — перепугался парень, его брови поползли вверх, он часто заморгал глазами. — Я не умею петь.
— Это я фигурально выражаюсь. Рассказывай давай, что вы тут делали?
Раецкая достала сигареты, закурила и протянула пачку парнишке.
— Не курю я, — ответил он и взъерошил рыжие волосы пятернёй. — Мы стояли у магазина на стоянке у «Дикси». Нас там пятеро было.
— И что? — Лариса Константиновна посмотрела в окна моего дома. Я тоже повернул голову, но никого в них не увидел.
— Ну, стояли мы, тусовались. А потом подошёл мужик бородатый.
— Какой мужик?
Парень изобразил руками бороду.
— Бородатый. С бородой такой, на пол-лица. Он нам предложил деньжат срубить по-лёгкому. Надо, говорит, покататься возле одного домика на окраине.
— Просто покататься?
— Ну да, — вздохнул парень. — Покататься туда-сюда, порычать движками. А потом свалить. И за всё это он предложил сотку гринов.
Раецкая прищурила правый глаз.
— И вы согласились, даже не спросив, зачем ему всё это?
— Не все. Мотя с Никой сказали, что это блуда и свалили. А я, Серый и Ляпа согласились. Сотка гринов на дороге не валяется. Да и дело-то плёвым тогда показалось. Что тут такого, поездить да пошуметь. Никакого ведь криминала в этом нет.
— Мотя, Ника, Ляпа, я так понимаю, это погоняла твоих товарищей.
— Ага. Мотя — это Мотин Пашка. Ника — Андрюха Чиканцев. Ляпа — Ляпников Иван. Серый — Серёга Шонин.
— А ты? Тебя как кличут?
— А я Рыжий. Тут не трудно догадаться.
— Понятно, — Раецкая задумчиво почесала кончик носа, — а помимо бороды, что ты ещё запомнил?
— Он был в кожане чёрном, вроде бы в берцах, или в ботинках на шнурках.
Лариса Константиновна окинула парня злым взглядом.
— И это всё?! Давай думай, дружок, мне нужно что-нибудь такое, что сразу в глаза бросается.
— Очки у него были тёмные. И смеялся он постоянно. Сам пошутит, сам поржёт. И смех был необычный.
Раецкая подвинулась к парню.
— Это как?
— Ну, громко очень смеялся. Ляпа ещё предположил, что он обкуренный.
— И всё? — спросила следователь и снова повернулась к дому, она как будто искала кого-то в окнах.
— Всё, наверное, — ответил парень, пожав плечами, — больше я ничего не заметил.
— А он подъехал или подошёл?
Парень наморщил лоб.
— Подошел. И когда мы договорились, отдал деньги и скрылся за магазином.
— Он вот так просто отдал вам всю сумму? — удивилась Раецкая.
— Да, а что? — тут же отреагировал мотоциклист и расправил плечи. — Он сразу заприметил, что мы не кидалы какие-нибудь, а свои, проверенные кенты.
— Да уж, кенты, — улыбнулась Лариса Константиновна, — это точно. На зоне таких, как вы, кентов-идиотов много. А скоро станет ещё на три кента больше.
— Вот что я вам скажу, — решил я привлечь к себе внимание, — а в бензовозе, что устроил здесь переполох, тоже был мужик с бородой.
Следователь взглянула на меня.
— И что?
Я повёл плечами.
— А вдруг это не случайное совпадение, это может быть один и тот же тип.
— Может да, а может, и нет. Следствие покажет, — ответила она на моё предположение и вновь повернулась к парню, — больше ты ничего не вспомнил?
— Нет. Я всё как было рассказал, — ответил он и затравленно посмотрел на Костю и милиционеров, его лицо вновь приобрело обречённый вид. — Я, правда, не знаю его. Не надо меня в тюрьму. Нас просто попросили.
— Попросили вас! А если б вас убить попросили, что тогда?!
— Это совсем другое!
— Это другое, — передразнила Раецкая и повернулась к милиционерам. — Забирайте в отдел. Я потом приеду и допрошу на протокол. Может, ещё чего вспомнит.
На какое-то мгновение повисла тишина. Её нарушил тяжёлый вздох мотоциклиста.
— Так где вы говорите Максим? — спросила у меня Раецкая.
— Где-то в доме, — ответил я, махнув рукой в сторону крыльца. — Вон Ольга вышла, у неё спросите. Она покажет.
22. Рассказывал Осипович Андрей
Следом за Раецкой приехала на такси Ирина со своими сыновьями — Артёмом и Мишей. Артём был ровесником моей дочери, а вот Мишке ещё не исполнилось и девяти. По характеру мальчишки были совершенно разные. Артём всегда производил впечатление спокойного, ответственного, порядочного, заботливого парня, а Мишка поражал неуёмной энергией, неусидчивостью, он за одну минуту успевал нашкодить сразу в нескольких местах, при этом был ябедой, маменькиным сыночком и жутким хитрюгой.
Ира у нас была женщиной со странностями, но я обожал её за то, что она не такая, как все. Творческая личность, предпочитающая одиночество шумной компании. Она довольно неплохо рисовала, и мне её картины нравились. Правда, это было искусство не для всех. То, что она рисовала, у многих вызывало ужас и отвращение. Я как-то услышал от одной её знакомой такую фразу: «Я даже не могу представить, что у неё творится в голове». Но мы всегда с ней находили, о чём поговорить, нам было интересно друг с другом, и я часто замечал ревнивые взгляды жены.
Невысокая, худенькая, вьющиеся волосы до плеч, над верхней губой родинка слева. И хоть одевалась она скромно, что-то в ней было такое, что сразу притягивало внимание. Самое забавное, что она искренне считала себя ведьмочкой и даже проштудировала в своё время море книг по белой и чёрной магии.
Мне было больно смотреть на то, как она прошла мимо меня, не произнеся ни одного слова, только кивнула. Дети её вообще со мной не поздоровались. Я почувствовал её обиду и горе. Хотел тут же ринуться за ней и объяснить, что я не оставлял Степана одного умирать, а уехал уже тогда, когда он умер. Но она зашла с детьми в дом, а я так и остался стоять во дворе, ощущая весь этот жуткий, пронизывающий до самой глубины души холод, который она оставила специально для меня.
— Вот они и приехали, — раздался за моей спиной голос Вадима Бочарова. — Дружище, ты даже сам не представляешь, что ты натворил.
Я вздрогнул и повернулся лицом к другу.
— Не понял, о чём это ты?
— Что тут непонятного?! Позвав их сюда, ты взвалил на себя дополнительную ответственность за их жизни. Если с ними что-то случится, ты себе этого никогда не простишь.
— Странный ты какой-то, Вадим. Я тебя совсем не узнаю.
— Нет, я не странный. Я просто честно пытаюсь смотреть правде в глаза.
23. Андрей Осипович этого не рассказывал
Максим находился на втором этаже, в спальне для гостей. Он лежал на кровати. Его губы что-то шептали, но что именно разобрать было невозможно. Лариса Константиновна слышала только его тяжёлое дыхание. Где можно найти Зацепина, ей подсказала Ольга. И вот сейчас она смотрела на Максима, лежащего на кровати. Руки его были скрещены на груди. Рубашка выбилась из-под свитера, а воротник с правой стороны был вывернут наизнанку.
Даже ботинки не снял, заметила Раецкая. «Интересно, когда он последний раз брился? — задала она себе вопрос, рассматривая его бледное, осунувшееся лицо с клочками неровной щетины. — Да, борода ему не пойдёт. Это будет слабая пародия на церковного служку, который во всём стремится копировать батюшку».