Майор Мельник подошел к столику, выдал свое обычное: «Привет, бойцы» и сел, выжидательно уставившись на Монаха и Добродеева. В руках у него ничего не было, и Монах понял, что картину майор не принес. Неужели облом?
– А картина? – спросил он, насупившись.
– Картина возвращена владельцу, – сказал майор Мельник.
– А дневник?
– И дневник возвращен. Ты думал, вы одни тут такие умные? Как говорит твой друг детства Жорик – не бином Ньютона. Вы предположили, что Ильин убил Людмилу Жако и унес картину и дневник. Предположение засчитывается, картина и дневник были найдены в его машине. Кто убил Ильина, я знаю. Чем будем торговать, бойцы?
– Кто? – спросил Добродеев. – Латыш?
Майор ухмыльнулся.
– Берешь на понт? Латыш путался у следствия под ногами, но убийца не он. Должен заметить, что в моей практике это первый случай, когда убийца – покойник. Я лажанулся, приставил к ней охрану, на всякий случай. Поверил и пожалел. Когда Илона рассказала, как Людмила Жако приходила к ней и убедила переночевать у подруги, я понял. Она обманула нашего человека, ушла из-под наблюдения, чтобы обыскать дом. Нашла дневник. А картину вырвала у Рудина…
– Артефакт она тоже нашла? – спросил Добродеев.
– Среди вещей Ильина его не было. В дневнике упоминается, где он хранился. Думаю, не нашла. Но вернулась бы. Прочитала бы дневник и вернулась.
– То есть кулон еще в доме?
Майор ухмыльнулся и пожал плечами.
– А Будда?
– Это к Слепунцову. А теперь скажите, бойцы, откуда у вас фотографии. Леша! Твоя работа?
Добродеев пожал плечами и спросил:
– Какие фотки?
Получилось неубедительно.
– Смотрите, доиграетесь. И шпион ваш доиграется. Людмила Жако подсыпала Ильину препарат, который принимал алкаш Янсонс, на фотографии это можно проследить. Ильин идет за кофе, Людмила копается в сумочке, берет фляжку, смотрит в сторону Ильина. На фляжке найдены ее отпечатки, а в сумочке остатки порошка. Янсонс видел, как она рассматривала фляжку, но ему и в голову не пришло, что она насыпала туда яд. Ильин принял отраву четырнадцатого и добавил пятнадцатого, но доза была не смертельная, отделался бы рвотой или на худой конец вызвал «Скорую». Но ему не повезло, он был за рулем. Еще вопросы?
Монах и Добродеев переглянулись.
– По пивку? – предложил Добродеев.
Майор ухмыльнулся и кивнул…
– Не переживай ты так, Христофорыч, – утешал друга Добродеев, когда майор после стакана «Хугардена» распрощался и стремительно, в своей обычной манере, покинул заведение Митрича, сославшись на неотложные дела. – Мы вычислили убийцу умозрительно, не имея под рукой криминалистов, оперов, отпечатков, без допроса латыша… На пустом месте, можно сказать, исключительно в силу интеллекта. Думаешь, он не понимает? Прекрасно он все понимает, не дурак. Прибежал, выложил тайны следствия… Оценил! Пива выпил в рабочее время. Ничего страшного, Христофорыч, это же не последнее убийство и не последняя тайна. Попросим у Илоны дневник, дадим почитать Игорю Владиславовичу, поищем артефакт… Дел непочатый край. Можно съездить на раскопки. Знаешь, сколько тайн под землей? Воз и маленькая тележка! – Он помолчал; потом предложил: – Еще по пивку?
Монах сосредоточенно думал, пропуская бороду через пятерню.
– Ладно, – сказал наконец. – Ты прав, Лео, жизнь продолжается. Между прочим, меня всегда интересовала археология, только руки не доходили. Адресок достал?
– Адресок? – Добродеев не сразу сообразил, что за адресок. – Достал! Но…
– Все пучком, Лео. Главное, довести начатое до конца. Решили, значит, решили. Подъем!
…– Лео, хладнокровнее, не суетись, это же не место преступления, – говорил Монах, орудуя в замке пилкой для ногтей. – Люблю старые замки и доверчивое старшее поколение. Удивительно, что Рудин не поменял дверь.
– Быстрее! – прошипел Добродеев. – Кто-то идет!
Они топтались на лестничной площадке перед дверью Рудина. Монах был деловит и собран, Добродеев нервничал и ежесекундно оглядывался.
– Прошу! – Монах распахнул дверь.
Добродеев шагнул в темноту прихожей. Монах протиснулся следом и осторожно прикрыл за собой дверь. Оба задержали дыхание – в нос шибануло запахом сырости и тлена. Добродеев нашарил выключатель, неяркий свет залил скромную прихожую, и они увидели на полу потерявшую цвет плетеную циновку, пальто и куртки на вешалке, гору старой обуви под вешалкой.
В гостиной стандартный набор допотопной мебели и ретроаксессуаров: обязательный сервант с тусклыми стеклами, продавленный диван, ковер на стене, засохший фикус, бумажные выгоревшие розы в хрустальной вазе на журнальном столике.
– Здесь ничего нет, – прошептал Добродеев, испытывавший дискомфорт от вида бедного жилища.
Ему казалось, они подглядывают в замочную скважину за старым немощным человеком.
– Леша, здесь была стоянка нехорошего человека Рудина, земля ему пухом. Здесь давно никто не живет, дух его славной тети давно улетел. Успокойся! Я только осмотрюсь, и сразу делаем ноги. Постой тут, я быстро.
Монах заглянул в сервант, открыл один за другим ящики, рассмотрел содержимое, стараясь ни к чему не прикасаться.
В застекленной секции стояли чашки в красный горошек, графинчик в виде золотой рыбки и шесть маленьких рыбок – рюмки, льняные салфетки, потемневшие мельхиоровые ножи и вилки, тусклые фужеры столетней давности.
В кухне – с десяток пустых водочных бутылок, немытые чашки в раковине, в помойном ведре жестянки из-под пива и пакетики из-под чипсов.
Монах потянул дверцу старинного холодильника, задержал дыхание и тут же захлопнул. Заглянул в стенные шкафчики, выдвинул по очереди ящики буфета.
Ящики были забиты скопившимся за долгие годы мусором: мотками веревок, жестяными крышками, сломанными ножами, аптечными пузырьками, аккуратно сложенными пластиковыми пакетами и пожелтевшими журналами.
Впору задаться философским вопросом о том, что же остается после нас…
В нижнем ящике внимание Монаха привлек сверток в неожиданно яркой упаковке, перевязанный шпагатом. Он осторожно вытащил его из кучи барахла и положил на стол. Потянул за бантик, освобождая то, что было внутри. Замер в предвкушении…
– Бинго! – пробормотал себе под нос и закричал: – Лео! Иди сюда!
Глава 33Седая древность
…Сверкали зря на флагах имена,—
Былая слава превратилась в тлен.
Был крик и шум. И жгучий столб огня.
И ветер дул – безжалостный и злой…
– Так бесславно закончилась экспедиция под условным названием «Шелковый путь», отправившаяся на поиски древнего царства Маргуш в дельте реки Мургаб. Существует еще один вариант названия, древнегреческий – Маргиана. Маргуш-Маргиана. Сейчас это территория современного Туркменистана. Предпринята экспедиция была почти девяносто лет назад несколькими романтиками… – Игорь Владиславович снял очки, положил на стол, обвел взглядом аудиторию. Кафедра истории, будущие учителя. Увидел поднятую руку, сказал с улыбкой:
– Прошу вас!
Поднялась девушка:
– Игорь Владиславович, так они все-таки нашли Маргуш или не нашли?
Профессор помедлил, словно не зная, что сказать…
– Их было четверо, трое мужчин и одна женщина. Дерзких, авантюристичных, безрассудных. Время было такое. Выжила только женщина, мужчины погибли. Ее подобрали в районе старого караванного пути местные жители, привезли в поселок, где она оставалась около двух лет. Потом эта женщина вернулась домой. Что же произошло на самом деле, осталось загадкой. О так называемой экспедиции никто даже не подозревал. Это была просто группа энтузиастов, которая на свой страх и риск отправилась в пустыню Каракумы, не зная о ней почти ничего, кроме названия и сведений, почерпнутых из статей энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Безрассудное предприятие, обреченное с самого начала. Но как сказал поэт: безумству храбрых поем мы песню…
– Кто они такие? – С заднего ряда поднялся парень в очках. – Имена известны?
– Известны. Женщину звали Елена Успенская, она была уроженкой нашего города. Художница. Вторым участником и, как я считаю, организатором и идейным вдохновителем был Андрей Княжицкий, учитель истории начальных классов. Он и нашел где-то упоминание о Маргуше и соблазнил остальных. Третьим участником был Владимир Барков, бывший милиционер, вычищенный из органов за происхождение – он был из семьи так называемых кулаков-мироедов. Четвертым – Святослав Штерн, знакомый Андрея, авантюрист и спекулянт, который увязался с ними в надежде найти клад. Все наши земляки.
Игорь Владиславович помолчал немного, потом сказал:
– Вообще, идея поисков сама по себе была удивительна, так как никаких материалов о царстве Маргуш, датированных тридцатыми годами прошлого века, в отечественной исторической литературе нет. Возможно, Княжицкий нашел что-то в зарубежных источниках, мне трудно судить. Об этой древней стране стало более или менее широко известно только спустя полвека, в восьмидесятых. Сейчас там работают международные экспедиции…
Маргуш или Маргиана… Чувствуете, какой древностью веет от этих названий? Считается, что это один из самых ранних очагов древневосточной цивилизации, насчитывающий больше четырех тысяч лет. Эпоха позднего матриархата. Бронза. Соперник Междуречья. Город, о котором еще в середине прошлого столетия не было известно практически ничего, кроме надписи на Бехистунской скале, гневного изречения персидского царя Дария Первого: «Страна Маргуш стала мятежной…» Как я уже упомянул, сейчас там работают экспедиции, пишутся отчеты, публикуются материалы, в том числе и в Интернете. Все в свободном доступе, было бы желание. Эти четверо были первыми, кто отправился на поиски легенды. Маргуш-Маргиана – легендарное царство, крупный караван-сарай на Великом шелковом пути из Центральной Азии в Китай…
В пятьдесят восьмом году в журнале «Вокруг света» был опубликован рассказ нашего земляка, писателя-фантаста Кирилла Мищенко. Называется рассказ «В поиске миражей». В предисловии Мищенко пишет, что Елена Успенская однажды позвонила ему и попросила о встрече. И рассказала об экспедиции, даже дала почитать путевой дневник. Он был потрясен, потому что об