В трубке повисла тишина. Я тяжело вздохнул.
— Вам это происшествие о чём-нибудь говорит? — спросил Николай Николаевич. — Оно подробно описано во всех газетах того года.
— Да, — ответил я. — Машина, которая скрылась с места пришествия, принадлежала мне. Но в тот вечер никто из моих близких не садился за руль.
— У вас её угнали?
— В том то и дело, что нет. Мы праздновали свадьбу Еремейчика. Потом заявилась милиция и сообщила, что было ДТП с участием моей машины. Но у меня было стопроцентное алиби. Хотя машиной кто-то действительно пользовался — когда я подошел на стоянку, она стояла не так, как я её припарковал.
— И что это всё могло значить? — спросил Николай Николаевич.
— Я не знаю, — ответил я. — А что там с незачёркнутыми числами?
— Пока ещё не знаю, но я обещаю подумать.
— Тут вот ещё что. Есть подсказка, спутниковый снимок города с обведённым участком дороги. Может, это что-то значит?
— Может быть, мне бы посмотреть его.
— Я понятия не имею, как это можно сделать.
— Хорошо, я просто подумаю. Перезвоните мне через пять минут.
10. Рассказывал Осипович Андрей
Поговорив с Николаем Николаевичем, я вышел в центр гостиной и повернулся в сторону телевизора.
— Я готов дать ответ!
Телевизор не включился, не зашипел, как обычно, хотя именно это я от него ожидал. Я подошёл поближе к нему.
— Ещё раз повторяю, что готов дать ответ на твою задачу. Слышишь, мужик, ты что-то попутал. Зовут тебя Владислав Рыбин. Я понял причину, это месть за всех, кто пострадал в аварии. Но ты мстишь не тому, я клянусь тебе. Ни я, ни моя семья, ни мои друзья не имеют отношения к тому, что произошло в ноябре две тысячи десятого года.
Зашипел и включился телевизор. На экране спиной к камере стоял Сиплый. Я сделал ещё шаг в сторону телевизора.
— Что ты молчишь? Я тебе повторяю, ты ошибся в объекте мести.
Сиплый повернулся лицом к камере, и я невольно отшатнулся от телевизора.
Это было не лицо, это была маска или искусный грим: незаживающие язвы, лоскутами слезающая кожа и рубленая косая рана, идущая через лоб. Если он хотел ошарашить меня, то ему это удалось.
— Что всё это значит?
— Это значит только то, что ты должен заплатить за всё сполна. В этой аварии погибли моя жена и дочь, а я провалялся в коме пять лет и не загнулся. Но я стал уродом, как физическим, так и моральным.
— Вот, посмотри, — сказал Сиплый и взял со столика у кресла фотографии и подошёл к камере. — Смотри, это моя дочь!
На фотографии была изображена девочка лет пяти, она сидела на диване в обнимку с оранжевым медвежонком и смеялась.
— Смотри! — Сиплый показал следующую фотку, потом ещё и ещё.
На фотографиях была изображена счастливая семья на отдыхе: купающиеся дети, красивая молодая женщина с цветами, снова девочка с медвежонком.
— А теперь вот эти!
И он стал мне показывать фотографии с места аварии. Это были жуткие фотографии. От каждой щемило сердце.
— Моей дочке оторвало ногу, — голос Сиплого дрогнул. — Я не могу даже представить, в каких муках она умирала. Но я чувствую её боль по сей день. Каждую минуту, каждую секунду.
Сиплый швырнул фотографии на стол.
— Понял, сука, что ты натворил?! Ты забрал у меня всё. Сын попал в детский дом, потому что некому было о нём позаботиться. А потом в тюрьму.
Сиплый опустился в кресло и продолжил свои душевные излияния:
— Когда я вышел из комы, я первым делом спросил, как моя семья. Но мне сказали, что пять лет я пролежал без сознания. Пять грёбаных лет! Жену и дочь похоронили знакомые, а где сын, они не знают. Кое-как оклемавшись, я кинулся его искать и нашёл в тюрьме. Я пытался разобраться в том, что произошло в тот злополучный день. Но мне сказали, что дело закрыто, что там нет состава преступления. Что это несчастный случай! Ты представляешь, какой бред могут нести адекватные люди?! Я обивал пороги многих кабинетов, но меня гнали отовсюду, зачем, говорили они, ворошить прошлое. Было и было. Суки, они не понимали, что в тот день я потерял всё.
Сиплый зарыдал прямо в камеру.
— На могиле дочери я поклялся себе разобраться во всём и отомстить. По крупицам собирал информацию о той аварии, пока не нашёл тебя. Потом вышел из тюрьмы сын, и я узнал, что он неизлечимо болен. Я снова чуть не сошёл с ума, и только желание отомстить давало мне волю к жизни.
— Ты сошёл с ума! — сказал я, всплеснув руками. — В тот день я был на свадьбе Еремейчика. Меня видела куча народу, милиция во всём разобралась. Моей вины в том, в чём ты меня обвиняешь, нет ни капельки.
— Естественно, — перебил меня Сиплый. — Все твои дружки и их жёны подтвердили твоё алиби. Ты сумел заплатить и гаишникам, и милиции, чтобы замять это дело.
— Я никому ничего не платил! У меня были стопроцентные доказательства того, что в момент ДТП я находился в другом месте, а не за рулем своего автомобиля. Кто-то незаметно вытащил у меня ключи и воспользовался моей машиной. В ходе разбирательства так и не удалось узнать, кто это был. Но я прямо сейчас могу предоставить тебе свадебные фотографии, на которых есть дата и время. Всё это тщательно проверили органы. Они опросили всех, кто был на свадьбе, вплоть до официантов и фотографа. Все сказали, что я никуда не отлучался. Единственный, кто знал, где находятся ключи от машины, это моя жена, но она не умеет водить машину. Я тебе очень сочувствую в том, что произошло, но ты выбрал не тот объект мести.
Я истерически засмеялся, смех душил меня, но я не мог остановиться.
— Я всё понял, — кое-как выговорил я сквозь слёзы и душивший меня смех. — Я понял. Желание отомстить сорвало у тебя крышу. Ведь так? И тебе уже стало всё равно кому мстить. Зачем разбираться! Когда можно приговорить к смерти толпу людей! Невиновных людей! Приговорить всех до одного, кто был в этот день на свадьбе! Это круто!
Меня конкретно заколотило, и я завизжал, брызгая слюной прямо в экран телевизора.
— Ответь мне, сколько же невиновных людей вы убили просто так, ради того, чтобы наказать одного единственного, который был виноват? Ты не смог разобраться и решил наказать всех, чтобы не ошибиться.
Я захлопал громко в ладоши.
— Ты молодец! Я восхищён тобой! Браво! Твоя месть выше всяких похвал. Ты очередной мудак в этом мире, который попытался доказать, что цель оправдывает средства.
Экран телевизора стал белым, раздалось шипение, и он выключился.
11. Рассказывал Осипович Андрей
Пошатываясь от усталости и всего пережитого, я вошёл в Жанкину комнату.
— Браво! — захлопал в ладоши Мистер Смерть. — Леди и джентльмены, дамы и господа, внимание! У нас победитель! Поздравляю! Всё, мы уходим, мне очень жаль с вами расставаться. Пока наши пути расходятся, но кто знает, что нас ждёт дальше.
Он громко засмеялся.
— Маленький завершающий штришочек. У вас есть пять минут, чтобы покинуть дом. Хотя нет, вы меня очень повеселили, с вами было интересно играть. Я дам вам восемь минут для того, чтобы ввести нужный код и отключить бомбу. Даже не пытайтесь выбраться из дома, не отключив её. Уверяю вас, тогда вас ждёт верная смерть. Если справитесь, вызывайте милицию. Приедут они, уедем мы. Удачи вам!
Мистер Смерть посмотрел на Ольгу, подмигнул ей и направился к выходу из комнаты. Чалый оторвался от компьютерного стола и двинулся за ним. Поравнявшись со мной, он со всей дури нанёс боковой удар подошвой своего ботинка по моей голени. Раздался треск, ногу пронзила острая боль, и я рухнул как подкошенный.
— Я же тебя предупреждал, что ничего не забываю, — сказал Чалый, повернулся к дамам и раскланялся. — Милые мои, жаль, конечно, расставаться, но нам пора.
Он нагнулся и похлопал меня по плечу.
— Ты не переживай. Будет, что вспомнить.
Но мне было уже не до него. Я обхватил ногу руками и заскулил от боли.
— Жанка! — выкрикнул я, как только покинули комнату Мистер Смерть и Чалый.
— Что, папочка?
— Быстро неси телефон, надо звонить в архив.
Жанка принесла трубку, и я набрал номер архива. Ответили быстро.
— Николай Николаевич? — стиснув зубы, произнёс я.
— Да, — ответил он в трубку. — Я узнал, что означают незачёркнутые числа.
— И что же?
— Это координаты места аварии.
Я кое-как сел и вытянул сломанную ногу.
— Вот чёрт! Попробуй тут догадаться.
— Это и есть то, что вы искали? — спросил Николай Николаевич.
— Думаю, что да, хотя стопроцентной уверенности нет. Но посудите сами, не просто так же он дал мне числа, которые несут какую-то смысловую нагрузку.
— И что вы собираетесь делать?
— Я собираюсь ввести этот чёртов код!
— Какой код? О чём вы?
— Не важно, — сказал я и посмотрел на жену и дочь. — Время не ждёт. Прощайте, Николай Николаевич.
— До свидания, — выдавил он в трубку и хотел сказать что-то ещё, но я уже нажал кнопку сброса.
— Сколько у нас осталось времени? — спросила Жанка.
Я посмотрел на часы.
— Осталось четыре минуты. Пора вводить код.
Я попытался подняться, держась за спинку кровати, но острая боль пронзила правую ногу, и я сполз обратно.
— Я введу код, — выкрикнула Жанка.
— Андрей! — завопила Ольга. — А ты уверен, что это именно те цифры, что нам нужны?
— Не уверен. Но разве у нас есть выбор?
— Может, попытаемся выбраться из дома через окно.
— Ага, и там нас перестреляют, как мишени в тире.
— А если Жанка введёт неверный код, будет ещё хуже.
— Здесь у нас есть хотя бы призрачный шанс, — сказал я, повернулся к дочери и продиктовал числа.
— Не, я так не запомню. Но мне и не надо, эти числа есть на листах в гостиной на столе.
— С Богом, родная моя!
12. Андрей Осипович этого не рассказывал
Жанка взяла лист бумаги, на котором чётко были написаны незачёркнутые числа, и рванула по коридору к двери, ведущей в подвал. Возле двери она остановилась, несмело потянула её на себя и уставилась в темноту подвала. Её рука скользнула к выключателю и щёлкнула им. Загорелся свет, осветив внизу на площадке стиральную машинку, нашпигованную взрывчаткой.