- Сегодня мы поедем вдвоем. Я сам сяду за руль.
- Не положено так, Игорь Козьмич, - твердо сказал полковник.
- Не положено, - согласился директор. - Но сегодня необходимо исключение.
И вдруг полковник, встретившись со взглядом Игоря Козьмича, повиновался. Игорю Козьмичу он больше ничего не сказал, но повернулся кругом и отдал команду.
Как в скафандре, так и за рулем вездехода Игорь Козьмич выглядел очень уверенно, исчезла даже механическая неуклюжесть движений.
Остановка произошла не у дверей филиала ИКЛОНа, а у крыльца директорской дачи. На этот раз Игорь Козьмич не забыл даже вытереть у порога ноги, и Ремезову пришлось последовать его примеру.
Игорь Козьмич заговорил только в гостиной. Но сначала он что-то сделал с собой - и скафандр раскрылся. Игорь Козьмич выскользнул из него, потянулся и с наслаждением опрокинулся на диван.
Ремезов наблюдал.
Голоса однофамильца он не услышал, но догадался, что тот, насмехаясь над большой белой куклой, говорит:
- Что, трусишь?
Ремезов стал шарить по скафандру - и тем еще больше рассмешил Игоря Козьмича. Он легко спрыгнул с дивана и принялся помогать.
Спустя полминуты и второй скафандр смялся и осел па ковер, словно шкурка от куколки.
В доме было зябко, и Ремезов поежился.
- Мерзнешь? - с участием спросил Игорь Козьмич, сам он, худой, босой, в шерстяном трико, казался йогом. - Пошли, утеплимся… Скоро станет еще холодней.
Он повел Ремезова на второй этаж, в свой рабочий кабинет. Здесь у него располагался и небольшой гардероб. Игорь Козьмич обхватил в одну охапку все, что и нем было, и свалил на кресло.
- Выбирай, - сказал он. - У нас ведь один размер…
Ремезов пожал плечами и не решился. Тогда Игорь Козьмич взялся за дело сам, и Ремезов оказался в теплом свитере, модной курточке, потертых джинсах и старых, но вполне годных и удобных, спортивных туфлях.
- Хорош… Теперь в самый раз отрастить бороду, - сказал Игорь Козьмич и стал одеваться сам.
Одевшись так же, он привел Ремезова на кухню и, открыв холодильник, выгреб оттуда - тоже охапкой - банки с пивом.
- Пиво еще годится, - сообщил он. - Колбаса тоже помереть не успела… Хлеб, наверно, уже каменный… Ничего. Где-то есть баранки и печенье… Поставь пока чай.
Расположились в гостиной, в мягких роскошных креслах.
- Как тебе у меня? - спросил Игорь Козьмич.
- Ты уже спрашивал, - невольно засопротивлялся Ремезов.
- Тот раз не в счет. - Игорь Козьмич кивнул в сторону отброшенных в угол скафандров. - Тогда мы, считай, здесь не были, а видели все по телевизору…
- А зачем ты спрашиваешь? Сам знаешь, как у тебя… Пансионат. Дом творчества нобелевских лауреатов.
- Неплохо, согласись, - кивнул Игорь Козьмич, срывая язычок с цветастой пивной банки. - Жаль, электричества нет… Музыку послушали бы… Эх, Витя, сколько лет мы так с тобой вдвоем не сидели?
- Много, - сказал Ремезов. - Культурная программа не отменяется. Ведь ты вроде обещал бар, сауну и кегельбан…
Игорь Козьмич приподнял бровь:
- Сауну? Хорошая идея… Но лучше завтра. Сегодня у нас - Синьково болото. Тоже аттракцион, а? Для крепких нервов. А потом бар… Такая программа устраивает?
- Болото так болото, - хмыкнул Ремезов, но в болото ему не захотелось, и он посмотрел на себя со стороны.
Картина оказалась необыкновенной: встретились два однокашника через десять лет, сидят в необитаемой «зоне» с вирусом и под инфракрасным колпаком, пьют датское пиво, закусывая баранками и сервелатом… Кому расскажешь?
- А не заразимся? - вдруг спросил Ремезов. - Ты вроде уже один раз собирался…
- Что наша жизнь… - философски заметил Игорь Козьмич. - Тихо здесь… Чувствуешь, как тихо? Как думаешь, а не закрыть ли нам «зону» навсегда? Будем ездить одни. На озере рыбу ловить.,. Можно с теткой Алевтиной и Макарычем…
Ремезов не ответил: ему такая шутка не понравилась.
- Пора, пора взглянуть на лаз тетки Алевтины, - сказал Игорь Козьмич, взглянув на часы. - А то совсем стемнеет.
На даче нашлась и лишняя пара сапог.
Против всякой деревни есть в лесу одно место - плохое, не для людей, с недоброй славой. Для Лемехова и Быстры таким местом было Синьково болото. Во времена детства Ремезовых оттуда не вернулся человек - бочар Аркадий Иваныч, ушедший за клюквой с бутылкой портвейна, а годом или двумя позже - две отбившиеся от стада коровы.
Синьково болото лежало в большом лесном распадке, как в корыте. Чтобы попасть в него, нужно было спуститься где по камням, где по торчащим корням.
Здесь, внизу, воздух стоял особенно тихо и был плотен, тяжел. У края болота пахло вереском, а дальше оно дышало из-под ног то холодным, то теплым травяным настоем. Лес с болота казался сизым, взвешенным над землей, и уже через несколько шагов - очень далеким го всех сторон… Солнце садилось, верхушки елей чернели.
Игорь Козьмич шел-ухал широким шагом. Ремезов едва поспевал, и его затягивало идти след в след, он замечал это и держался в стороне своим путем.
- Жерди бы выломать, - предложил он. - Безопасней…
Но Игорь Козьмич не отвечал и шел по болоту, как но аллее в парке.
И вдруг Ремезов замер.
«Он убить меня хочет!» - вспыхнула мысль.
Ремезов отогнал ее и перевел дух.
«Поперлись на ночь глядя… Нашел развлечение… - заворчал он про себя. - Черт-те что лезет в голову…»
- Ты ночевать здесь не думаешь? - злясь, сказал он Игорю Козьмичу. - Или нам опять «Волгу» подадут? .
- Успеем, - коротко ответил Игорь Козьмич,
И вдруг он замер:
- Вот оно!
Ремезов поднял голову и уперся взглядом в щит:
СТОЙ!
ХОДА НЕТ!
СМЕРТЕЛЬНО!
- Смотри! - указал Игорь Козьмич.
Ремезов увидел другой щит, пустой, и догадался, что надпись - на обратной стороне, обращена к тем, кто рискнет не выйти, а войти…
- Не туда смотришь, - спокойно сказал Игорь Козьмич. - Не туда.
Ремезов внезапно осознал, что между щитами, всего метрах в пятидесяти от места, где они с однофамильцем стоят, - граница, убивающая все живое. Ему стало зябко.
И, растерянно поблуждав взглядом, он наткнулся наконец на два лежащих на болоте ствола с обломками сучьев.
Игорь Козьмич, подперев бока, рассматривал лазейку и ее окрестности.
- Значит, главное: через «ленточку» перескочить… - сказал он наконец. - Здесь у нас недочет…
Ремезов невольно приглядывался к стволам: где же эта «ленточка»? Какая же тут «ленточка»?.. «Недочет, - усмехнулся он. - Сейчас наглотаемся всех этих вирусов и пойдем гулять, а у него - «недочет»…» Он хотел было поддеть Игоря Козьмича, но тот вдруг пошел вперед, к стволам, и, остановившись у начала «колеи», поставил ногу на облом одного из двух сгнивших деревьев.
Ремезов пошел за ним и, только встав рядом и подняв глаза, содрогнулся: вот она, смерть, еще три шага - п тебя не станет… Кучка золы… Ремезова снова охватил озноб, его потянуло попятиться, но он пересилил себя…
Воздух в трех шагах был ясен и ничем не выдавал смертельную грань. Трава под ногами и трава через три шага ничем не различались, но та обыкновенная трава, что росла через три-четыре шага, тот кустик вереска, то желтенькое пятнышко морошки были в зазеркалье.
- Ты осторожней, - сказал Ремезов Игорю Козьмичу вместо того, чтобы уязвить по поводу «недочета». - «Ленточку» не видать… может, до нее не три метра, а один… Руку протянешь - срежет.
Игорь Козьмич оглянулся на Ремезова через плечо - с насмешкой на губах.
Ремезов огляделся: две установки - тоже вроде «марсиан», на треногах - стояли в болоте, и он, Ремезов, казалось, точно между ними. Он не выдержал и сделал шаг назад.
«Дурак! - подумал он об Игоре Козьмиче. - Чего с огнем играет? Сорок лет мужику…»
Однофамилец повернулся к границе спиной и стал глядеть Ремезову в глаза. Лицо его показалось очень бледным, но совершенно спокойным.
- Есть шанс попробовать, - сказал он с испытующей улыбкой.
«Он хочет убить!» - снова вспыхнула мысль - и застучало в висках.
Ремезов с трудом сглотнул.
- Зачем? - сказал он и, заметив, что получилось совеем глухим, севшим голосом, повторил тверже и громче. - Зачем?
- Старушка-то с ведром… - как-то нехорошо, хищно улыбаясь, сказал Игорь Козьмич. - Фору нам дала… Что ж теперь, так и будем тут стоять?
«Вот сволочь!» - не сдержавшись, подумал в сердцах Ремезов и бросил со злостью:
- Сам лезь, если жизнь не дорога!
Игорь Козьмич рассмеялся.
И вдруг на Ремезова напал столбняк… Взгляд Игоря Козьмича в сумерках был очень отчетлив, даже ярок… Ремезова осенило, что его завел в болото и теперь стоял перед ним посреди болота кто-то другой, очень похожий на Игоря Козьмича, но не он… Это был какой-то отретушированный, целлулоидный «Игорь Козьмич», «Игорь Козьмич» в новой упаковке.
«Мать честная!» - подумал Ремезов.
Кто-то весь день с наслаждением дурачил его, уводил… уводил… .
«Мать честная! Что за бред?!»
- А тебе жизнь дорога? - спросил тот, кто стоял лицом к лицу.
- Проверить, что ли, хочешь? - злобно ответил Ремезов. - Ну… пусти-ка…
- Зачем ты так сразу? - вдруг смягчился Игорь Козьмич. - Я же шучу. - И он достал из кармана монету. - Кидай. Ты - орел, я - решка.
- Почему не наоборот? - невольно потянул время Ремезов.
- Кидай, - тверже повелел Игорь Козьмич.
Монета в пальцах сразу стала влажной от пота и холодной.
Ремезов щелчком подбросил ее и не уследил - монета юркнула вниз, в травяное месиво.
Ремезов сразу обрадовался, что ее не достать, и начал медленно нагибаться, но Игорь Козьмич остановил его:
- Аккуратней, - посоветовал он и подал новую.
Ремезов снова щелкнул и судорожно поймал монету
В кулак. В кулаке оказался «орел».
«Это он нарочно», - мелькнуло в голове.
- Ну… - улыбнулся Игорь Козьмич. - Для верности можем повторить. Бог любит троицу.
- Хватит, - огрызнулся Ремезов и с ужасом посмотрел на «колею».