Реку, видно, форсировали с боем: по их крутому берегу плотным слоем были рассыпаны остатки разбитой техники, лодок, понтонов, кое-где, будто вехи, торчали из воды стволы легких пушек. Зато на другом берегу стояла прозрачная березовая рощица, и глаз не находил в ней ни одного поломанного деревца… Сохранились мостки, около них лениво копошились гуси, а на досках суетилась дворняга - то тянулась к гусям, следя за каждым их движением, то пугливо принюхивалась к воде. Остались невредимыми и высохшие заросли тростника.
- Там будто и не воевали, - согласился вслух Заладский.
- Вот теперь пора будить,- сказал Щерин, и вдруг сердце его заколотилось.
И как будто впервые за два года ему удалось удивиться: что это с ним, почему вдруг сдавило дыхание?
Тот берег был его памятью…
Щерину вдруг захотелось устроить здесь, до переправы, что-то вроде маленькой торжественной линейки, но он тут же раздумал: они с Заладским еле держались на ногах, остальные взводные погибли, а выпачканная глиной шинель совсем не годилась для парадов.
- Направо! - приказал он.
Рота, колыхнувшись, повернулась лицом к реке, к тому берегу.
У Щерина холодок пробежал по спине: и вправду лунатики. Все - с закрытыми глазами. Чего доброго и не проснутся… И блеснула в памяти хромированным боком огромная ртутная капля. Она неслась на них, спящих… И Щерин понял, что только в грядущий миг, только он с а м сможет остановить, оборвать это смертельное падение там - в пронзительно-ясном и ледяном небе…
Щерин вздохнул рывком - и отдал новую команду с таким чувством, будто признавался в любви:
- Рота! Подъем!
ПЕРЕКРЕСТОК НА ПУТИ К СОЛНЦУ
Накануне в нижнем углу обзорного экрана командир прикрепил фотографию. Теперь, когда взгляд его уставал от мрака и звезд, он мог. опустить глаза - и ранним утром пойти по цветущему яблоневому саду, от калитки к дому…
До дома в саду теперь что-то около восьмидесяти миллионов миль. В сущности, пустяк - во времена, когда судьба может разбросать близких людей на три десятка световых лет.
В этот час в саду у командира гостил штурман. Его вахта только началась, и командир оставил его одного. Корабль Патрульной службы догонял первую планету Солнечной системы Меркурий.
«Это командир славно придумал…» - признал штурман, любуясь яблоневым цветом.
Домашние сюжеты вешали на стены кают, носили в нагрудных карманах. Штурман не слышал, чтобы их клеили прямо на обзорные экраны… Он был совсем молод и ушел в первый длительный рейс. А в первый рейс по традиции ничего из дому не брали: «чтобы прочувствовать», говорили наставники и бывалые люди.
Штурман поднял глаза… не поверил им и, тряхнув головой, опустил веки. По спине пробежали мурашки.
Похоже было, что глаза не обманывают. Штурман тяжело вздохнул и, резко поднявшись из кресла, ощутил короткое головокружение. На экране ничего не изменилось.
«Вот так штука!» - только и подумал штурман и пошел за командиром. Тот сидел без света. Лампочка аварийного освещения отразилась в его глазах: два зеленых огонька загорелись в полумраке перед штурманом. .
«Вот перепугает-то детей и жену, - вдруг пришло в голову штурману, - если заглянет такой в дом из сада».
- Олег, дорогой, - с тоской в голосе заговорил командир. - Извини. Я три месяца проторчал в городе. Сам понимаешь… Толпа. Суета. Это не для нас.
. - Одиночество придется отложить, - давя внезапно накатившую дрожь, вымолвил штурман. - Там… человек за бортом.
- Надо же, - поднимаясь на ноги, невозмутимо заметил командир. - И что он там делает?
- Ничего, - равнодушно ответил штурман, с трудом поддерживая странную игру. - Летит… Он без скафандра. И чувствует себя превосходно.
- Вот как, - без всякого чувства оценил командир новое сообщение. - Стоит взглянуть.
Штурмам не ответил. Он проиграл.
На экране крохотная фигурка человека - там, на самом краю Солнца.
- Как водомерка, - растерянно пробормотал командир. - Расстояние?
- Девять тысяч миль.
- Увеличь еще.
Ослепительный край Солнца растекся по всему экрану. Теперь космический пловец был совсем рядом. Он лежал в пустоте, скрестив руки на груди, и пристально вглядывался в глубину огненного океана. Он не отличался от землянина: на вид лет двадцать, не больше, тонкое лицо, прямой нос, курчавые волосы.
- По одежде трудно определить, откуда такой, - заметил командир.
Все одеяние пловца: что-то вроде набедренной повязки. Мускулистое смуглое тело.
- Загорает, что ли? - без смеха предположил командир.
- Видно, ему совсем неплохо, - согласился штурман. - Что будем делать?
Командир пожал плечами:
- Попробуем познакомиться, Что еще остается?
Его глаза были обращены к Солнцу, но оно отражалось в них, словно в двух никелированных шариках. Он созерцал светило, заполнившее пол-Вселенной, с напряженной безучастностью и на появившихся рядом людей в скафандрах не обратил никакого внимания.
«Кукла, что ли… - подумал штурман. - Манекен».
Он захотел увидеть лицо командира, но его шлем был зеркальным и отражал лишь часть внешнего мира - звезды, Солнце и профиль «манекена».
- По-моему, чья-то дурацкая шутка… - раздался в наушниках голос командира.
Он протянул к «манекену» руку… а тот протянул свою навстречу. Рукопожатия не вышло - командир отдернул свою, точно ожегшись.
- Черт! - воскликнул он.
Неизвестный повернул голову к землянам, но ни удивления, ни любопытства не появилось на его лице. Рука его вернулась в прежнее положение, а глаза… глаза, казалось, лишь автоматически усваивали какую-то новую информацию.
«Робот, - была следующая мысль штурмана, - Андроид».
- Может, поговорим с ним? - опомнившись, предложил командир.
- Каким образом? - изумился штурман. - Прикажешь снять шлем?
- Если есть необходимость, говорите, как это обычно делают люди, - раздался в наушниках незнакомый голос, хотя губы космического летуна остались неподвижными. - Этого будет достаточно.
- Ты слышал? - после паузы пробормотал командир.
- Да.
- Он что, мысли читает?
- Не читаю, - был ответ извне. - Вернее сказать - слышу. Мысли, готовые стать высказанными.
Командир пробормотал что-то нечленораздельное и покашлял в микрофон.
- Вы тут… э-э… давно? - вдруг задал он вопрос.
- Смотря с каким сроком сравнивать. Если с обычной человеческой жизнью, то давно.
«Дурацкий какой-то разговор», - только и подумал штурман.
- Вам не нужно помочь? - снова нашелся командир.
- Нет, не нужно. - Ровный, бесчувственный голос. - Благодарю.
- А мы подумали, что вы нуждаетесь в помощи, - будто настаивал командир.
- Нет. У меня все в порядке.
- Теперь давай ты соображай. У меня готова кругом идет… Эй, Олег, ты еще жив?
Штурман наконец догадался, что командир обращается к нему. Он с трудом собрался с мыслями, попытался сосредоточиться.
- Откуда вы?.. У вас есть имя? - Штурман обрадовался, что невзначай сообразил задать хоть один толковый вопрос.
- Я с острова Крит. Мое имя Икар.
- Икар? - Штурман поймал себя на том, что его уже ничто не удивляет, запас удивления кончился.
- Икар. Вы не ослышались.
Командир молчал и висел в пространстве без всякого движения. «Замаскировался», - пришла к штурману злая мысль, но он сразу отогнал ее, вспомнив, что мысли от этого сверхчеловека не утаишь.
- Вашего отца звали Дедалом?
- Вы не ошиблись. Вам известен мой отец? - Голос показался чуть удивленным, но лик Икара был непроницаем.
- Вы и ваш отец - люди из легенды. А легенду знают все двадцать миллиардов землян.
- Двадцать миллиардов. - Пауза. - Воистину, чем дальше бежишь от людей, тем больше о тебе вспоминают.
«И это вместо благодарности потомкам!» - с обидой подумал штурман.
Пауза длилась, штурман чувствовал, что Икар услышал его кричащую мысль, но молчит… очень тактично молчит-и от этого злости прибавилось.
- Вы не забыли Землю?
- Нет. Но моя память очищена от эмоций. Силы нужны для полета.
«Он видит нас насквозь… Холодный рентгеновский глаз».
- Память о вас, Икар, иного рода. Память о герое - память чувства, а не ума.
- Одно дополняет другое. В этом гармония мира. Противоположности составляют единство.
«Знает диалектику, подлец!»
- Эй, командир! - спохватившись, что мозг его открыт, крикнул штурман. - Что молчишь?
- Я слушаю, - хмуро констатировал командир.- Продолжай, у тебя это хорошо получается.
Еще одна пауза.
- Никто не знает, что вы достигли Солнца…
- Еще не достиг.
- Осталось немного.
- Согласен.
- Люди подумали, что вы утонули в море. Солнце растопило воск, и крылья рассыпались… Наверно, к берегу прибило перья.
- Перья упали, а я нет. Я обрел силу.
- Ради чего?.. - Штурман все не мог побороть обиду: рассудок подсказывал, что Икар лишь бесстрастно отвечает на вопросы, но чудилось, однако, что он с первого же слова язвит.
- В чем смысл жизни? - спросил Икар.
Штурман поколебался:
- В движении, должно быть…
«Демагогия какая-то»,- последовала за фразой мысль.
- И каждый имеет право двигаться в своем направлении? - снова спросил Икар.
- Вероятно, имеет… Так же вероятно и то, что Дедал очень горевал о гибели сына.
- Через это проходит каждый. Но так же проходит и время - и чувства тускнеют. Путь берет свое.
- Да, тех, кто вас ждал, давно уже нет в живых. - Штурман тут же раскаялся, что дал этой мысли сорваться с языка.
- Верная интерпретация моих слов. Все моральные обязательства временны - вот суть. Если сумеешь их пережить - и не упасть в воду вместе с крыльями, то перед тобой откроется новая свобода.
- Олег, нас кто-то дурачит! - прорвался в наушники голос командира. - Эти словечки… «интерпретации», «обязательства»… Где он их понахватался? Не в Древней же Греции. Это же наш язык!
- Моя задача - четко сформулировать мысль. А в ваших мозгах она воплощается в наиболее адекватных для вас понятиях. Ваш язык не имеет для меня никакого значения или трудности.